Девушки судьбы и ярости. Страница 26

Мир закружился во вспышках белого и золотого заката. Майна попыталась свернуться в клубок, но инерция была слишком велика. Ей удалось лишь отвлечься от боли, пока, наконец, она не начала скользить всё медленнее и медленнее...

Майна вскочила на ноги. Меррин поднимался в нескольких метрах от неё. Майна оглядела террасу в поисках Куэна.

Не успела она его найти, командир Тео и оставшийся стражник – демон-коршун, остроглазый и изящный – приземлились перед ней.

Майна выхватила второй клинок и бросилась в атаку.

Командир бросилась на неё первой, но Майна увернулась, воспользовавшись скользкой поверхностью плитки и проскользнув под её вытянутой рукой. Она провела мечом по горлу стражницы-коршуна, которая даже не успел обнажить свой. Брызнула кровь, горячая и вонючая. Одновременно Майна вонзила второй клинок за спину и услышала приятный щелчок, когда он задел броню командира.

Та резко повернулась. Командир Тео попятилась, выставив копьё, словно обвиняющий перст. Краем глаза Майна увидела, что на террасу вбегают ещё стражники. Их встретил Меррин. Звон оружия сотряс воздух.

– Не хочу убивать вас, командир, – сказала Майна, тяжело дыша.

Чёрные глаза женщины-ястреба вспыхнули:

– Я верна леди Канне, Майна Ханно. Я последую за ней в могилу.

– Тогда, к счастью для тебя, это недалеко.

Голос, который заговорил, принадлежал не Майне. Она не сразу заметила заметить наконечник стрелы, торчащий из горла Тео.

Лицо командира обмякло. Она дотронулась когтём до шеи, откуда хлынула красная жидкость, ярко выделяющаяся на фоне белой клановой раскраски её перьев. Из её клюва хлынула кровь. С тихим вздохом она упала на колени и растянулась на мраморных плитках.

Вокруг её головы растеклась гранатовая лужица, образуя жуткий ореол.

Куэн опустился на колени, чтобы извлечь стрелу из её шеи. Затем он ушёл, присоединившись к Меррину, сражающемуся с новыми стражниками.

Майна шагнула и вознесла молитву небу над телом командира Тео. Она посмотрела вниз на безжизненное тело женщины-птицы. Рядом лежало тело стражника-коршуна, чьё вскрытое горло было похоже на кровавую улыбку. Вот оно – первая кровь, которую она пролила после битвы в Цзяне. После полутора месяцев желания и тоски – по лезвию своего клинка, по кусочку демонической плоти – после того, как она так отчаянно пыталась сделать что-то, что помогло бы ей снова почувствовать себя полезной и могущественной, она больше не чувствовала себя пленницей в Нефритовом Форте наедине со своей неудачей и чувством вины за компанию. Она ждала прилива сил и осознания собственной правоты, которые обычно приносили танцы с оружием.

Но вместо этого глубоко в душе вскипело что-то тёмное, отвратительное, и просто очень, очень тяжёлое.

Голос Лей зазвенел у неё в голове.

Сколько ещё убийств ты совершишь во имя справедливости, пока не поймешь, что ничем не лучше тех, с кем мы призваны бороться?

Майна едва успела отойти, прежде чем растекающаяся лужа крови командира достигла её сапог.

На другой стороне террасы Меррин и Куэн почти покончили со стражниками. Во дворце раздался сигнал тревоги – тот самый, который подняли полгода назад из-за Майны. Звук лился из каждого арочного проёма и окна, смешиваясь с воем ветра, так что казалось, будто вся гора ожила.

Меррин зарубил последнего стражника и помахал Майне рукой с окровавленными перьями, а потом исчез с Куэном внутри дворца. Через мгновение Майна последовала за ними, обходя груду тел, которые они оставили после себя. С её клинков капала красная кровь.

Она не потрудилась вытереть их. Слишком скоро они снова испачкаются.

– Позволь мне помочь тебе с этим.

Майна вздрогнула – леди Дуня опустилась на колени на камни рядом с ней и взяла окровавленный лоскуток ткани, которым Майна промывала рану на руке.

– Вы не обязаны этого делать, миледи, – запротестовала она, но женщина-лебедь не остановилась.

– Я всегда залечивала шишки и ушибы своих детей, – она положила руку Майны к себе на колени и окунула ткань в прохладную речную воду, а потом осторожно промокнула ею неровный край раны. – Это бесконечно расстраивало их нянек, а Хидей никак не мог взять в толк, почему я занимаюсь тем, за что платят другим. Но я не только леди клана, но и мать, – пауза. – А заодно моих детей сейчас нет рядом.

От чувства вины у Майны скрутило всё внутри. Один из этих детей погиб от её рук – и теперь, по приказу отца, ей приходилось притворяться перед леди клана, что она невиновна.

Как будто её стыда было недостаточно.

Несколькими часами ранее Майна, Меррин и Куэн пробились через Облачный Дворец. Они усеяли трупами свой путь до самого низа здания, где нашли тридцать членов клана, которые отказались присоединиться к перевороту Канны. Их не убили в последовавшей борьбе, а заперли в нескольких маленьких камерах. Даже вся в крови, Майна чуть не упала в обморок от запаха демонов, столь долгое время запертых в тесном помещении.

Учитывая их состояние, она удивилась, что ни один из них не дрогнул, когда она приказала им немедленно уходить на случай, если стражникам удастся вернуться с подкреплением. Безопасное место, которое Кетаи выбрал для их ночёвки, находилось в паре часов полёта, в лесистых предгорьях к юго-востоку от дворца Белого Крыла. Они разбили лагерь, и за ужином из чёрствого роти Майна рассказала обо всём, что произошло после переворота Канны.

Было уже поздно. Большинство измученных птицедемонов уснули, прижавшись друг к другу на свежем ночном воздухе. Некоторые ещё не спали. Пара птиц постарше увлеклись беседой с Меррином. Там, где Куэн сидел на пне в задней части лагеря на дежурстве, рядом с ним сидела хорошенькая девушка-ястреб из Касты Стали. Они вдвоём сравнивали луки.

Майна отправилась на каменистый берег ручья, чтобы промыть ужасный порез на руке, нанесённый ей одним из стражников. Ей совсем не хотелось оставаться с леди Дуней наедине, но пока царственная женщина-лебедь ухаживала за её раной, Майна находила её присутствие успокаивающим.

– Вот, – леди Дуня закончила перевязывать Майне руку.

Та пробормотала слова благодарности, почтительно склонив голову.

Даже в мрачной темноте тюрьмы Облачного Дворца было ясно, насколько три месяца заточения сказались на некогда богатой леди клана. Вблизи, однако, это читалось по каждому дюйму её тела. Её перья, когда-то жемчужно-белые, были неровными и грязными. Там, где раньше её шею и запястья украшали бриллианты и опалы, виднелись порезы, ссадины и кровоточащие струпья. Вместо короны и серебристо-белых одежд на ней было потрёпанное ханьфу, ставшее коричнево-чёрным от копоти. И там, где когда-то рядом с ней сидел муж, теперь было только пустое место.

Господин Хидей умер в самом начале заключения. Никто не знал, от чего именно – то ли от инфекции, то ли от слабого сердца. Его тело унесли стражники, потому что оно начало дурно пахнуть.

Майна уже собиралась выразить свои соболезнования, когда леди Дуня сказала:

– Я удивлена, что рана у тебя никак не заживёт, – она указала на только что перевязанную руку Майна. – Полагаю, это из-за Порчи?

Майна опустила руки в воду, стирая кровь под ногтями.

– Сейчас хуже, чем когда-либо, – призналась она. – Я могла бы воспользоваться магией, но предпочитаю поберечь силы.

Она не стала добавлять, что перед спасательной операцией, отец категорически запретил ей использовать магию, если только это не абсолютно необходимо.

Она была удивлена, что он вообще поручил ей это задание, учитывая, как сильно он настаивал на том, чтобы она отдохнула после Цзяны. Зная отца, можно было предположить, что причин тому было множество. Она не стала разбираться в них.

– Хорошая мысль, – одобрила леди Дуня. – Пока вокруг неспокойно.

– Будет ли когда-нибудь спокойно?

Слова вырвались сами собой. Майна смутилась собственной откровенностью. Она – дочерь главы клана. Предполагалось, что лидеры должны быть уверенными в себе и оптимистичными... или, по крайней мере, так выглядеть.