Шепоты дикого леса. Страница 8

Бабуля, похоже, не уловила моей реакции на Уокера. Она, как ни в чем не бывало, снова потянулась в недра своего кокона, будто я не моргала что есть мочи, чтобы заставить исчезнуть горячую влагу. Я отметила, что контуры губ биолога слегка смягчились, когда он оценил выражение моего лица. Но нельзя было показывать уязвимость. Если бы он вновь оглянулся, то увидел бы мои ясные глаза и стиснутую челюсть. Но он не оглянулся, а из очередного Бабулиного кармана появился свернутый лист бумаги. Бумага пожелтела и пошла пятнами, словно ее испачкали смуглые пальцы старушки. Но я уже успела понять, что работа с растениями, их выращивание и заготовка не могли не оставить следов на руках. В ее темных волосах блестело серебро седины. На щеках играл румянец, одежда была чистой. Кожа рук потемнела не от грязи. Скорее, земля таким образом отметила Бабулины заслуги, чтобы другие жители не сомневались в ее мастерстве.

– Все давно для тебя подготовлено. – Она протянула мне свернутый лист с таким значительным видом, что отказаться принять его я не могла.

Свиток с трудом развернулся – ведь он пробыл в скрученном состоянии довольно долго, – и я смогла различить рукописные строчки. Чернила выцвели, но мне удалось понять, что это маршрутные указания. Они завершались более крупной подписью. Инициалы «М.Р.» почти не утратили изначальной четкости. Они пришлись на самую защищенную часть свитка: от солнечных лучей и сырости их уберегли несколько слоев свернутой бумаги.

Как можно было довериться чьей-то самодельной карте, полученной от дамы, которую я едва знаю?

– Здесь написано, как добраться до хижины семьи Росс. Сад расположен недалеко от нее. Иди по тропе. Ты поймешь, где следует упокоить прах Сары, – произнесла Бабуля. Затем она отступила на шаг, и это движение застало меня врасплох. Свиток выпал из рук на стол и свернулся обратно. Не знаю почему, но я вдруг потянулась к потемневшей Бабулиной руке, чтобы не позволить ей уйти. Я ни к кому не прикасалась с тех пор, как умерла Сара. Да и не в моем характере было тянуться навстречу другим. Вот отбрыкиваться от кого-то время от времени – другое дело. Бабулина ладонь оказалась на удивление прохладной – видимо, из-за возраста ее кровообращение ухудшилось. Свободной рукой она мягко погладила мое запястье, и в этом жесте, несмотря на прохладу кожи, ощущалось тепло. Хоть точный возраст дамы и не поддавался определению, ей наверняка уже приходилось хоронить друзей. До этого момента мне не хотелось, чтобы остатки заварки в моей чашке открыли ей нечто сокровенное. А теперь получилось почти то же самое. Чересчур быстро. Чересчур близко. И вообще чересчур.

Сама я могла проявить эмпатию из вежливости с незнакомой официанткой. А вот сочувствие, выказанное кем-то мне, когда горе все еще ранило, заставляло еще сильнее ощетиниться.

И все равно я потянулась к старушке и не выпускала ее руки.

– Тебе лучше сперва разобраться с главным. А потом мы снова поговорим. Разыщи меня, когда дело будет сделано. – Она переместила свободную руку с моего запястья к ладони, которая сжимала ее руку. Это убедило меня ослабить хватку и отпустить ее. Затем Бабуля аккуратно согнула мои пальцы так, чтобы ладонь превратилась в неплотно сжатый кулак. – Ты боец. Сара нуждалась в твоей защите. И все еще нуждается. Не сдавайся. Это не конец. Это – начало.

Мои пальцы не разогнулись, даже когда она отпустила меня и ушла восвояси.

Когда Бабуля выходила из закусочной, биолог не стал подниматься с места. Он никак не отреагировал на ее уход. Это тоже вызвало у меня симпатию. Бабуля шла по своим делам, а он просто не вставал ей поперек дороги. Не знаю, перевел ли он взгляд в мою сторону, когда я, распрямив наконец кисть, попросила счет. Я же твердо решила не смотреть на него. Присутствие Уокера осознавалось и без зрительного контакта, и от этого становилось не по себе.

Проходя мимо места, где сидел биолог, я оказалась меньше чем в метре от его спины. Мое тело просканировало это пространство, словно желая понять, как быстро сможет преодолеть его, если мозг даст такую команду. К тому же каждый из нас, похоже, подсознательно был осведомлен о другом. Готова поклясться, его плечи напряглись, когда я приблизилась к стойке. Но я просто шла дальше. Около входной двери у меня уже болели стиснутые челюсти и щипало от сухости широко раскрытые глаза.

Скорее всего, он ничего не заметил или не придал значения. Все, что я пыталась доказать, я доказывала только самой себе. И этого было достаточно. Попав в своеобразный городок, жизнь которого в утренние часы оказалась куда насыщенней, чем можно было ожидать, мне нужно было сохранить волю и решимость. Когда-то давно я создала равновесие из хаоса. Да и смерть Сары я пережила. Разве нет? По крайней мере, физически? И я точно не собиралась терять самообладание из-за пары пристальных зеленых глаз и умудренной годами феи-крестной с волшебными карманами, набитыми запасами травяного чая.

Глава третья

Я не привыкла ориентироваться по письменным указаниям, но адреса у хижины Россов не было, а мой навигатор на таком удалении от города начинал сбоить. Телефон все еще позволял принимать входящие звонки и звонить самой, но одинокая полоска в правом верхнем углу экрана выглядела почти фатально.

Итак, я пыталась отыскать ориентиры, упомянутые в маршруте, действуя отчаянным методом проб и ошибок, и надеялась, что бензина в баке хватит на эти скитания.

Наконец удалось найти проезд, совпадающий с описанием, – его предваряло скальное образование, в заметках М.Р. названное Стоячими камнями. Трем массивным глыбам, прислоненным друг к другу, больше подходило бы «Скалы, оказавшиеся не по зубам дорожно-строительной компании». Я включила поворотник и крутанула руль, заложив крутой вираж, хотя колея в траве виднелась слабо.

Арендованный автомобиль пружинил на заросших травой кочках. Слоя высокой густой зелени между колесами оказалось достаточно, чтобы замедлить ход. Поток примятой травы с шуршанием проносился под шасси. Это было похоже на движение по воде. Я вела осторожно, проезжая рощи, поля и постепенно поднимаясь все выше. Перед склоном, около которого стоял дом Россов, дорога надвое рассекала заросший полевыми цветами луг. Слева от меня показался красный некогда сарай с тронутой ржавчиной жестяной крышей, а еще – яркий на общем фоне, бирюзового цвета старый пикап, который уже наполовину поглотила местная растительность. Окна и кузов почти полностью скрылись под лозами, оплетавшими автомобиль сверху донизу, словно природа специально следовала его контурам, превращая его в нечто зеленое и живое.

У обочины дороги в землю была воткнута табличка с надписью: «Нет ходу трубопроводу». От времени и непогоды она накренилась и выцвела. По дороге в город мне подобные уже попадались. Из нашумевших новостных репортажей я знала, что компании по добыче природного газа хотели проложить трубопровод от месторождений в Северной Виргинии в остальные части страны. Очевидно, у многих жителей в окрестностях горы Шугарлоуф эта идея не встретила одобрения.

Зарастающая дорога и старая табличка уняли мои волнения по поводу нечаянной встречи с другими людьми. Хотя кто-то здесь явно бывал время от времени. Наверное, Бабуля. В противном случае все бы тут окончательно заросло. Но когда я остановила машину перед домом, кругом стояли тишина и покой. Не дав себе времени собраться с мыслями, а то могла бы просто взять и вернуться по дороге обратно, я вышла из машины и захлопнула переднюю дверцу. Затем открыла заднюю и отодвинула куртку. Все это я делала быстро и уверенно, будто каждый день ездила в горы развеивать прах самого близкого человека.

Урна холодила мне руки. Я прижала ее к животу и закрыла автомобиль ногой.

Может, когда я расстанусь с прахом Сары, кошмары прекратятся. Спокойный сон был мне необходим, но в то же время пугал. Сейчас я, можно сказать, каждую ночь воссоединялась с ней. Но слово есть слово. Я не могла нарушить обещание, данное лучшей подруге, даже если ее последняя просьба разбивала мне сердце.