Попала! Проверка на истинность (СИ). Страница 16

– Это звучит так, словно она моя любовница, – спокойно отреагировал я, – но это не так. Я просто не хочу, чтобы талантливая девушка вылетела из Академии, где её потенциал может раскрыться в полной мере.

– Послушай, Алдериан, – сухо бросил Рейнольд, – мне совершенно безразлично, что это за девчонка и кем она там тебе приходится. Я просто не хочу, чтобы в элитный гвардейский класс, где собраны студенты с уникальными талантами, проталкивали всякую шушеру по знакомству.

Эта формулировка меня покоробила, и в душе всколыхнулось что-то тёмное. Перед глазами встало милое личико Василисы, и мне вдруг захотелось немедленно врезать Альваресу за то, что он посмел походя оскорбить её.

– Думаю, совсем скоро ты возьмёшь свои слова назад, – спокойно ответил я, ничем не показывая то, что фраза Альвареса меня задела. Рейнольд никогда не отличался сдержанностью, но я не собираюсь становиться с ним на один уровень. Слишком свежи воспоминания о том, сколько дров он наломал из-за своей импульсивности.

Рейнольд недоверчиво уставился на меня.

– Пусть будет так, – протянул он, – но просто так она в мой класс не попадёт. Пусть сначала на деле докажет, что достойна, а ты сможешь за ней понаблюдать.

Я чуть склонил голову и приподнял бокал в знак благодарности.

Что ж, остаётся только уповать на Василису. Почему-то я был уверен в том, что она выкрутится и с блеском пройдёт любое испытание, какое бы Альварес ей не уготовил. Хотя у меня были сомнения в том, что он собирается сильно лютовать. Мы уже давно не враги, чтобы так в открытую устраивать конфликт.

После приснопамятных событий с Фелицией и Дахемским ковеном дружбы между нами с Альваресом не установилось – так, скорее, нейтрально-деловые взаимоотношения. После истории с основанием Академии Инквизиторов Рейнольд был первым, кто начал проталкивать идею экспериментального класса, и я быстро догадался, что он искал рычаги давления на меня, чтобы не давать мне полную свободу действий. Но я настоял на собственных условиях, и король принял их, прекрасно понимая, какую неоценимую пользу я могу принести в качестве Верховного Инквизитора и ректора свободной Академии.

С тех пор со стороны Альвареса я стал чувствовать некое недоверие, пусть и не высказываемое вслух. До определённой поры мне на это было совершенно плевать, но теперь на игровом поле появилась новая фигура.

Василиса.

Теперь мне предстояло не только своими руками отдать её под начало Рейнольда, но и сделать так, чтобы всегда иметь возможность прийти к ней на помощь, если что-то вдруг пойдёт не так.

Конечно, я это делал из сострадания к девочке, отчаянной настолько, чтобы добровольно взвалить на себя невыполнимую ношу в чужом мире…

«СОСТРАДАНИЕ? ЧУШЬ! – прогремел у меня в ушах ехидный голос Призрака, – КОГДА ТЫ ПРЕКРАТИШЬ СКРЫВАТЬ ПРАВДУ ОТ СЕБЯ САМОГО, АЛДЕРИАН?»

Я только хмыкнул. Призрак обожал говорить загадками, но сейчас у меня не было ни времени, ни желания их разгадывать.

***

Василиса

Один из вопросов, который занимал меня насчёт хвалёного экспериментального класса – где он располагается? Йоланда Гальне ни словом не обмолвилась о чём-то подобном, когда показывала мне Академию, и я тут же начала подозревать, что дело с этим классом не совсем чисто.

Недаром же Иштван упомянул, что не имеет там власти. Может, и учится этот класс тоже не на территории Академии?

«В лесу! – вдруг прорезался неуместно радостный внутренний голос, – на пеньках!»

Я невольно фыркнула.

– Я сказал что-то смешное? – тут же ледяным голосом отреагировал Альварес.

– Никак нет, ваше… э-э… Высокопреосвященство, – поспешно ответила я, сходу выдав первое пришедшее в голову обращение к высокопоставленному человеку. Наткнулась на изумлённо расширившиеся глаза Альвареса и тут же прикусила язык. Надо было заранее спросить у Иштвана про подобные правила этикета, которые тут приняты! Эх, ну почему я всегда сначала делаю, а потом уже думаю!

– Прошу следовать за мной, – сухо велел Альварес. Развернулся и зашагал к входной двери. Я послушно, как в тумане, двинулась за ним, но в панике обернулась к Иштвану и облегчённо выдохнула: он шёл совсем рядом.

Поймав мой взгляд, он ободряюще улыбнулся мне и тихо сказал:

– Не бойтесь, Василиса-тар. Всё будет хорошо.

– Вам легко говорить, – жалобно пробормотала я, но его улыбка успокоила меня. В голову опять полезли неуместно игривые мысли, но на этот раз я была им только рада: они отвлекали меня от размышления над мрачными перспективами будущего.

Мы вышли из Академии, пересекли двор и подошли к двум раскидистым дубам, росшим на самом краю мощённого булыжником широкого двора. Жестом приказав мне остановиться, Альварес встал ровно посередине между ними и поднял руку, на которой сверкнуло массивное золотое кольцо. Начертил в воздухе какие-то символы, и перед нами возникла высокая массивная дверь.

Я ойкнула и невольно попятилась. Казалось бы, уже не первый день в этом мире, а всё никак не привыкну ко всем этим чудесам.

На плечо мне легла твёрдая ладонь Иштвана. Я замерла, почувствовав, как от неё по коже брызнули сладостные мурашки волнения. Потянулась, чтобы положить на неё свою руку, но вовремя опомнилась и нещадно обругала себя за дерзость.

– Всё хорошо, Василиса-тар, – повторил Иштван и, наклонившись к моему уху, с едва заметной иронией шепнул:

– Не показывайте ваши настоящие эмоции лишний раз. Иногда это могут повернуть против вас.

– Хорошо, – пискнула я, исподволь отчаянно мечтая, чтобы он задержал свою руку на моём плече подольше. Но Иштван только кивнул и отстранился, а я подавила разочарованный вздох.

Альварес оглянулся на меня и коротко сказал:

– Следуйте за мной. Мне расхвалили вас, как очень талантливую студентку. Пришла пора вам убедить меня в этом самостоятельно.

Он окинул меня с ног до головы колючим взглядом и безжалостно добавил:

– Пока ни грамма таланта я у вас не вижу.

Глава 18

– Очень вдохновляющее напутствие, ничего не скажешь, – проворчала я. Альварес и ухом не повёл, а вот Иштван едва слышно хмыкнул. То ли одобрительно, то ли мои слова его просто повеселили.

Он придержал передо мной дверь, чтобы я не отставала от Альвареса, и я попала в ещё один холл. Он был не таким просторным, как тот, что встречал посетителей главного здания Академии, и выглядел более мрачным. Такое ощущение возникало из-за тёмных панелей, которыми были обшиты стены, и узких стрельчатых окон. Они производили странное впечатление, будто поглощая скудный утренний свет, а не пропуская его.

Из холла вели три тёмных коридора, в глубине которых мерцал приглушённый свет. Из коридоров неслось невнятное бормотание, и я догадалась, что там, скорее всего, располагаются учебные аудитории.

Прямо напротив входа висел огромный портрет самого Альвареса в белоснежном костюме и лазурной мантии, поддерживаемой на широкой груди массивной золотой цепью. Под ней неизвестный художник тщательно выписал многочисленные медали, отчего командор, горделиво выпятивший грудь, напомнил мне пышную новогоднюю ёлку.

Рядом с ним были изображены два маленьких ребёнка, мальчик и девочка, отчаянно похожих друг на друга. На всех троих с любовью взирала хрупкая темноволосая молодая женщина, сложившая руки на выступающем под пастельно-бежевым платьем животе.

Ощущение новогоднего утренника усилилось, и я совершенно неуместно зафыркала от смеха, отчаянно прижимая кулак ко рту. Альварес резко обернулся ко мне и смерил уничтожающим взглядом; я изобразила приступ кашля, чтобы скрыть предательские смешки.

– Похоже, Василиса-тар слегка простыла, – прозвучал рядом спокойный голос Иштвана, и его обладатель выступил вперёд, загородив меня. Я с благодарностью посмотрела на него и глубоко задышала, успокаиваясь.

– Ага… насморк проклятый, – просипела я, утирая выступившие слёзы. Смех всё ещё сдавливал горло, только он уже всё больше и больше походил на нервный.