Бывший муж. Настоящая семья для Бусинки (СИ). Страница 21

Многозначительно гляжу на Османова. Он поигрывает желваками, держится за лоб, но стоически молчит.

- Второе. Прекрати зарабатывать дешевый авторитет у дочери, растоптав при этом мой. Мы - родители, Даян. И должны быть на одной стороне поля. А ты меня «гасишь» и ведешь нечестную игру! Мы должны сообща воспитывать дочь, а по факту у меня двое детей, и мне приходится воспитывать ещё и тебя, объясняя элементарные вещи! В противном случае, я жестко ограничу ваше общение до одного раза в неделю.

- Да что не так-то?!

- Что не так?! Ты сам не понимаешь?! Прекрати так безмерно баловать Бусинку! Исполнять каждый каприз. Ещё и в ущерб мне!

- Я просто стараюсь сделать ей приятное, - бурчит. - Компенсировать годы моего отсутствия. Дать то, чего у нее не было. Чтобы у нашей дочери было все самое лучшее.

Вспыхиваю. Машинально оглядываюсь по сторонам. Даян сглатывает и на всякий случай отодвигает лежащий на столе нож в сторону. От греха подальше. И от меня.

- Да, у меня нет миллионов, - впечатываю ему в лоб каждое слово. - Но Бусинка никогда и ни в чем не нуждалась. У нее были лучшие врачи, продукты и игрушки в меру моих возможностей. Без куклы, пахнущей ванилью, прожить можно, а без лучшего педиатра, пульмонолога, иммунолога - нет.

- Прости, я не это имел в виду….

- Ты пытаешься быть хорошим за мой счет. Конечно, ты такой замечательный папочка для Дариши: приезжаешь на пару часов в день, даришь подарки, вкусняшки, исполняешь каждый каприз. Эдакий папа - праздник. А я плохая мама, которая заставляет кушать кашу по утрам, суп, пить лекарства, ходить к врачу и заниматься. И ты уедешь к себе домой, а мне оставаться один на один с истериками дочери. А в конечном счете знаешь, к чему все это приведет?

Сверлит меня угрюмым взглядом и молчит в ожидании ответа.

- К тому, что Бусинка скажет, что хочет жить с папой. Потому что папа круче, чем мама.

- Мира, я….

- Я не договорила, - подаюсь вперед, клещом вцепляясь в зеленые глаза и удерживая внимание Османова. - Так что, хорошенько подумай над своим поведением, Даян. Потому что я не позволю отобрать у меня дочь.

Глава 30

Мира

Похоже, волшебный пендаль в виде половника сработал на «ура».

Эти две недели счастливого и сумасшедшего папашу как подменили.

Во-первых, он научился говорить «нет» Бусинке на все ее бесконечные «купи». Первые дни, конечно, было тяжело обоим. Дариша много, громко и показательно плакала. Особенно ее любимым было спрятать лицо в ладонях, низко опустить голову и подвывать, подглядывая за отцом в щелки между пальцев. Не получив желаемого, Бусинка сразу переходила ко второму акту концерта не по заявкам.

Но Даяну было ещё тяжелее.

Желваки ходили на скулах, зубы скрипели, ладони сжимались в кулаки. Он был в шаге, чтобы сдаться и дать дочери требуемое, только бы папина принцесса не рыдала.

Но в самый последний момент напарывался на мой предупреждающий взгляд, пальцы сами тянулись к шишке на лбу, которая довольно долго не сходила. И наш папочка обнимал принцессу и ласково объяснял, почему нельзя купить пять киндеров и мороженого за раз.

На третий день число истерик свелось к минимуму, а на пятый к нам вернулась прежняя Дариша - веселая, добрая, ласковая и послушная девочка.

А папочка теперь очень внимательно относится к моим просьбам, советуется по каждому моменту и спрашивает разрешения на подарки и сюрпризы. Одним словом, Даян Османов учится, пожалуй, самой главной роли в жизни - быть папой.

Неизменным осталась только любовь Даяна к дочери, что крепнет день ото дня. И это взаимно.

- Мама, смотли, папоська! - глазки Бусинки загораются, и она вырывает ладошку и несется навстречу отцу. Османов подхватывает ее на полпути, подкидывает вверх, и по всей аллее разносится смех нашей дочери, как звон колокольчика.

- Ты куда так несешься? Разве можно? - и тут же переводит на меня обеспокоенный взгляд. - Как прошел прием? Что сказал доктор? Извини, никак не смог вырваться - на производстве задержали.

- Все в порядке. Доктор сказал, что все у нас хорошо. И можно понемногу давать нагрузку. Например, начать заниматься плаванием. Можно и нужно вести активную жизнь, но просто быть осторожными.

- Смотлите, колесо оболзения! - с восторгом дочь указывает пальчиком на аттракцион. - Я хосю покататься!

- К-как ты сказала? - давясь смехом, спрашивает Даян. Я менее сдержанная, отворачиваюсь и сгибаюсь пополам от хохота.

- Колесо оболзения! - со всей Серьёзностью повторяет Бусинка, и мы с Даяном все же взрываемся.

- Чего вы смеетесь? - насупливается дочь, складывая ручки на груди и дуя губы. - Ну, что, мозно покататься?

Османов одними глазами адресует вопрос мне, я киваю, утирая выступившие слезы в уголках глаз. Ещё одно умение в копилку нашего совместного родительства - понимание друг друга с полуслов и общение только взглядами.

- Ну, что, пойдемте, девочки, оборзеем.

Даян берет билеты и помогает нам залезть внутрь. Кабинка медленно поднимается вверх, отделяя нашу маленькую семью от всего остального мира. От проблем хотя бы на шесть коротеньких минут, что карусель делает круг.

- Как класииииво! - завороженно выдыхает Бусинка, прижимаясь носиком к стеклу и рассматривая красивые вечерние улицы сверху.

Даян счастливо улыбается, мягко придерживая дочь за пояс. Я давно поймала себя на мысли, что могу наблюдать за этими двоими часами. За тем, как он внимательно слушает Дарину, с какой нежностью и любовью смотрит на нее, что дочь даже в свои три с небольшим понимает: она - самый важный человечек в жизни Османова. Центр его персональной Вселенной.

- Папоська, мне стлашно…, - бормочет Бусинка, когда кабинка поднимается на самую высокую точку. Отшатывается от стекла, забирается к нему на колено и прячет личико на груди, так трогательно прижимаясь к нему всем тельцем.

Даян сразу обнимает ее всю. Укрывает собой. Плотно, надежно. Как в кокон. Защищая даже от собственных страхов. Гладит по спинке, шепчет что-то ласковое и заботливое. Но при этом с непоколебимой твердостью и уверенностью.

Этот момент - только их двоих. Отца и дочки. Сокровенный и такой важный.

Мое сердце дрожит от их особой близости и связи. От того, как сильно, естественно и непринужденно у него получается быть опорой для Бусинки.

- Ничего не бойся, Дарина. Я рядом, - его голос, как одеяло, накрывает уверенностью. - Я всегда буду рядом. И буду тебя защищать.

Дочь Серьёзно кивает и мгновенно успокаивается.

В груди расцветает что-то теплое, трепетное.

Кажется, я начинаю влюбляться в Османова заново...

Но не как в мужчину, а как в отца нашей дочери.

Даян ловит меня в капкан за подсматриванием и растягивает губы в нахальной усмешке:

- Ты тоже боишься высоты, Мира? Идём, тебя я тоже смогу защитить, - похлопывает по колену.

Закатываю глаза. Сорок лет, а ведет себя как мальчишка!

- Закатай губу, Османов!

На эту фразу Бусинка навостряет ушки и с любопытством вскидывает голову:

- Папоська, у тебя что, губа падает? Хосешь я поделжу?

В этот раз мы не выдерживаем и взрываемся смехом одновременно.

Смеясь и подшучивая друг над другом, мы доходим до машины Даяна. Дариша, уставшая после прогулки и переполненная эмоциями, засыпает, едва мы отъезжаем от парковки.

- Мира! - моей ладони осторожно касаются пальцы Даяна.

- Что, прости?

- Ты какая-то загруженная, - брови Османова сходятся на переносице. - Что-то не так? Доктор сказал что-то, что ты не стала говорить при дочери?

- Нет-нет, с Даришей все в порядке. Это так, небольшие проблемы….

- Какие? - повторяет с нажимом. - Рассказывай.

Тяжело вздыхаю. И начинаю говорить, потому что за все это время сама так и не смогла найти решения.

- Няня, которая всегда меня выручала, больше не сможет с нами работать. А у меня через неделю начинается учеба и съемки. И я хотела пополнить портфолио новыми фотографиями пейзажей. И ещё раз попытаться отправить их Даниэлю, чтобы попасть на выставку в его галерее. Это было бы гораздо проще, если один ревнивый дурачок не испортил мне все в Вене, и я смогла взять его личный номер, - многозначительно стреляю глазами в Даяна, но на его лице ни единый мускул не дергается. - Теперь, конечно же, он даже не будет смотреть мои работы, не то, что размещать их на своей выставке…А это было бы очень хорошей заявкой о себе. Возможность выйти на совершенно другой уровень. И это совсем другие деньги.