Проклятие Серых земель (СИ). Страница 54

Оказалось, торговец тоже не спал. Дядюшка Шангу помешал длинной палкой угли, взял из лежавшей рядом стопки полено, покрутил в руках и кинул очаг. Дерево окутала бахрома пламени, осветив лица.

— И бусина почернела, — добавил торговец, показав амулет в виде куриной лапы, державшей жемчужину.

Подобные штуки часто носили при себе караванщики и крестьяне — от сглаза, опасности, на удачу. Не брезговали ими и некоторые заклинатели, хотя, казалось бы, последним глупо было верить в силу каких-то камней. Право слово, откуда жемчужине знать, подверну ли я сегодня ногу на тренировке? Или про то, что нынешний буран чем-то отличается от любого другого?

Впрочем, вокруг действительно творилось что-то неладное. Но торговец выглядел спокойным, даже слишком спокойным, а значит, в ближайшие пару минут вряд ли стоило опасаться нападения.

— Похититель жизней? Никогда не слыхал, но имя паскудное, — перестав притворяться спящим, заметил Клык, и я был с ним абсолютно согласен. Разбойник выразительно посмотрел на белобрысого, и тот снял барьер, позволяя присоединиться к нам. — Что это за хрень?

— Демоны его знают! — вздохнул глава каравана. — До сих пор небожители миловали, и сам я с этой пакостью не сталкивался. А кто сталкивался, сразу к праотцам уходили. Папаня Люн сказывал…

Дядюшка Шангу с умилением посмотрел на спящих родителей. Господин Люн был самым старым членом каравана, перешагнувшим порог в семь десятков лет. Иные старики давно наслаждались покоем в собственном доме, изредка выползая на крыльцо погреть кости. Но привыкшие к жизни в дороге, прежний глава каравана и его жена не могли долго усидеть на одном месте, а дядюшка Шангу слишком любил родителей и потакал их слабостям, хоть от стариков было больше хлопот, чем пользы.

— Папаня Люн в лучшие годы до земель Синего Дома доходил. Говорил, что там часто в середине зимы налетал буран посреди ясного дня, точь-в-точь как сегодня. А когда распогоживалось, все, кто попал в него — и люди, и животные — оказывались мертвы.

— Они могли просто замерзнуть до смерти, — возразил Вэй.

— Ваша правда, молодой господин, — согласился дядюшка Шангу. — Да только не все в чистом поле пережидали, кое-кому и укрытие удавалось найти, как нам — и огонь был, и пища. Люди засыпали и больше не просыпались.

Солнечный гений задумался, оценивая, насколько можно верить дорожным сказкам.

Похититель жизни? Звучало бредово. Так же бредово, как внезапно всплывшее в памяти «предсказание» Оракула о скорой смерти. В отличие от того раза, когда мы с Хуошаном угодили в желудок джучонга, сейчас никто не пытался вытянуть из меня фохат. Но спать все-таки хотелось — и чем дальше, тем сильнее.

Ночной кошмар, пользуясь рассеянностью хозяина, забралась к нему на колени, лизнула в нос. Вэй почесал псину за ухом, спихнул на пол и решительно поднялся.

— Будите всех. Уходим.

— В этой мути мы будем шататься, как бараны, пока копыта не откинем, — возразил Клык.

— Вот-вот, — согласился дядюшка Шангу. — Что так смерть, что эдак. Если выхода нет, лучше тут уснуть — тихо, спокойно и без мучений.

— Нас выведет она, — Вэй указал на Ночной кошмар.

— Твоя дворняга?

Все скептически посмотрели на лопоухое недоразумение. Ночной кошмар уверенно тявкнула. Да уж, проводник у нас еще тот. Но выбора, похоже, не оставалось: если останемся здесь, то точно умрем.

Глава 24

Вэй и Яньлинь возглавляли караван. Я шел замыкающим, следя, чтобы никто не отстал. Острые льдинки обдирали лицо, намерзали на ресницах. Ветер сбивал с ног. Жесткий ремень поводьев впивался в ладонь. Каждый шаг давался сложнее предыдущего. По моим прикидкам, давно уже должно было наступить утро. Но мы, утопая по колено в снегу, уже целую вечность брели сквозь буран, а просвета так и не было видно. Единственным ориентиром служила мохнатая задница бредущего впереди рынгача. Груз торговцы бросили у Приюта: если нам будет сопутствовать богиня удачи, вернуться за ним можно и позже. А вот волов забрали, посадив на них стариков и детей.

От печатей толку было мало. От барьеров не сильно больше: они хоть и позволяли отгородиться от ветра и снега, забирали много фохата. Сил оставалось все меньше и меньше. Все труднее было сопротивляться тихому шепоту, соблазнявшему хоть на минуту остановиться и перевести дух. Сесть, а лучше лечь, прислониться головой к сугробу, что обязательно окажется мягче набитой душистым сеном подушки.

Закрыть глаза. Уснуть.

Я стянул с пояса горлянку с бодрящим зельем Яньлинь. Горький вяжущий вкус трав наполнил рот. Мерзость! В горячем виде оно было не таким противным. Подавив инстинктивное желание выплюнуть, сглотнул. Следующие несколько минут все мысли занимал бунтующий желудок. Зато сон как рукой сняло.

— Пей! — я протянул горлянку осоловевшему главарю бандитов.

Тот сделал огромный глоток, закашлялся, скривился и показал большой палец.

— Люн! Господин заклинатель! — испуганно закричали сверху.

Слова тонули в вое ветра, но я все равно сумел разобрать испуганное бормотание престарелой матери дядюшки Шангу:

— Господин заклинатель! Люн… мой Люн ушел!

— Куда ушел? — не понял я.

— Он сказал, что Пожиратель жизни злится. Ему нужна жертва. И лучше жертвой станет он, чем сыновья, внуки и правнуки. Соскользнул и…

Извечный Свет! Что за дикие суеверия!

— Я вернусь за господином Люном.

Поколебавшись, я протянул поводья вола Клыку. Доверять разбойнику у меня по-прежнему не было ни единой причины, но сейчас мы в одной лодке. Призвал лозу и накинул на рог вола. На пару сотен шагов она легко растянется, а больше не потребуется.

Вряд ли дряхлый, едва держащийся на ногах старик мог уйти далеко.

Я оказался прав. Не прошло и пяти минут, как я наткнулся на Люна. Обессилевший старик лежал на боку, стремительно превращаясь в сугроб. Когда я поднял его, он вяло сопротивлялся, но поняв, что без него я все равно не уйду, позволил закинуть себя на закорки.

Пора было возвращаться.

Караван давно скрылся, но лоза убегала в метель словно путеводная нить. И я поспешил за ней.

Через сотню шагов лоза внезапно закончилась.

Я ошибся с количеством фохата, призывая печать? Оборвалась? Обрезали? Единственный, кто мог это сделать, — Клык. Похоже, разбойник не отказался от идеи захватить караван и воспользовался удачным случаем избавиться от одного из защитников.

Я прислушался, пытаясь уловить живую ауру, но мешала метель. Тогда я просто пошел по следу, благо три десятка людей и шестеро рынгачей протоптали ясно различимую тропу.

Даже со стариком за плечами я перемещался быстрее, чем караван. Но прошло десять минут, двадцать, полчаса — а мне так и не удалось нагнать их.

Демоны Диюй! Похоже, я заблудился.

Я сделал несколько глубоких вдохов-выдохов, давя зарождающуюся панику. Вытащил компас. На месте оставаться нельзя. Если не знаю, куда идти, пойду в любую сторону.

Первый шаг, второй, десятый, сотый, тысячный. Господин Люн за плечами затих, уснул или потерял сознание. Что первое, что второе было плохо. Но я пока еще ощущал слабое биение его жизни.

Впереди почудилось какое-то движение. Караван?

Серебристо-дымчатый волк на миг появился снова, гораздо ближе, позволяя разглядеть его. Одна из тварей, что преследовали нас после деревни вырожденцев? Тут-то они откуда взялись? И главный вопрос: волк здесь один или их тут целая стая?

Я остановился, приготовил печать. Сосредоточился, пытаясь понять, откуда последует нападение.

И все равно пропустил момент атаки.

Тварь выпрыгнула откуда-то сбоку, вцепилась в рукав, дернула, повалив меня в сугроб… и неожиданно выпустила, отскочив на несколько шагов. Я запоздало ударил ей вслед печатью, но волк легко увернулся, скрывшись за стеной метели.

Я поднялся.

Следующий удар, или скорее толчок, пришелся пониже спины, заставив пробежать несколько шагов. Тварь обогнула меня, замерла, оглянулась.