Первый Артефактор семьи Шторм 2 (СИ). Страница 15

Уже через тридцать секунд серебро потемнело, словно покрылось окалиной, но проклятье исчезло, только Взгляд артефактора позволял заметить сжатые пружины внутри металла.

Раздался тяжёлый выдох, и Святослав Георгиевич с трудом согнул колени, усаживаясь на второй куб-артефакт. Одну руку он положил на него, а вторую — на свой Инъектор, пытаясь восстановить силы.

Он побледнел и до сих пор не открывал глаза. Я понаблюдал за ним, а затем за артефактом.

Светло-зелёный шар мягко пульсировал. От взгляда на него на губах появлялась улыбка, в то же время иногда сердце пропускало удар, будто чего-то пугаясь. В такие моменты облака зелёной энергии внутри складывались в подобие зубов, когтей, шипов, чтобы затем раствориться в водовороте более мирных образов.

— Жизнь — это не только единороги, которые пукают бабочками, — хрипло сказал Святослав Георгиевич. — Это и зубастая акула, и ядовитый скорпион, и даже малярийный комар. Жизнь может быть прекрасной и жестокой. Но всё же больше прекрасной, — закончил он и наконец открыл глаза. Сейчас они казались серыми, выцветшими.

— Он поправился? — уточнил я.

— Проклятье я снял. Благодаря тебе, Шторм. Как обычно, всё благодаря Шторму, пусть и другому, — по его усталому лицу скользнула довольная улыбка. — Я не вижу серьёзных повреждений в теле, но опасность проклятий не только в ранах на теле, но и в головах и душах людей. Дождитесь, когда он очнётся, поговорите с ним. Вы сможете быстрее понять, всё ли с ним в порядке.

— Что будете делать с этим? — я указал на серебряные слитки. — Их стоит изолировать, чтобы никто не коснулся голыми руками. Желательно переплавить в самом жарком пламени, чтобы выжить заразу.

— Себе забрать не хотите? — вдруг спросил врач.

Соблазн был велик, но интуиция говорила, что с такими вещами лучше не играть. Тем более, у меня есть что-то гораздо более ценное и перспективное — череп демона.

Я покачал головой:

— Уничтожьте, как биологические отходы высокого уровня риска. Даже опытному артефактору с таким не справиться.

Святослав Георгиевич задумчиво согласился и, используя Дар, переместил серебро в металлические миски, в которых обычно стерилизовали инструменты.

Надеюсь, я не пожалею о своём решении.

— Пойдёте отдыхать? — спросил я, зевая, когда врач поднялся. Его лицо приобрело более здоровый оттенок после «подзарядки» у артефактов.

— Сегодня у меня длинная смена, — он пригладил лысину. — Благодаря постоянно вытекающей силе из артефакта я могу помочь множеству людей и сильно продвинуть свои исследования. — Он похлопал себя по карману, в котором лежал блокнот с записями. — Правда я не ожидал, что с вашим другом придётся возиться настолько долго — сразу несколько других диагнозов удалось поправить буквально за час. Кстати!

Он вытащил блокнот, внёс несколько пометок, после чего подошёл к телефону в палате.

— Герда, организуй, пожалуйста, специалистов по токсичным отходам. Нет, всё в порядке. Пусть сначала заглянут в восьмую, я буду там и выдам им все инструкции. Хорошо, жду.

Он положил трубку, вернулся за Инъектором и пошёл на выход. Лишь дойдя до двери, он остановился.

— Ещё раз спасибо, Сергей Иванович, — сказал он. — Вы позволили увидеть мне то, о чём я забыл. Снова.

Покатив куб со стоящим на нём Инъектором, он покинул помещение, что-то сказал моим охранникам и те с заинтересованными рожами заглянули в палату.

— Ну, как он? — театральным шёпотом, от которого задребезжала техника в палате, спросил Сухов.

— Проклятье сняли. Теперь нужно дождаться, когда придёт в себя. Можете ехать домой, дальше я справлюсь. Вы своё задание выполнили.

Лица мужчин изменились, и Черкасов вдруг сказал:

— У меня приказ действовать по обстоятельствам. Обстоятельства говорят о том, что следует побыть рядом с вами, пока вы ещё что-нибудь не натворили.

Сухов молча кивнул и добавил:

— Я пошёл за кофе. Вам принести?

— Лучше чаю, — сказал я.

— Да-да, а то давно не было! — довольно закивал у меня за спиной Кефир.

— Я передумал! — сказал я, но Антон с Андреем уже исчезли из проёма.

— Хе-хе-хе, — добавил Кефир, вылизывая свою светящуюся шёрстку. После потока энергии из Инъектора он стал выглядел ещё более волшебно. Все четыре уха с восторгом топорщились.

— Пойду, прогуляюсь, — сказал он, спрыгивая со стола.

— Смотри, не лопни, прожора, — пожелал я ему вслед, на что получил лишь возмущённое движение хвостом.

Охранники принесли мне чай, но Кефира рядом уже не было. Так что я спокойно выпил его, не опасаясь, что рыже-синяя морда засунет свои вибриссы (или как усы называются у лис?) в мой стакан.

И всё же чай не помог: я слишком устал за двое суток беспрестанной беготни, суеты, поисков и переговоров. Так что я просто вырубился, прислонившись затылком к стене.

Во сне я видел свой храм из прошлой жизни, поющих песню прислужников, девушку с кинжалом в руках. Снова чувствовал боль в груди от удара. И восторг, с которым я перерождался.

Проснулся я ровно за минуту, до того, как в палату зашёл врач.

— Восемь утра, утренний обход, — сказал нарочито бодро Святослав Георгиевич. В его руках была история болезни, исчирканная пометками.

Сам врач выглядел измотанным, но глаза светились радостью. А ещё светились руки, перебирающие листы.

— Это не вредно? — спросил я, кивая на него.

— Скоро пройдёт, — сказал он, подходя к Максиму и усаживаясь рядом.

Я попробовал встать и только сейчас понял, что накрыт пледом. То-то мне так хорошо спалось. Кто ж такой заботливый?

— Девушка, медсестра, — сказал Кефир, заставив меня вздрогнуть. Усмехнулся. — Нервный. Повезло ей, что ты спал. Иначе бы напугал её заботливое сердечко.

— Герда? — спросил я, складывая плед и укладывая его на стул.

— Та, что вас провожала сюда? Нет, эта была милее, не такая надутая и без побелки на волосах. С каких пор молодёжь так портит свою внешность? А как же натуральная красота? — словно дед запричитал лис.

— Ты бы на людских девушек не засматривался, Кефир. У тебя своя порода, — подколол я его.

— Поговори мне тут. Ты вообще помнишь, для чего вызвал меня, последний из Штормов? Забыл уже? Так вот, напоминаю: найти тебе самку, чтобы ты забацал наследника и тогда Кефир, тьфу ты, Кефариан будет отдыхать!

— Будто ты сейчас сильно перенапрягаешься, — сказал я.

— С тобой только нервы расходуются быстрее, чем бинты в перевязочном пункте. А мне нужно быть полным сил, чтобы выполнить свою задачу. Кстати, — протянул он. — Та медсестричка вполне могла бы подойти.

— Для чего? — сделал вид, что не понимаю лиса.

— Для того самого! И не делай вид, что ты меня не понимаешь! Особенно так громко.

Он запрыгнул на стул, на котором я сидел до этого, и ткнул лапой в бок. Получилось больно. Дать сдачу незаметно я не успел: Святослав Георгиевич поманил меня пальцем.

— Максим, пора просыпаться, — сказал он почти нежно и опустил горящую зелёным светом ладонь парню на лоб.

Глаза под веками затрепетали, ноздри задрожали и через секунду юный лекарь резко вдохнул, а затем застонал.

Внутри меня всё перевернулось, сердце сжалось. Неужели всё напрасно?

— Максим, постарайся продышаться. Нужно разогнать кровь в теле и насытить её кислородом.

— Завещание написать? — прошептал он и закашлялся, издавая звуки, похожие на то, как чихает котёнок.

— Это всегда полезно, — серьёзно ответил Святослав Георгиевич, — но в ближайшее время не актуально. Дыши! — сказал он резче и направил энергию с рук на грудную клетку Подорожникова.

Максим подчинился и начал дышать сначала быстро и поверхностно, а затем всё глубже и медленнее. Наконец он вдохнул особенно глубоко и выдохнул с огромным расслаблением. По лицу расплылась широкая довольная улыбка.

— Спасибо, доктор. Теперь и помирать не страшно, — сказал лекарь спокойным голосом.

За что моментально получил весомый щелбан.

— Рановато вы решили откинуть копыта, молодой человек. Вы их ещё даже отрастить не успели. Лучше сядьте и позвольте провести подробный осмотр.