"Фантастика 2025-171". Компиляция. Книги 1-18 (СИ). Страница 109

Ребенок – вот кто мог спасти ситуацию!

Признаюсь, я никогда не видела себя матерью, но, поразмыслив, поняла: стоит появиться малышу, отношение к нам постепенно смягчится.

Одно дело – наглая девица, которая увела мужа из семьи, и совсем другое – пасторальная картинка, где два любящих родителя везут коляску, в которой сладко посапывает розовощекий младенец.

Сердце уже забилось новыми мечтами. Теперь я готова была отдать многое, чтобы ребенок сестры рос не в ее – в моем животе.

Славка грустно согласился с тем, что нашей семье необходимо пополнение. Правда, после полугода жизни под чарами он не возражал бы против чего угодно. Порой казалось: прикажи я спрыгнуть с крыши – любимый без малейших сомнений выполнил бы и эту просьбу.

А дальше начался наш личный ад. То, что было волшебным нектаром, таинством, происходящим между двумя людьми, стало обязательством и рутиной.

Если у Славы страсть угаснуть не могла хотя бы потому, что она подпитывалась искусственно, у меня при виде его тяжелого масляного взгляда все цепенело внутри.

Раньше я предвкушала наступление ночи, теперь же с трудом дожидалась, пока привороженный удовлетворит свою похоть и можно будет пойти в душ.

Дальше – хуже.

Первый выкидыш – а дочка сестры учится ходить.

Второй – довольная соперница ведет под ручку улыбающуюся племяшку в садик.

Третий, четвертый… Дочь сестры жила, и пусть маленькое тельце племянницы было подвержено болезням, у девочки была возможность дышать, гулять по травке и нюхать цветы! Мои нерожденные дети умирали один за другим.

Вначале я даже подумать не могла, что проблемы могут быть следствием ворожбы. Лишь после того, как врачи не смогли найти ни одной физиологической причины, – я и Слава были полностью здоровы – я решила обратиться к коллегам: знахаркам, шаманам и колдунам.

Представители разных магических традиций сходились в одном: на мне негатив, который ничто не сможет снять.

Кто-то говорил, что из-за вражды с сестрой я лишилась поддержки рода и он не дает достаточно энергии, чтобы выносить дитя, кто-то – что вся женская сила уходит на то, чтобы удержать рядом чужого мужчину.

Бесплодие – одно из последствий приворота на менструальной крови. Нужно было учитывать «побочные эффекты», когда бралась за колдовство.

Я сулила много денег, готова была заплатить любую цену – но никто так и не смог нам помочь. Единственное, что мне предлагали, – сместить ракурс внимания на иные, не менее важные сферы. Любимый человек, он до сих пор рядом.

Дурной совет! Славке становилось все хуже.

Бурные проявления эмоций сменялись апатией.

Он теперь не просто периодически позволял себе выпить после очередной головомойки, которую устраивали на работе, любимый практически не выбирался из алкогольного морока.

Но самое обидное – Славка уже не во сне, наяву путал меня с бывшей женой и называл ее именем.

Несколько раз он порывался уйти и, возможно, сбежал бы к сестре, если бы невидимые нити, что привязывали суженого ко мне, не становились все жестче. До тех пор, пока не превратились в удавку.

Я не могла его отпустить. Не тогда, когда в нашу любовь вложено столько сил.

Отдать своего мужчину ей? Это просто несправедливо!

Я, а не сестра, спасала Славку от надвигающегося алкоголизма.

Я, не она, раз за разом отмазывала его с помощью магии от милиции, в лапы которой любимый угождал после очередного пьяного дебоша.

И уж точно не соперница собирала по крупицам то, что осталось от Славкиного здоровья, выхаживала во время постоянных болезней, снова и снова вливая в мужчину собственную энергию.

Но однажды он все же бросил меня самым жутким и эгоистичным способом. Слава улизнул на тот свет. Не буду описывать, как я вернулась ночью после сложного ритуала и увидела тело любимого, болтающееся в петле. Не стану рассказывать, как выла, когда обнаружила его прощальную записку.

Другие самоубийцы более милосердны к родным.

Они просят прощения у близких и умоляют никого ни в чем не винить.

Слава оправдывался только перед одним человеком – первой женой. Ей и ребенку он завещал свои жалкие пожитки. Про меня, женщину, с которой прожил целых пять лет, не написал ни единого слова.

Холодная пустота на тетрадном листе была страшнее любых обвинений: она заморозила теплые воспоминания о первой (и единственной) любви. В моем сердце больше не было кровоточащих ран, вместо них вырос уютный ледяной панцирь.

Отныне я не испытывала ни стыда, ни сомнений, когда принималась за смертельную порчу, скидывала болезни клиентов на малолетних детей или обращалась к бесам и демонам. Жить стало проще.

Но наша с сестрой война была не закончена. Помимо слов в прощальной записке и вещей, Славка оставил ей то, чем не мог или – признаюсь, не удивилась бы – не захотел наградить меня.

Дочку. Хрупкое и болезненное существо, которое обычно спокойная и уравновешенная сестрица оберегала, будто разъяренная фурия.

Все попытки примирения соперница пресекала на корню. При встрече смотрела взглядом, которым раньше удостаивала людей, больных тяжелыми психическими недугами. Племянница тоже шарахалась от меня, будто от чумной.

Думаю, мамочка успела накормить дочку небылицами, в которых я выступала в роли злой мачехи, надумавшей извести прекрасную принцессу.

Не подходи к этой женщине – тетя завидует нам и желает сжить тебя со свету. Не бери из ее рук ни сладостей, ни игрушек – они отравлены, как и все, к чему она прикасается.

Племянница избегала «черную ведьму» и переходила на другую сторону улицы, только завидев мой силуэт, а если мы сталкивались лицом к лицу, игнорировала любые попытки завязать разговор.

Позже я поняла – дело не только в наставлениях матери. Девочка видела меня насквозь.

Но при этом племянница не испытывала особой ненависти. Сомневаюсь, что она вообще была способна на сильные чувства.

При виде девочки на ум приходили старые сказки про волшебных существ, которые подменяли человеческого ребенка своим сородичем.

Племянница вела себя так, будто она – эльф, вынужденный притворяться человеческим детенышем, а земное существование – рутина, которую необходимо перетерпеть. То, что девочка не ценит жизнь, в которой было отказано моим детям, безусловно раздражало.

Но, разумеется, она была лишь инструментом, чтобы заставить мою сестру наконец-то заплатить по счетам.

Однажды в день рождения племянницы я подкараулила ее после школы и вручила дорогую немецкую игрушку. Что за прелесть была куколка! Красавица с длинными золотистыми волосами, в нарядном платьице…

В детстве я сама запищала бы от восторга. Какой ребенок мог бы догадаться, что внутри игрушки горстка могильной земли, а весь подарок – тонко сделанная порча?

Племянница очаровательно улыбнулась, вежливо поблагодарила меня, осторожно взяла куклу через пакет, в котором носила сменную обувь, и выкинула в ближайшую урну.

В другой раз я, вдохновившись сериалами, решила прикинуться, что «встала на путь искупления», но, чтобы исправиться, необходима поддержка такого светлого существа, как она. Какой девочке не хочется почувствовать себя в роли спасительницы?

Но мелкая бестия пожала плечами и равнодушно сообщила, что, по ее ощущениям, мне уже ничем не помочь. Я кусала локти. Ни к ребенку, ни к сестре не было возможности подобраться поближе, а прямая атака получила бы такой мощный отпор, что мне пришлось бы годами зализывать раны.

Единственное, что оставалось – ждать. Я хорошо научилась этому за годы противостояния. Однажды непременно настанет момент, когда родственнички подзабудут о моем существовании.

Когда враги расслабятся, дадут слабину.

Когда представится возможность сделать все чужими руками.

Шли годы. Наши с сестрой косы посеребрила седина, ее девочка выросла и превратилась в субтильную, отстраненную женщину, которая уже растила собственную дочку-школьницу.

Однажды ко мне в полном отчаянии обратилась клиентка, у которой умирал ребенок.