Магия найденных вещей. Страница 8

В прошлом году моя подруга Сара как-то обмолвилась, что не может налюбоваться на детей, куда бы она ни пошла. Прямо глаз не отвести. Я спросила: «Почему?» Она посмотрела на меня как-то странно и сказала: «Потому что они очень милые. Они – наше будущее и смысл жизни, и мне нравятся их пухлые щечки, и они так радостно улыбаются, и…» Она говорила, наверное, минут десять, перечисляла все прелести, связанные с детьми, восхищалась их пальчиками на ногах и ресничками, пока мы не дошли до метро, где и распрощались. По дороге в поезде у меня было чувство, что я сбежала из кинотеатра с самого скучного фильма или с предвыборного собрания с участием донельзя нудного кандидата.

Но теперь… Теперь я понимаю, о чем тогда говорила Сара. Я действительно могла бы выйти замуж за Джада. Все, что мне нужно сделать, – внести мелкие поправки в свои ожидания, так сказать, подкорректировать настройки. И мы станем такими же, как эти родители в парке.

Еще немного восхитительных минут я стою рядом с детской площадкой, а потом заставляю себя пойти дальше.

Глава третья

Главный офис издательства «Тиллер» расположен в высотном здании с видом на реку и автомагистраль. В моем кабинете на четырнадцатом этаже есть не только огромное окно во всю стену, но и широкий диван, обитый розовой парчой. Прямо как из дворца. И полки, забитые книгами. Чуть дальше по коридору – комната отдыха с кофемашиной и большой конференц-зал, где проходят наши планерки под бдительным взором Дарлы Чепмен, руководителя отдела маркетинга и рекламы.

Я проработала в этом отделе уже десять лет. Теперь я – первый зам Дарлы, поэтому мне и достался один из самых больших кабинетов с диваном. Поскольку по возрасту я тоже чуть ли не самая старшая (скажем прямо, я здесь вроде как вдовствующая королева-мать), моя задача – наставлять молодых маркетологов, которые постоянно приходят ко мне в кабинет со своими вопросами и проблемами. Именно они в основном и сидят на парчовом дворцовом диване – молодые ребята, желающие узнать, как лучше сказать истеричному автору, что мы, скорее всего, не сможем устроить ему большой тур по тридцати городам с книгой о жизни аквариумных рыбок. Маркетинг и реклама – непростая работа, тебе постоянно приходится решать вопросы, связанные с ожиданиями авторов, с сокращением числа печатной продукции, обозревателей и книжных туров и при этом непрестанно экономить бюджеты. Нужно уметь улыбаться, когда говоришь человеку: «Мне очень жаль, но, похоже, ничего не получится».

Я уже подхожу к своему кабинету, когда меня окликают:

– О, привет, Фронси.

У меня падает сердце. Значит, сегодня я здесь не одна. Это наш новенький. Адам Каннингем. Он пришел к нам в отдел два месяца назад. Приехал из Калифорнии, где занимался серфингом. Без всякого опыта работы в маркетинге. Как он сказал, он просто любит читать и благодаря этой любви и связям отца – какого-то важного человека с большим количеством знакомых – он прошел собеседование в издательстве, и его приняли на работу. Вполне симпатичный, слегка необычного вида, с вьющимися, вечно спутанными волосами, светлыми на концах и постепенно темнеющими ближе к корням. Это пляжные волосы, как сказал он однажды. Дикие и совершенно неуправляемые.

– Привет, – улыбаюсь я, останавливаясь у двери в его кабинет. – Что ты делаешь на работе в субботу?

Он, закидывая руки за голову, отодвигается от стола вместе со стулом. У него крупные белые ровные зубы. Он демонстрирует мне эти зубы на совещании каждый раз, когда улыбается, потому что обычно садится прямо напротив меня в конференц-зале. Иногда он корчит мне рожи – например, когда я пытаюсь быть серьезной, а он старается меня рассмешить.

Прислонившись плечом к дверной раме, я продолжаю:

– Ладно я. У меня автор, с которой у нас назревают большие сложности, и я хочу пересмотреть документы и решить, что с ней делать, а потом уже обсуждать с Дарлой возможные варианты. Но ты! Ты же только недавно приехал в Нью-Йорк. По законодательству в выходные тебе положено гулять по городу и вовсю развлекаться.

А мысленно добавляю: «Уходи, уходи, уходи».

Он качает головой и тихонько откашливается.

– Если честно, я пришел поработать сверхурочно, чтобы потом подлизаться к Дарле и выпросить несколько дополнительных выходных на День благодарения. Мои родные стоят на ушах, возмущаясь, что я пропущу день рождения дедушки. Кажется, ему исполняется сто сорок два года, и все семейство должно быть в сборе.

– Ясно. Думаю, она согласится. Она любит, когда к ней подлизываются.

На самом деле Дарла собирается его уволить. Она говорила, что у нее есть сомнения в его профпригодности, и попросила меня сразу же ей сообщать, если с ним будут какие-то проблемы. Из личного дела Адама я знаю, что ему двадцать восемь лет, хотя столько ему не дашь. Может быть, все калифорнийские серфингисты выглядят младше своего возраста. «Для этой работы он слишком… я даже не знаю… – замечала Дарла, – может быть, слишком расслабленный. И вообще странный. Ты за ним присмотри».

Это правда: он странноватый – например, поселил у себя в кабинете двух керамических гномов. Они стояли на подоконнике, словно на страже. Громео и Гжульетта, как он их называет.

Двух керамических гномов.

Сейчас я вижу, что эти гномы перекочевали к нему на стол. Они стоят в блюдце с землей, а Адам держит в руке миниатюрный игрушечный трактор.

Он не смущается, заметив, что я уставилась на этот трактор, и не прячет игрушку. Лишь улыбается и пожимает плечами.

– Гномы – создания земли, – говорит он. – Я нашел для них трактор и принес им немного хорошего грунта, чтобы они занялись земледелием.

– Да, конечно, – отвечаю я.

Вероятно, мне, как наставнику молодежи, надо намекнуть ему, что людям, только что принятым на работу на испытательный срок, не следует приносить в офис вещи из своих причудливых личных коллекций. Особенно если люди, принятые на работу, пытаются вписаться в корпоративную жизнь. Но почему именно я должна пресекать его тягу к креативным решениям? Если честно, мне даже нравятся его смелые идеи. Возможно, он даже окажется гением маркетинга, несмотря на отсутствие профильного образования.

Например, однажды на совещании он предложил устроить авторские чтения в ресторане «Стардаст» – нью-йоркской достопримечательности, где официанты и официантки во время подачи блюд исполняют известные песни. Поскольку в книге говорится о рок-н-ролле, то почему бы не организовать чтения прямо там, в перерывах между песнями? Так он и сказал на собрании. Все замолчали, уставившись друг на друга и стараясь понять по выражению лица Дарлы, какая реакция будет правильной.

Как я, наверное, уже говорила, я десять лет проработала в книжном маркетинге, дольше, чем все остальные сотрудники нашего отдела, поэтому я тихонько откашлялась и сказала, что, по-моему, это отличная, нетривиальная идея. Однако Дарла нахмурилась и заявила, что это «не совсем то, что мы делаем».

Так что, наверное, Адам у нас не задержится. Он осозна́ет, что мы для него слишком скучные, вспомнит, какие отличные волны бывают в Тихом океане, соберет своих гномов с их трактором и вернется в Калифорнию.

Он по-прежнему мне улыбается. Сидит, положив ноги на стол, – как у себя дома. На нем коричневые кожаные сандалии.

– Если совсем уж по правде, то я здесь прячусь, – сознается он. – Моя съемная комната размером с клетку для хомячка, а мой сосед по квартире каждый день репетирует со своей девушкой оперные дуэты. Они поют в ванной. Как я понимаю, там лучше акустика из-за кафеля.

– И что? По-твоему, душ важнее оперы?

– Конечно, нет. Опера важнее всего на свете! По крайней мере, они так говорят. Но иногда человеку хочется просто спокойно почистить зубы, чтобы вокруг не гремел третий акт «Богемы». – Он смеется, берет в руки гнома и почти застенчиво произносит: – Ладно, наверное, теперь уже можно открыть истинную причину, по которой я пришел в офис в субботу?