Магия найденных вещей. Страница 6

– Ну… – произношу я осторожно. – Если ты так настроен на женитьбу… А как же секс?

Джад смотрит на меня, выпучив глаза.

– Я же сказал, что у нас будут дети. Значит, будет и секс.

– Вот в том-то и дело. В смысле, мы с тобой никогда этим не занимались. Ты не боишься, что между нами нет… э-э-э… искры?

– Нет, не боюсь, – отвечает он. – Секс – это самое легкое. Конечно, он у нас будет. Просто не будет движущей силой. Наша дружба – вот главная искра.

– Ты только не обижайся, но мне как раз нравится страсть как движущая сила. Теперь, когда я об этом задумалась… именно такая сила и привлекает меня больше всего.

– Ну… – говорит он. – Если надо, я могу ее изобразить. Но только давай обойдемся без сексуального напряжения и прочих страданий, если ты не против. Этого я не хочу.

Мне вспоминаются все мои неудачные свидания. Долгие годы неудачных свиданий. Мучительные часы, когда ждешь, что мужчина тебе позвонит, переживаешь, что была невнимательной или же недостаточно привлекательной и не сумела поддержать остроумную беседу. Фальшивый смех, который я изображала столько раз, что и не сосчитать. Лесть и искусство легкого флирта, которым я мастерски овладела. Все те разы, когда я переспала с мужчиной, потому что мне показалось, что между нами возникло искреннее влечение… а потом мучилась несколько дней в ожидании его звонка. После чего, разумеется, начинались душевные терзания, горестные размышления и серьезные разговоры с подругами, когда этот козел так и не позвонил.

Все это было так тяжело, так унизительно. Может быть, потому, что сейчас уже глубокая ночь и я ужасно устала, но во мне пробудилась жгучая злость на мистера Кибербезопасность, разведенного, без детей. За его бесцеремонное отношение ко мне. За ухмылку на его лице, когда он рассказывал, как сложно мужчинам общаться с женщинами в наше время.

На самом деле, я вдруг поняла, что злюсь на всех этих мужчин. Сорок три неудачных свидания, ради которых я наряжалась. Злюсь, что ради них я делала маникюр и педикюр, покупала помаду, возилась с прической, надевала красивое белье и на что-то надеялась. Злюсь из-за записей, которые делаю позже. Из-за статьи, которую думаю написать.

Злюсь за все те разы, когда я включала «У любви нет гордости» Бонни Рэйтт и подпевала ей во весь голос.

Единственное, что мне нравится в этих свиданиях, – рассказывать о них Джаду и наблюдать, как он смеется. А потом слушать его истории о красивых пустышках, с которыми он встречается.

Он мне улыбается и говорит:

– Знаешь, я не хотел бы жить в мире, в котором дружеская любовь не имеет никакого значения.

Меня пробирает легкая дрожь.

Это лучшее, что он сказал за сегодняшний вечер.

– Хорошо. Но у меня есть вопросы, – не унимаюсь я. – Если мы поженимся, ты будешь звонить моему начальнику, когда я заболею и не смогу прийти на работу? Всегда чувствую себя симулянткой, когда звоню сама.

– Конечно, я буду звонить. Мне нетрудно.

– И иногда будешь делать мне массаж ног?

– Договорились…

– Без жалоб и возражений, ага? И что насчет Мистера Свонки? Ему нравится спать у меня на кровати.

– Фронси, я уж точно не стану выпихивать из постели собаку.

– И… и… мы будем вместе готовить еду, ходить за продуктами, приглашать в гости друзей? И спать под одним одеялом, в одной постели? И ты будешь меня обнимать, пока я не усну?

Он улыбается. У него очень красивая улыбка.

– Да, все, что ты перечислила. И мы будем вместе заботиться о наших детях. И ездить в отпуск всей семьей. Все как положено. Совместная жизнь. Дети. Все хорошее, что есть в семье.

– А что с моей книгой?

– А что с твоей книгой?

– Ты не будешь сердиться, если я сяду работать над книгой, когда на меня найдет вдохновение? Даже посреди ночи? Даже если ты хочешь заняться чем-то другим?

Он рассматривает меня.

– Да пиши сколько хочешь. И когда хочешь.

– И никто никому не изменит?

– Никто никому.

– Никогда-никогда?

– Да что с тобой, Фронси? Я же сказал, что не буду тебе изменять.

– И еще кое-что. Как ты думаешь, мы полюбим друг друга?

Он проводит рукой по волосам.

– Фронси, ты, кажется, не понимаешь. Мы уже любим друг друга. Нам не надо влюбляться. Мы уже вышли на уровень настоящей и крепкой любви. Это и есть настоящая любовь: делать партнеру массаж ног и вместе ходить за продуктами. По-моему, это лучшее в любви.

Допиваю пиво и смотрю на Джада. Он вопросительно приподнимает бровь. Я киваю, и он надевает проволочное кольцо мне на палец.

– Погоди, – говорю я. – Это еще не официальная помолвка. Мне надо поговорить с Сарой и Тальей. Обсудить, посоветоваться…

Джад смеется.

– Да, я понимаю. Ни шагу без Сары и Тальи.

Сара и Талья – мои лучшие подруги; первые, с кем я подружилась в Нью-Йорке. Сразу после университета у нас был сплошной «Секс в большом городе». Я была Кэрри Брэдшоу [4] , потому что носила такую же прическу и мечтала стать настоящим писателем. Мы активно знакомились с мужчинами, ходили на свидания, пили много вина и вовсю веселились. Мы все удачно устроились на работу, мы были просто роскошными и восхитительно молодыми, с большими коллекциями лучших средств для ухода за волосами и без мешков под глазами – и каждая встретила парня, за которого вышла замуж: Сара – за Рассела, Талья – за Денниса, я – за Стива. Только их браки держатся до сих пор, и теперь у них дети. На прошлой неделе у Сары и Рассела родилась дочка. Они назвали ее Уиллоби, в честь улицы в Бруклине, где когда-то жил Рассел.

Мы с Джадом возвращаемся домой, входим в подъезд. Я смотрю на него, стоящего рядом со мной в ярко освещенном вестибюле: на его большие сильные руки, яркие, сияющие глаза, щетину, грозящую превратиться в усы, хотя он брился, наверное, часов шестнадцать назад. Маленькие морщинки вокруг его глаз стали заметнее, и не только когда он смеется. Я вижу точно такие же морщинки, когда смотрю в зеркало; если мне не удается поспать как минимум восемь часов, мое лицо выглядит так, словно вот-вот развалится на части. Меня поражает, как сильно мы постарели – или, вернее, повзрослели – буквально за одну ночь.

Мы в тишине поднимаемся по лестнице на мой этаж – Джад не признаёт лифтов, он считает, что надо ходить по ступеням, чтобы к восьмидесяти годам не утратить тонус мышц, – и неловко стоим на площадке.

И что теперь? Он полезет ко мне целоваться? О боже. К такому я не готова.

Джад обнимает меня по-дружески, как обнимал уже миллион раз. Только теперь он смотрит мне прямо в глаза и прижимается своими губами к моим. Прижимается со всей силы.

Все-таки мы не созданы друг для друга. Его нос задевает мой – ударяется слишком сильно, отчего у меня сразу слезятся глаза. Поцелуй получается слишком влажным и почему-то не сближает, а наоборот – отталкивает. Из-за слезящихся глаз и слюны, переполнившей рот, в голову лезут мысли исключительно об утопающих. И наверное, так говорить некрасиво, но меня щекочет его щетина. Мы пытаемся приноровиться друг другу, но у нас ничего не выходит. Джад отстраняется и смеется, пожимая плечами.

– Это не конец света. Мы еще поработаем над этим, – улыбается он и поднимаем руку, мол, дай пять. – Кстати, ты не вернешь мне на время кольцо? А то без него хлеб зачерствеет.

Глава вторая

Проснувшись на следующий день, я понимаю, что у меня вот-вот случится паническая атака, каких не было с тех самых пор, как ушел Стив Хановер. Мистер Свонки поглядывает на меня, склонив голову набок. Наблюдает, как я выпиваю две чашки кофе, необходимые в терапевтических целях, и расхаживаю по квартире.

– Неужели я вправду рассматриваю возможность выйти замуж за Джада? – спрашиваю я у мопса. – Это же бред, разве нет?

Он ложится на пол и кладет голову на передние лапы – вижу, что он задумался.

– Да, согласна: это полный бред. Я могу с ходу назвать сорок девять вполне очевидных причин не выходить за него замуж. А если подумать, то наберется еще больше сотни.