Прикладная рунология (СИ). Страница 20

Уход охраны Милисент не заметила, только вздрогнула, когда за спиной закрылась дверь, и они остались вдвоем.

— Поганая погода, не находите? — поинтересовался герцог Сантамэль, медленно приближаясь. — Хотя, у вас в Божене такое не редкость, а мы вот в столице привыкли к более мягкому климату. Присаживайтесь, фрау Шнайдер.

Он отодвинул стул и кивнул ей. Только тогда Милисент поняла, что так и не произнесла ни звука. Забыла об этикете и не поприветствовала члена императорской семьи глубоким реверансом. Теперь кланяться было уже глупо. Поэтому она просто сделала то, что приказано — села на стул.

— Попробуйте пирог со свининой, — герцог медленно обходил стол, продолжая говорить. — Это почти единственное, что здесь готовят прилично. Повар любит добавлять в начинку специи, но не беспокойтесь, мясо свежее. На счет рыбы не уверен, все же здесь ее добывают мало, и на рынке могли и обмануть.

Он сел в кресло напротив, явно принадлежавшее начальнику тюрьмы, и взглянул на нее прямо. Милисент деревянными пальцами взяла приборы, оставленные у тарелки, и положила себе кусок пирога. Еще четверть часа назад она отдала бы душу, чтобы поесть, но сейчас, под пристальным взглядом этого человека, кусок не лез в горло.

— Вина? — как ни в чем не бывало поинтересовался он, приподнимая графин. — Выбор здесь небогатый, а захватить с собой что-то приличное не удалось, придется попробовать местное.

Алая струйка потекла в бокал, вызывая невольные ассоциации с кровью. Если с ней решили таким образом поиграть, то стоит признать, брат императора умел производить впечатление. Она уже была готова сознаться во всем, чего не совершала, и о чем даже не подозревала, лишь бы поскорее покинуть комнату и вернуться в холодную, сырую камеру.

Герцог же, словно не замечая ее состояния, продолжал говорить о блюдах, погоде, каких-то мелочах, которые вовсе не доходили до сознания. И в какой-то момент Милисент не выдержала:

— Меня казнят?

Голос прозвучал сипло. Язык присох к горлу, и даже два простых слова потребовали колоссальных усилий.

— Вас? — густые брови приподнялись в притворном удивлении. — О, нет. Не можем же мы, в самом деле, казнить каждого члена семей заговорщиков. Нет, вас и вашего пасынка лишат титулов и земель. Его причастность к заговору пока не доказана, поэтому с ним еще предстоит разобраться. На счет вас же все уже достаточно ясно. В бумагах вашего мужа вы не упоминаетесь, сомнительные поручения не выполняли, со странными людьми не встречались. Друзья вашего супруга также не смогли сообщить о вас ничего провокационного. Они, конечно, желали, но сложно врать под воздействием императорских дознавателей. Поэтому вы не виновны, фрау. Можете поесть.

Облегчение было таким острым, что из глаз едва не хлынули слезы, но баронесса сдержалась. Украдкой выдохнула, отрезала кусочек пирога и отправила в рот. Вкус почти не ощущался, но раз ее не казнят, силы еще понадобятся.

— Тогда зачем я здесь, Ваше Высочество? — мысли разбегались, но она никогда не была дурой, чтобы не понять странность подобного диалога.

— Так вы меня узнали, — мужчина улыбнулся, и лицо его сразу преобразилось. Стало мягче. В глазах появился блеск. В юности герцог наверняка завоевал немало женских сердец. Он и сейчас мог бы, если бы только захотел, но говорили, что брата императора короткие романы более не интересуют. Еще ходили смутные слухи о некоей женщине, которой он оказывает знаки внимания, но в Божене им мало, кто верил. — Приятно. А вот я вас, признаться, нет. Хотя мы должны были встречаться в прошлом году, когда я посещал вашу провинцию.

— Мы виделись на балу в доме герцога, но меня вам не представили. Мой муж… Он был занят.

Скорее всего подготовкой проклятого заговора, из-за которого вся ее жизнь полетела в пропасть.

— Печально, — тон сказанного оставался равнодушным. — Впрочем, я решил восполнить столь досадное упущение, и узнать вас получше. Мне стало любопытно… Вы прожили с бароном фон Мирбах двенадцать лет, не попытались сбежать, не завели любовника, не жаловались на него соседкам, хотя барон имел весьма странные предпочтения, и первая его жена предпочла утопиться спустя всего семь лет совместной жизни. Так кто же вы: великомученица или умная женщина, умеющая выживать?

И снова пристальный, прожигающий насквозь взгляд через стол. Врать не имело смысла. Зачем такому человеку понадобились подробности ее личной жизни Милисент не понимала, но раз спрашивает, значит, надо. Зачем что-то скрывать?

Она поудобнее перехватила вилку и нож, решив продолжить поздний ужин и начала говорить:

— Бежать мне некуда. Вы наверняка знаете о моем происхождении, поэтому не удивитесь, что мой муж купил дом моим родителям и оплатил должности для моих братьев. Их семьи зависели от его покровительства, поэтому никто из родных не стал бы мне помогать. Что касается любовников… Я заводила пару интрижек, но они не переросли в длительную связь. И уж конечно, я не могла довериться первому встречному или друзьям моего мужа.

— Хорошо, — рассеянно отметил герцог, отложив трубку и баюкая в руках бокал с вином. — Хорошо, что ваш муж не отбил у вас желания любви. Некоторые женщины после подобных браков уже не могут получать плотские удовольствия. Полагаю, осложнений не возникало?

Он говорил откровенно и без всякого стеснения, и от нее требовались такие же ответы. Милисент глотнула вина — сухого и кислого — и ответила в той же манере:

— Если под осложнениями вы понимаете беременность, то нет. Я достаточно владею даром, чтобы предотвратить появление нежелательных детей. И болезней тоже. Исцелять я не умею, но на диагностику сил хватает.

Дети. Когда-то давно ей хотелось иметь семью, в которой обязательно будут дети, но брак уничтожил все иллюзии. А еще наградил пониманием, что ее муж наследников не заслуживает. И хорошо, что сейчас приходится волноваться только о себе. Переживать за еще одну жизнь она бы не выдержала.

— А как же соседки и сплетни? — теперь в глазах мужчины появился интерес. Уже не поддельный, а настоящий. Баронесса давно научилась читать чужие эмоции, отличать лицемерие от искренности. Иначе в этом мире не выжить.

— Они не принимали меня. В начале. Не считали ровней. Я ей и не являлась. Но Хельмут был одержим идеей какой-то старой изрилионской легенды, где скульптор влюбился в статую, которую сам создал. Ему нравилось считать себя гением. Вершителем судеб. Создателем.

«Моя прекрасная супруга…» Он любил наряжать ее и любоваться со стороны. Тем, как красиво ниспадают локоны на спину. Как аккуратно уложены складки платья. Как изящно браслеты охватывают запястья, а колье подчеркивает тонкость шеи. Его выводила из себя неидеальность. И тогда Хельмут становился гневливым и буйным.

— И вы прожили с ним двенадцать лет.

— В последние годы он мало уделял мне внимание. Я смогла сама вести дом и не отчитываться за каждую трату. Мне даже удалось скопить кое-какие средства…

Деньги. Сейчас думать о них было даже смешно, ведь спрятанный в тайнике мешочек наверняка попал в руки дознавателей. И если ее лишат титула и земель, то… На что жить дальше? Как? Вернуться к родителям? Они отвернутся. Давно отвернулись. Еще тогда, когда продали ее сорокалетнему барону-вдовцу.

— Значит, я оказался прав, и вы все же научились выживать, а не страдали молча. Похвально. И раз уж я оказался прав, у меня есть к вам предложение, которое напрямую касается вашего будущего.

Сердце снова замерло, но пальцы упрямо сжали ножку бокала, и Милисент сделала глоток. Вот они и подошли к причине сегодняшнего разговора. По крайней мере, она поела, и теперь проще сможет принять реальность.

— Я вас слушаю, Ваше Высочество.

Прежде, чем заговорить, герцог поставил бокал и встал. Прошелся по комнате, остановился около окна, взглянул на затяжной дождь.

— Вы уже знаете, что мой брат умер. Что стало причиной многих сложностей, одной из которых является и погода… Но сейчас не о ней. У меня есть племянник. Не тот, о котором вы сейчас подумали, другой. О нем редко вспоминают, но он является частью рода Сантамэль и теперь представляет куда большую ценность, чем несколько дней назад. Он не женат и не имеет постоянной любовницы, что делает его также весьма уязвимым перед женским полом, а мне не хотелось бы, чтобы некоторые проблемы повторялись. Поэтому мне нужна женщина, красивая, чтобы понравиться ему, и достаточно умная, чтобы понимать истинное положение вещей. Вы подходите.