Я – король Баварии – 2. ((Не самый бедный Людвиг)) (СИ). Страница 7

— Ваше Величество! — произнес секретаря государя почти шепотом. — Людвиг Баварский сообщил о своем приезде. Когда вы дадите ему аудиенцию?

— Сегодня в шесть часов вечера. Посмотри, что необходимо — переставь или отмени.

— Будет сделано, Ваше Величество.

Вот что Фредерик умел — так это подбирать исполнителей. А что тут такого? Короля делает свита. А еще он любил то, что сейчас называли бы активным отдыхом — прогулки на природе, охоту, участвовал в археологических экспедициях. К сожалению, пришлось все это забросить, единственной отдушиной оставались женщины. Точнее, одна из них, та, которая хорошо знала натуру своего короля и прощала ему многочисленные измены: Луиза Расмуссен, она же графиня Даннер. Их брак был морганатическим, стать королевой в силу своего низкого происхождения Луиза не могла, да этого ей и не требовалось, её вполне удовлетворял статус первой леди Датского королевства. Секретарь вышел и тут же вернулся, дабы сообщить, что Ее Сиятельство королевская супруга прибыли и хотят видеть Его Величество. И тут же отскочил в сторону, ибо хорошо знал темперамент графини. Тут же дверь распахнулась и в покои короля ворвалась его приятных округлостей дама.

— Дорогой! (как вы понимаете, Луиза обращалась к мужу «Ваше Величество» только во время официальных церемоний, наедине всё было иначе) Как ты себя чувствуешь? Я сильно беспокоюсь о твоем состоянии.

— Не слишком хорошо, дорогая. Болит, проклятущая…

— Дорогой, я слышала, сейчас в Европе проездом находится русский хирург Пирогофф. Помнишь, это тот, что прославился в Съевастополье. Он не так давно приехал в Берлин. Я хочу послать ему телеграмму, пусть осмотрит тебя.

— А у него не слишком ли большие гонорары? (король Фридрих славился своей бережливостью)

— Наша казна консультацию одного врача как-нибудь выдержит.

— Хорошо, приглашай. — со вздохом произнёс король.

— Знаешь, милый, я слышала пикантную историю, хочу с тобой поделиться. — загадочным тоном произнесла графиня. «Ну вот и ясно стало из-за чего она приходила, здоровье мое, как же… сплетню хотела рассказать!» — подумал король, но как умный и воспитанный человек, промолчал.

— Так вот, к баронессе фон Кюрст пришел любовник. Только они предались разврату, как неожиданно вернулся барон Кюрст. Баронесса услышала его возвращение, быстренько запихнула одежду любовника под кровать, а его обсыпала тальком и велела стоять в углу комнаты и не шевелиться. Барон вваливается в комнату и спрашивает: «Это что?». «Дорогой, я видела у Нильсенов такую статую и захотела себе точно такую же». — отвечает баронесса. Фон Кюрст выполняет супружеский долг, и они засыпают, утомленные этим самым долгом. В час ночи Эммануил фон Кюрст просыпается, идет на кухню и выносит оттуда большой бутерброд, протягивает его любовнику и говорит: «Ешь, когда я стоял у Клары Нильсен, за ночь чуть не околел от голода!»

Фредерик расхохотался:

— Дорогая. Эту старую пошлую историю я слышу пятый раз, правда там фигурировали Расмуссены.

— Ну вот… а я так хотела тебя развеселить… — надула губки графиня.

— Лу… тебе это удалось.

С Людвигом Баварским (дедом нашего героя, приехавшего из Вены) король встречался в превосходном настроении. Ему показалось, что даже боль отошла куда-то далеко и отзывалась легким подергиванием, всего-то…

— Ваше Величество!

— Ваше Величество! — отзеркалил приветствие Фредерик. Говорили короли на французском, общепринятом языке межгосударственного общения в это время. Как говориться, кто сильнее, тот и навязывает свой язык. Времена Наполеоновских войн прошли не так уж и давно, гегемония Франции в Европе канула в Лету, но общеупотребительным оставался язык потомков гордых галлов. Надо сказать, что старейший из баварских Людвигов немного сдал: одно дело праздно отдыхать в Ницце, другое — трудится на тайном дипломатическом поприще. А больше-то было и некому. Следовало учитывать обширные связи отставного короля и его влияние, которое не подорвал и репутационный скандал с этой ирландской авантюристкой. В это время короли и не такое выкидывали! Всё-таки просвещенный век, итить его… В этом они с Фредериком были в чем-то схожи. Правда, Людвига от женитьбы спасла революция сорок восьмого и отставка. А вот датскому королю так не повезло. Или повезло, это уже не нам решать. Во всяком случае, он был по-своему счастлив.

Фредерик принимал баварца в своих покоях. Во-первых, визит считался неофициальным, во-вторых, нога зудела, и сейчас покоилась на удобном мягком пуфике, что опять-таки уменьшало боль. Он обратился к гостю, как и полагалось в разговорах между коронованными особами и то, что Людвиг от короны отказался не имело никакого значения.

— Брат мой, что привело тебя в мою скромную столицу? Только не уверяй меня, что ты приехал любоваться красотами и красотками Копенгагена. И того и другого у нас в избытке и если ты хочешь пополнить галерею первых красавиц Баварии, я ничего против не имею. Но всё-таки…

— Брат мой, хочу заверить тебя, что объединение западногерманских государств в империю не несет для Дании никаких угроз. Мой император чтит передачу Шлезвиг-Гольштейна Россией и не собирается на него претендовать. Мы считаем, что угроза нашей молодой империи и твоему королевству исходит из весьма агрессивного и милитаризированного соседа — Пруссии. Берлин не скрывает своих замыслов, наше противостояние неизбежно.

— Опасность из Берлина? Да, мы понимаем это и укрепляем свою армию. Но что ты хочешь конкретно? Чтобы мы вступили в войну с пруссаками? Скажу откровенно, мы пока еще не готовы. Конечно, наш флот может блокировать побережье, но основная торговля Берлина идет не по водным путям. Кроме того, Британскому льву такая наша активная позиция может прийтись не по вкусу.

Чтобы сделать паузу, кроль позвонил в колокольчик, и секретарь с лакеем внесли алкогольные напитки и кофей в кофейнике, на небольшом стоике появились и сладости, правда в весьма скромном количестве, подчеркивая деловой статус тайных переговоров. Когда слуги удалились, Людвиг продолжил:

— Дело в том, брат мой, что Пруссия тоже к масштабной войне не готова. Ей необходимо было бы еще лет пять, в крайнем случае два-три года. Но появление Западно-Германской империи ставит Берлин в весьма невыгодную позицию: им следует как-то реагировать, а умеют они только бряцать оружием. В тоже время, самые крупные соседи: Австрия, Саксония, Дания и мы относимся к милитаризации Пруссии с опасением. Вена полностью разделяет наши опасения и готова поспорить с Вильгельмом, более того, в ближайшее время мы заключим с австрийским монархом союзный договор. И союз будет не только экономическим, но и военным.

— И Саксония выступит на вашей стороне? Не велика армия, но всё-таки… Не боитесь, что брат наш Вильгельм разобьет вас по очереди?

— Боимся! Точнее так… опасаемся. Но ты, брат мой, должен понимать, что как только Пруссия разгромит наш союз, а такой вариант достаточно вероятен, он примется за Данию и от нее останутся только лишь Данмарк. И это если Вилли не решил прибрать всю страну в свои жадные руки.

— Людвиг, брат мой. Не надо так нагнетать. Данию проглотить не сможет, подавиться. А вот Шлезвиг оттяпать вполне ему по силам. Значит, ты хочешь, чтобы мы присоединились к вашей антипрусской коалиции?

— Почему бы и нет? Подумай сам: Австрия, мы, Саксония, Ганновер плюс Дания: Берлин окружен врагами и вынужден будет растягивать свои силы на три фронта. Это дает нам шанс свести эту войну к приемлемому исходу и ослабить прусское королевство.

— Твой сын готов признать статус Шлезвига официально? — спросил Фредерик. Для него этот вопрос был важнейшим.

— Если мы заключим официальный союз — признание будет официальным. Если союз будет тайным, это будет включено в секретные статьи наших договоренностей. — бодро ответил Людвиг, понимая, что нашел-таки ключик к сердцу датского короля.

— В таком случае, я жду от брата моего Максимилиана официальных предложений и с дипломатической миссией не задерживайтесь. Думаю, антипрусскую коалицию стоит оформить на бумаге. А я, по своим каналам, постараюсь узнать, не поддержит ли ее создание Лондон. Тогда блокада Пруссии с моря может стать весьма эффективной. — немного устало произнес датский король. Переговоры со старым баварцем его порядком утомили.