Страшные истории острова Джерси (ЛП). Страница 2

ДОМ КРИКОВ

У Кристофа не было другого выбора, кроме как покинуть Францию.

Он отправился в дом своего отца, проехав верхом на юг из Парижа в Орлеан, и обнаружил, что дверь дома сорвана с петель. Экономка отца, молчаливая и бледная, сидела на лестнице. Ее пальцы были крепко сцеплены перед коленями, костяшки побелели от напряжения.

— Он ушел, Кристоф. Нет! — она выбросила руку, чтобы помешать ему уйти. — Слишком поздно! Он уже мертв. Пожалуйста, Кристоф, посиди здесь со мной минутку.

Она похлопала по холодному камню рядом с собой, и Кристоф позволил своим ногам подогнуться, чтобы он мог опуститься рядом с ней.

— Когда они забрали его, мадам Лоранс? — Он заглянул в ее покрасневшие от слез глаза.

Это было два дня назад, Кристоф. Он был храбрым и держался стойко. Вы бы гордились им, но теперь вы должны бежать. Вы должны бежать или умрете.

Она крепко взяла его за руку. Ее пальцы были холодными на ощупь.

— Я, конечно, говорила ему то же самое, но он не стал слушать! Ни один гугенот сейчас во Франции не в безопасности.

— Знаю.

Кристоф наблюдал, как слеза скатилась по ее щеке, и удивлялся, как получилось, что его собственные глаза оставались сухими. У него будет время погоревать, когда этот сюрреалистический ужас пройдет. У него будет время поплакать, когда он будет в безопасности.

— Не возвращайтесь домой, Кристоф, — предупредила его мадам Лоранс. — Сейчас вы берете все, что можете унести, и покидаете Францию.

И он это сделал.

Чувствуя себя вором, Кристоф опустошил бюро отца и карманы его пальто. Он нашел монеты и булавку с бриллиантом, маленький сундучок и печать отца. Он взял те бумаги, которые, по его мнению, могли когда-нибудь пригодиться, хотя и подозревал, что никогда не вернется во Францию.

— Хватит, Кристоф! Вы должны уйти! — страх заставил мадам Лоранс быть резкой, когда она поспешила за ним вниз по лестнице и добавила к содержимому сундука завернутый в ткань сверток с едой. Она знала его всю жизнь и ругала, когда он был ребенком. Импульсивно он заключил ее в объятия.

— Возьмите из этого места все, что сможете, прежде чем это сделают другие, мадам. Мой отец не хотел бы видеть вас обездоленной.

— У меня есть сыновья, которые заботятся обо мне, Кристоф. Не беспокойтесь за меня. Ваш отец хорошо платил мне. Может, он и был протестантом, но он был хорошим человеком. Он не заслужил такой участи, и вы тоже. Такое зло люди творят во имя религии! Они назвали его еретиком… Но что может быть большей ересью, чем убивать во имя Бога?

Она вытерла слезы со своего лица.

— Скачите изо всех сил, Кристоф, и не оглядывайтесь назад.

Это было несколько дней назад. Кристоф отправился на запад, к побережью, и заказал билет на первое же судно, которое увезло бы его подальше от родного берега. До следующего дня в Англию не было ни одного судна, но за столь непомерную плату он смог сесть на судно, перевозившее ламповое масло, направлявшееся на Джерси. Это был остров, на котором он никогда не бывал и о котором ничего не знал, но это был единственный доступный выбор. Продажа отцовской лошади разбила ему сердце, но взять животное с собой было невозможно. Великолепное создание оплатило его проезд.

Лодка прибыла в маленькую гавань, когда солнце начало клониться к закату, и Кристоф, чувствуя себя совершенно измученным, вытащил свои пожитки на причал и огляделся.

Его встретили презрительными взглядами и бормотанием на грубом диалекте, который было трудно понять.

— Вам некуда идти, — плюнул в него один мужчина, — вы все должны вернуться туда, откуда пришли. Вы здесь никому не нужны.

Кристоф был настолько поражен грубостью, что даже не смог сформулировать ответ, прежде чем мужчина прошел мимо него.

Набережная была переполнена французскими беженцами. Тысячи бежали от преследований и угрозы смерти во все концы света, а остров Джерси был наводнен отчаявшимися людьми. Десятки людей жались к булыжникам или стояли группами.

— Говорят, здесь, в Сент-Обене, негде остановиться, — сказал Кристофу пожилой мужчина, присоединяясь к толпе. — Возможно, на побережье в пределах главного города есть жилье, но сегодня ночью на пляже будет сильный прилив. Нам посоветовали подождать до утра.

Кристоф опустил свой сундук с пожитками на землю и уселся на холодный камень.

— Тогда, полагаю, я отдохну здесь до рассвета. Спасибо вам.

Чувство тяжелого отчаяния давило на него. Однако, оглядевшись вокруг, он понял, что было много людей, у которых было гораздо меньше, чем у него. Он увидел мать и ребенка, прижавшихся друг к другу и дрожащих. Какая бы ситуация ни привела к их бегству из Франции, у них не было времени взять с собой что-либо, кроме одежды, которая была на них. Кристоф, только что вытащивший свой сундук из лодки, был каким угодно, только не черствым. Хотя он знал, что может пожалеть о своей щедрости в холодные предрассветные часы, он снял свой тяжелый плащ и накинул его им на плечи.

— У меня в кармане есть несколько монет, мадам, — тихо сказал он.

— Мерси, месье!

Ее трепетная улыбка чуть не разбила ему сердце.

Что станет со всеми этими людьми, которым некуда идти? Что им делать? По крайней мере, у него было образование и немного денег, чтобы прокормиться.

Кристоф вернулся к своему сундуку и сел на него, упершись локтями в колени, он закрыл лицо руками.

Он был измотан, но знал, что не сможет заснуть на жестких камнях набережной. На мгновение он подумал о том, чтобы тащить сундук, пока не найдет таверну, но из-за большого скопления людей казалось маловероятным, что он сможет найти место, где присесть. Взгляды и презрение, направленные на беженцев-гугенотов, ясно давали понять, что там не будут рады даже тем, у кого в карманах есть монеты. Кроме того, ему, вероятно, следует приберечь то, что у него есть, для чего-то более важного, чем топить свои печали.

Он поднял голову и оглядел жалкую толпу вокруг себя.

Это был единственный признак сочувствия гугенотам. В сгущающейся темноте женщина пробиралась сквозь толпу с корзинкой, раздавая яблоки и ломти хлеба. Этого было мало, но беженцы хватали каждое маленькое подношение так, словно оно было из чистого золота.

— Простите, месье?

Кристоф обернулся, чтобы посмотреть, кто к нему обратился: судя по акценту, мужчина из Джерси. Это был невысокий парень, аккуратно одетый.

— Добрый вечер, — Кристоф поднялся со своего удрученного положения, чтобы встать и вежливо, как джентльмен, протянуть руку. — Я — Кристоф де Вальмон. Чем я могу вам помочь?

— А! — улыбнулся маленький человечек, пожимая ему руку. — Я — Маркус Ватель, и вопрос скорее в том, что я могу для вас сделать, месье. У меня есть свободная комната в ночлежке, а вы выглядите как человек, которому, возможно, нужна постель на ночь.

Кристоф не смог скрыть своего удивления.

— Мне сказали, что свободных номеров нет, месье Ватель. Могу я спросить… — Он поморщился. — Могу я спросить, какую необоснованную плату вы могли бы запросить за такое размещение?

Ватель улыбнулся, а затем печально усмехнулся:

— Только за разумные деньги, месье, обещаю, в стоимость входит изысканный ужин и бокал вина.

Ватель назвал свою цену, и Кристоф понял, что при данных обстоятельствах этот человек мог запросить гораздо больше.

— Есть те, кто больше нуждается в убежище, чем я, — сказал Кристоф, глядя на женщину и ребенка, съежившихся под его плащом.

— Но не так много тех, кто в состоянии заплатить, месье, — тихо сказал Ватель, проследив за взглядом Кристофа, — и у меня не хватило бы духу снова выгнать их. — Он виновато развел руками. — Человек должен честно зарабатывать.

— Конечно, — Кристоф покачал головой. — Я веду себя как дурак. Мы не можем помочь всем, но, возможно, если бы у вас была другая комната, я мог бы заплатить за них, чтобы…