Первый Артефактор семьи Шторм 2 (СИ). Страница 13

Она сама не заметила, как повысила голос. Теперь в нём не было прежней уверенности, а только лёгкая обида и испуг.

Воронова откинулась на подушки и прикрыла глаза.

— Светлана только подсказала время ритуала. И то, лишь примерное, — наконец ответила она. — Были и другие причины действовать жёстко.

— Какие?

— Серьёзные. — Из-под век блеснули красные глаза. — Настолько, что Совет был готов атаковать немедленно и нанося максимальный урон, в том числе было предложение снести поместье Шторма под ноль, как гарантию. Посмотри на меня, — вдруг сказала Воронова.

Роксана дёрнулась, посмотрела на неё. Алые угли глаз тлели, пугая и завораживая одновременно.

— Мы все действовали исходя из известных нам данных. Мы были уверены, что промедление сможет разрушить всё то, что мы создавали последние пятьдесят лет. Ты действовала из лучших побуждений, чтобы защитить то, что тебе дорого, — жарко шептала Воронова.

Но у Роксаны перед глазами стояло лицо Сергея и одновременно лицо Петра, который обречённо лежал на полу, с обожжёнными руками, кривящийся от боли, знающий, что его ждёт, но не молящий о помиловании. Молчавший даже тогда, когда их всех убивали.

А они «всего лишь» спасали мир. Почему тогда молчали?

И снова лицо Сергея и его слова: «Это был его выбор».

По телу Роксаны прошла судорога, но она не подала виду и лишь кратко кивнула начальнице. Пожелав ей скорейшего выздоровления, девушка вернулась в свою комнату и первым делом набрала брата.

— Всё в порядке? — строго спросил он. Несмотря на позднюю ночь Кирилл Юрьевич звучал бодро, словно не спал и не устал. — Отец рассказал. Воронова превысила свои полномочия.

— Жить буду, — просто ответила Роксана, радуясь разговору с братом. — И Меньшиков, и остальные тоже буду жить. Все в вертолёте выжили.

— Очень рад слышать, — в голосе Кирилла мелькнуло тепло. — Тогда могу спокойно вернуться к делам, в том числе твоим. Я же правильно понимаю, что вас подбили из-за Шторма?

Резко стало холодно в груди. Действительно, есть версия, что нападавшие хотели получить Инъектор. И если он способен вынести удар Вороновой и не разрушиться, то возможно он выдержал бы и взрыв ПЗРК. А их бы просто развеяли по ветру.

— Возможно. Но теперь никто искать артефакт не будет. — Роксана прервала себя, не давая говорить лишнего по телефону.

— Уверена?

— Да. Точно.

— Тогда отдыхай и приходи в себя. Я буду держать тебя в курсе по поводу наших планов.

Роксана уже давно положила трубку, но всё не могла прекратить думать о Сергее. О том, что не остановила брата. Она оправдывала себя тем, что бюрократическая машина долго запрягает, но потом едет неумолимо и её невозможно остановить по щелчку.

Но предательски в голове звучали слова Шторма: «Это твой выбор».

Перед отъездом я зашёл к бабушке.

— Надо поговорить, Александра Валерьевна.

Она молча кивнула и указала на стул рядом с постелью.

Рядом стояла стойка с капельницей, пиликал аппарат, следящий за пульсом и давлением. Ниже был установлен аппарат, который автоматически выдавливал какой-то огромный шприц, добавляя лекарство в систему.

Теперь Воронова выглядела старше, ближе к сорока годам, но даже в этом случае оставалась привлекательной и пугающей одновременно. Несмотря на то, что она была одета в ночную рубашку, а по руке струились вспухшие от чрезмерной магии вены, она держалась ровно и величественно.

— Что ты хотел обсудить, внучок? — она старалась добавить в голос привычной покровительственности, но чувствовалась усталость.

— Во-первых, хотел сказать спасибо за вино. Очень мило, что вы приготовили для меня именно его. — Я слегка поклонился.

Действительно было вкусно, зачем отрицать? Тем более бабушка сразу же заулыбалась, что омолодило её лет на пять.

— Во-вторых, я хотел бы сообщить, что оставляю артефакт у вас. По крайней мере временно.

Теперь она выглядела более серьёзной.

— Почему? — коротко спросила она.

— Потому что сейчас я не смогу обеспечить ему надлежащую защиту. А учитывая, что никто не поверит, что я смог запечатать силу артефакта, обязательно найдутся те, кто наведается в дом к одинокому слабому мальчишке. А у меня и так ремонт не закончен, — ворчливо закончил я.

Воронова на мгновение приоткрыла рот, но потом быстро собралась.

— Не перестаёшь меня удивлять, Серёжа. Действительно, никто не поверит, что возможно запечатать Инъектор. Только вот почему ты решил, что к тебе придут?

Я поднял бровь, показывая своё недоумение такому вопросы. Бабушка закатила глаза.

— Хорошо-хорошо, ты прав. Просто удивительно слышать это от подростка. Лучше скажи, как тебе удалось это сделать?

— Как сказала Елизавета Васильевна, вдова моего брата — я артефактор семьи Шторм, — с улыбкой сказал я.

— Первый в нашей семье, — прошептала Александра Васильевна.

— Почему же первый? — удивился я. — Прадед смог создать Инъектор, а значит он был первым. Основателем нашего одарённого рода, Хранителем и артефактором.

Бабушка покачала головой.

— Он больше всех знал об артефакте не потому, что создал его, а потому, что потратил больше всего времени и сил на его изучение. А вот кто создал все Инъекторы — это знают только первые Князья и Хранители. Возможно.

Как бы невзначай я посмотрел в ноги бабушки. Там, почти касаясь её лапами, разлёгся Кефир, намывая свой нос — он по дороге умудрился найти колбасу и стащить несколько кусков. Он сделал вид, что не видит меня и его не интересует наш разговор.

«Ага, только уши то торчат получше локаторов», — громко подумал я, чем заставил лиса вздрогнуть. Уши на мгновение опустились, но тут же поднялись, когда я отвернулся.

— Где ты нашёл артефакт? — перевела тему бабушка. — Мы перерыли весь город и даже заглянули в могилу к твоему прадеду. — По её лицу прошла гримаса. — А ты смог его откопать.

Я выдержал пытливый взгляд.

— Семейный секреты. Но скажу одно: если бы во мне не пробудился Дар, то я не смог этого сделать.

— Всё-таки по отпечатку силы, — задумчиво протянула Воронова. — Хотя, твоего отпечатка быть не могло, у тебя не было силы.

Я лишь пожал плечами и задал свой вопрос:

— А зачем вы забрали все вещи родителей? И где… — тут я неожиданно сбился, почувствовав, как к горлу подкатывает ком. Спросить про могилы оказалось невероятно сложно. Память тела проживало потерю по-своему, независимо от меня.

— Пока я не могу тебе ответить, Серёжа. Когда придёт время — я тебе провожу к ним, — сказала она тихо, почти извиняющимся тоном. Или мне показалось.

— И последнее: снимите это. — Я поднял руку, показывая почти впитавшийся в моё тело браслет.

Александра Валерьевна несколько секунд изучала браслет, словно впервые его увидела, а затем покачала головой:

— Нет.

— Считаете, что я приду к вам мстить? — язвительно спросил я.

— И это тоже. Это сейчас ты мой милый пирожочек. Но стоит тебе поднакопить сил, подрасти — и придёшь устраивать разборки к старой женщине.

Она скривилась, будто перед ней положили тушку дохлой лисы. Кефир недовольно шикнул на мои мысли. А вот нефиг подслушивать.

— Однако есть и вторая причина, гораздо более весомая, — продолжила бабушка. — Я не уверена, что смогу снять его с тебя. Он стал частью твоего тела, а такого я не видела никогда. Так что мне потребуется время, чтобы разобраться в происходящем.

Кивнув, я медленно вздохнул, прогоняя мерзкую слабость и, махнув рукой, попросил:

— Тогда разрешите Черкасову отвезти меня до больницы Светлого, а дальше я как-нибудь сам разберусь.

— Хорошо. Передай ему, что я разрешаю действовать по обстановке.

Через полчаса мы уже ухали в сторону больницы. Кефир сидел рядом, облизывался и молчал, проглотив язык. Это начало вызывать у меня беспокойство, но заводить разговор я не спешил. Дома, всё дома.

Напротив меня сидел Сухов, задумчиво глядя в окно. Он не щелкал молнией, а лишь подзаряжал свой артефакт, из которого сыпалось всё больше незаметных искорок — Взгляд артефактора показывал, что его батарейка портится всё быстрее.