Сон выдр. Страница 7

– Итак, Джейк, почему ты решил рискнуть с этим сценарием? – спрашивает журналист.

Братья обмениваются понимающими взглядами. Это так красиво и так грустно, когда знаешь, чем кончилось дело.

– Никакого риска. Это же мой старший брат. Я целиком и полностью верю в его талант.

Матье сжимает плечо Джейка в знак благодарности.

На этом моменте я выключила компьютер. Почувствовала себя виноватой, как будто меня поймали, пока я подглядывала за ними ночью в окно. Надо признать, читая звездные сплетни или смотря интервью, мы никогда не задумываемся, что это вторжение в частную жизнь людей. Вчера вечером я чувствовала себя вуайеристкой, наблюдая за этими кусочками жизни Джейка, хотя постоянно видела его по вечерам и даже не пыталась заговорить. Узнать его следовало бы, заслужив доверие, а не потому что у меня есть доступ к интернету.

Впервые я представила, какой кошмар бы начался, выстави кто-то мою личную трагедию на всеобщее обозрение. Сколько посторонних людей посчитало бы себя вправе меня раскритиковать. Представляю их комментарии. «Будь она посимпатичнее, Джастин бы ее не бросил». «Она слишком увлеклась учебой, уделяла ему мало времени, вот он и ушел». «Да она спорт забросила, а такому парню нужна девушка постройнее». «Вот же дурочка наивная, думала, это навсегда».

Тяжело, наверное, пришлось Джейку – наблюдать, как его жизнь рушится под голодными взорами публики, которая не поддержит, а лишь потребует еще.

Поэтому когда я после смены зашла на кухню и увидела, как он драит поднос, а сам окутан одиночеством, будто коконом, то решила с ним заговорить. Разбить лед между нами. Не знаю, почему при этом у меня слегка дрожали руки.

Похоже, он изрядно удивился, когда я предложила пропустить по стаканчику. На миг мне стало страшно, что Джейк откажет, но легкая улыбка, что появилась на его губах, меня успокоила. Что-то в глубине души мне подсказывает: стоит потрудиться и открыть те его грани, которые он согласится показать.

Джейк

Я сижу за одним из столиков снаружи ресторана. Обычно оживленная улица перед пиццерией сейчас выглядит как декорация для вестерна: стоит мертвая тишина. Довольно странно для пятничного вечера. Мы закрываемся в одиннадцать часов по будням и еще позже по выходным, в зависимости от количества клиентов, покидающих бары, расположенные дальше по улице. Так что я не знаю точно, который час. Я больше не таскаю с собой телефон. Слишком много искушений в пределах досягаемости, слишком много отвлекающих факторов, слишком много вещей из моей прошлой жизни. Мне нравится проводить дни без мобильного. Такое ощущение, будто я вернулся на двадцать лет назад, в начало нулевых. Тот мир нельзя назвать идеальным, зато тогда было меньше вероятности пережить публичное бичевание.

Эмили присоединяется ко мне, мешая потоку едких мыслей снова закрутиться в моей голове. Она протягивает мне банку. Я делаю большой глоток, наслаждаясь свежестью «Спрайта». Только сейчас понимаю, как меня мучит жажда. Я пью слишком быстро и закашливаюсь, как мальчишка, торопящийся допить свое первое пиво. Эмили улыбается.

– Осторожней, вдруг в голову ударит, – полусерьезно говорит она.

– Бывало и похуже. – Я говорю это в шутку, но вижу, как она колеблется, прежде чем ответить:

– Не сомневаюсь.

Судя по всему, так Эмили дает понять, что в курсе общеизвестных деталей моей жизни. Иронично, как люди считают, будто знают кого-то, раз прочитали о нем десяток статей. Я молчу, потому что Эмили не заслуживает моего презрения и потому что не желаю обсуждать те мутные области своего существования, о которых она понятия не имеет. Пока Эмили делает свой глоток, я вдруг спрашиваю:

– Что, больше меня не ненавидишь?

Она давится и несколько минут откашливается, прежде чем у нее получается отдышаться.

– Осторожней, вдруг в голову ударит, – возвращаю ей ее фразу.

Эмили весело смотрит на меня. Та-ак, а у лисички все же есть чувство юмора. Приятное открытие.

– Чтоб ты знал – я тебя не ненавидела.

– А чего тогда игнорировала?

– И не игнорировала. Присматривалась.

– Зачем?

Она делает глубокий вдох и наклоняется вперед, упираясь локтями в колени.

– Чтобы понять, что ты делаешь здесь, в пиццерии. Скажем так, я скептически отнеслась к твоему выбору работы.

– То есть в глубине души ты меня осуждаешь?

– А это не синоним «оценивать»?

– Нет, судят обычно с негативным оттенком.

Чувствую, она собирается защищаться, но потом выпрямляется и видит по моему лицу, что я ее подначиваю. Тогда губы Эмили расплываются в широкой улыбке, обнажая небольшую щель между передними зубами. Прекрасная улыбка, она буквально освещает лицо лисички.

– Ник – большой друг нашей семьи, – наконец поясняет она. – Мне хотелось удостовериться, что он не ошибся на твой счет. Но не думай, будто ты такой особенный, я ко всем незнакомцам отношусь с подозрением.

– Я вовсе не особенный, это факт.

Еще одна улыбка. Я молча ей любуюсь, а затем прибавляю:

– И что склонило чашу весов в мою пользу?

Эмили задумчиво меня рассматривает.

– Мне показалось, ты всерьез отнесся к работе. Затем я сказала себе, что это не мое дело, почему ты здесь оказался, видимо, на то есть причины, и они не обязательно плохие. Ну а когда я увидела, как ты стоишь у мойки, бледный, как смерть, то захотела тебе помочь. Решила, тебе освежиться не помешает.

– Не уверен, что «Спрайт» настолько полезен, но все равно спасибо.

– Вообще-то я тебе тогда пиво предложила. Было бы лучше.

– Как сказать…

Она смотрит на банку в моей руке, потом снова мне в глаза.

– Черт, прости, я не подумала об алкоголе.

– Мы почти чужие, откуда тебе знать, что мне можно, что нельзя. Хотя я… публичная личность.

– Точно. Хотя это странно, да?

– Что?

– Что мы чужие, но я все равно что-то знаю о твоей жизни.

– Вряд ли что-то существенное.

– Верно. Только сплетни. Ты понял, о чем я.

– Да уж. Интересно было?

– Ну так, наполовину. В интернете особо выбора нет. Видишь заголовок, переходишь по ссылке, а везде примерно одно и то же.

– И что ты прочла?

– Самое основное.

Она колеблется. Наверное, вспомнила содержание статей и поняла, что наш разговор рискует стать ужасно неловким. Договариваю вместо нее:

– «После смерти квебекского режиссера Матье Суррея его брат Джейк влип в публичный скандал»; «Джейк Суррей: От света к тьме»; «Джейк Суррей попал в ад наркозависимости: выберется ли он из него?»; «Джейк Суррей неожиданно обнаруживает в себе талант посудомойщика…»

Эмили тихо смеется.

– Ладно, последнее я еще не читала.

– Честно говоря, я это прямо сейчас выдумал.

– Какая жалость, а мне так интересно стало.

Ее смесь искренности и юмора будоражит, в хорошем смысле. Эмили выбивает меня из колеи, потому что реагирует именно так, как нужно, не пытаясь мне угодить. В те времена, когда я купался в любви публики, столько людей пытались приблизиться ко мне. Каждый хотел урвать кусочек славы. Эмили же сама по себе. Говорить с ней просто, естественно, она как глоток свежего воздуха в моем затхлом мире. Мы допиваем наш «Спрайт» в тишине. Говорят, молчать в компании незнакомца тяжело. Что касается меня, то я предпочитаю тишину с Эмили, с той, в которой не расцветают мои мрачные мысли. Мой внутренний сад сегодня пуст. Меня ничто не мучает, и я наконец отдыхаю.

Эмили

В субботу утром раздается стук в дверь. Мама еще спит: она никогда не упускает возможности поваляться в кровати в выходные. Иду открывать прямо в пижамных шортах и футболке. Даже не утруждаюсь надеть лифчик, но не потому, что мне все равно, как я выгляжу, или я такая феминистка, просто уже знаю, кто это может быть.

Оливия стоит на пороге и неодобрительно смотрит на меня поверх солнечных очков. Кожа загорела под испанским солнцем, прямые черные волосы обрамляют лицо, будто две шелковые занавески. На губах у нее яркая помада, хотя сегодня субботнее утро, и я единственный человек, с которым она собирается увидеться. Подруга как всегда идеальна.