Прикладная рунология (СИ). Страница 18

До комнаты добралась с трудом, цепляясь за перила на лестнице и перебирая руками по стене в коридоре. А заперев за собой дверь единственного на данный момент убежища, сползла на пол и зарыдала.

— Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу!

Кулаки опускались на ковер, но перед глазами стояло холеное лицо герцога. Сволочь высокомерная! «…в вашем контракте нет пункта, подразумевающего разрыв на основании угрозы для жизни…»

— Чтоб ты провалился! Я это так не оставлю!

Я найду способ отделаться от него. Найду… Обязательно…

Усталость быстро взяла верх над яростью, и я с трудом доползла до кровати, чтобы забыться тяжелым, муторным сном…

…Когда в ушах перестало звенеть от грохота захлопнувшейся двери, Герхард прикрыл глаза и медленно выдохнул. Через мгновение на плечо легла мягкая ладонь, от которой по телу начала распространяться освежающая прохлада.

— Почему ты не сказал ей про убийцу?

— Она и так сегодня, точнее уже вчера, много пережила. Зачем все усложнять?

Убивать непросто. Особенно в первый раз. Когда с убийцами что-то делал Окум, Герхард не чувствовал ответственности. Или разум защищал его от неприглядной реальности. Казалось правильным позволять ему пожирать энергию тех, кто пришел за смертью. Однако убить самому оказалось куда сложнее.

Первый раз герцог испачкал руки в семнадцать. Тогда его едва не подловили. Одним из нападавших был маг света, а с ними всегда сложнее, чем с остальными. Пришлось выкручиваться. И в пылу драки он зарезал своего несостоявшегося убийцу. Потом, скинув с себя тяжелое и ставшее неповоротливым тело, он смотрел на собственные руки и все никак не мог понять, откуда же столько крови… А еще спустя час блевал в кустах, пока Кристиан отдавал указания своим людям и распекал охрану. Стоит признать, тогда им досталось знатно. Трое погибли, один стал калекой. Больше подобное не повторялось, но как сказал дядя, достаточно и одного раза.

— Она вряд ли оценит твою заботу, — Милисент начала разбирать его пряди, пропуская волосы сквозь пальцы. Обычно его раздражали лишние прикосновения, но она умела делать все так, чтобы не тревожить воспоминания о детстве.

— Это неважно.

Герхард поставил бокал со шнапсом на подлокотник и позволил себе расслабиться. Сбежать от реальности на несколько мгновений. Размеренные прикосновения успокаивали и вносили порядок во внутренний хаос эмоций.

— Ты к ней очень снисходителен. Мне стоит волноваться?

В голосе любовницы звучала насмешка, но он знал, что вопрос серьезен.

— Нет, она просто чем-то напоминает мне меня. Моложе, наивнее, но… В ней живет та же жажда познания и искренний интерес к науке. Я мало у кого встречал подобное.

— Ты мало кому позволял приблизиться к себе, чтобы узнать их поближе, Герхард. Ты превратил свой дом в крепость и отгородился от мира стеной, став настоящим затворником. Неудивительно, что новость о твоем секретаре вызвала столь бурный ажиотаж.

— Мне просто понадобился специалист, — сухо ответил он, отстраняясь от волшебных рук, не раз прогонявших его напряжение и усталость.

Шнапс обжог язык и горло, но избавил от необходимости продолжать неудобную тему.

— Конечно, — легко согласилась Милисент, отступая. — Но любого специалиста можно заменить…

Она наклонилась к дивану и подобрала со спинки испорченный жакет, начав пристально рассматривать ткань.

— Пока я не вижу причины что-то менять. Сабина уже доказала свою полезность. Меня она устраивает.

— Кажется, ты ее не слишком устраиваешь… А вот это уже интересно.

— Что именно? — Герхард уцепился за возможность сменить тему.

— Костюм. Мне сразу показалось, что он чересчур хорошо скроен, но теперь… — Милисент вытянула жакет перед собой, рассматривая с пристальным вниманием. Герцог тщетно попытался понять, о чем идет речь, но не увидел ничего, кроме оторванных пуговиц и разошедшихся швов. — Здесь явно чувствуется рука мастера. Фасон, стежки… И эти пуговицы.

Теперь баронесса перехватила вещь и поднесла к глазам. Подцепила пальцами предмет разговора и дернула, нещадно отрывая нитку.

— Ты можешь пояснить ход своих мыслей? — иногда проще сразу признать поражение, чем гадать.

— Моро всегда добавляет на свои пуговицы крохотную букву «М». Помечает их. Делает подделку под аристократический шик. Кто-то считает это иронией, кто-то баловством, но его пуговицы всегда можно узнать.

— И что не так с пуговицами?

Милисент бросила на него взгляд через плечо. Один из тех снисходительных взглядов, которые заставляли его чувствовать себя неуверенно.

— С пуговицами все прекрасно, но мастерская Моро, где сшит костюм твоего секретаря, слишком дорога для вчерашней студентки. Даже если ее дедушка светило науки. Поверь, ему подобные наряды не по карману.

— Разве он не мог побаловать внучку дорогим подарком?

Баронесса громко хмыкнула.

— Ученый? Герхард, ты помнишь, что подарил мне в первый раз?

Вопрос заставил неловко заерзать в кресле, потому что память такие подробности не сохранила, а вопрос явно был важен.

— Компас, — не дожидаясь его ответа, напомнила Милисент. — Компас для панели в автомобиле, чтобы я не потерялась, если поеду за город.

Точно. Он еще тогда подумал, что неплохо было бы устанавливать более простые модели в каждое авто, потому что на себестоимость такое дополнение влияет мало, а пользы от него достаточно. И подарок показался ему важным. Полезным. И он даже выбрал очень изысканную модель, инкрустированную сапфирами, проторчав в магазине битых полчаса. И установил все сам.

Тогда подарок казался идеальным, но сейчас он, пожалуй, выбрал бы что-то из украшений или антикварной мебели. Можно еще какой-нибудь пейзаж с морской тематикой… Скоро как раз должна проходить выставка каких-то современных художников. Герхард даже сделал себе отметку в календаре обязательно посетить ее вместе с любовницей, поэтому никаким затворником он считаться не мог.

Однако смысл вопроса крылся в другом…

— Я понял. Ты имеешь в виду, что старый Ланге скорее подарил бы внучке собрание сочинений по рунологии…

— Или пропуск в императорскую библиотеку, но никак не дорогой костюм, сшитый у известного мастера.

— А если его подарила бабушка? Она же была актрисой, наверняка разбирается во всем вот таком… — он неопределенно взмахнул рукой, зная, что собеседница его поймет. И она даже кивнула в ответ, подтверждая правильность выводов.

— Возможно, но это не объясняет, откуда у нее такие деньги. У Моро одевается половина столицы. Вторая половина мечтает там одеваться, но не может себе этого позволить.

— Настолько дорого?

Герцог удивленно приподнял брови, пытаясь представить стоимость костюма. Его автомобили уходили по высокой цене и являлись штучным товаром, к тому же легко подстраивались под пожелания клиентов. Но в то же время имели очень долгий срок производства, и работал он по семидесятипроцентной предоплате, что было вполне разумно. Однако спрос на авто не утихал, а только неуклонно рос. Не могут же какие-то тряпки быть дороже?

— Настолько экзотично, — Милисент аккуратно сложила жакет и опустилась на диван, пристроив элемент чужого гардероба на коленях. — То, что могут себе позволить любовницы, некоторые актрисы, оперные дивы и дамы полусвета, не подходит аристократкам. А Моро не желает возиться с классическими заказами. Он не шьет домашние платья или халаты. Зато нижнее белье в его исполнении весьма… интересно. Его основной товар — платья на выход, легкие, изящные, порой кричащей длины и не подразумевающие наличия корсета.

Перед глазами сразу же встало то зеленое непотребство, в котором Сабина явилась устраиваться на работу. Оно как нельзя точно подходило под описание баронессы, но тогда ему даже в голову не пришло, что подобное может быть делом рук какого-то известного портного.

Затылок кольнуло острой болью. Герхард прикрыл глаза, собирая всю информацию воедино, а потом открыл, чтобы видеть лицо собеседницы.