21 день. Страница 45

Пришло время столкнуться с реальностью. Даже если я до сих пор не знаю, почему именно Фил мне мстит, предельно ясно, что история Астрид — последняя. Электронных писем больше не будет.

Я еще не сломлена полностью, но близка к этому. Я ничего не могу предпринять, не смогу защититься. Я обречена ждать, когда Фил решит претворить в жизнь свой больной план. И я больше ни на минуту не сомневаюсь, что мой последний путь приведет меня к тому мосту, где все закончилось… и началось одновременно.

При мысли об этом меня накрывает новая волна страха.

Но с ней же приходит какая-то отчаянная решимость.

Разве я не хотела дать отпор вынужденному бездействию? Что случилось с этим моим решением? Сижу и дрожу в своей тюрьме, вместо того чтобы защищаться до последнего вздоха.

Нужно вернуть свою прежнюю уверенность и попытаться сбежать, каким бы малым ни был шанс.

Конечно, крайне маловероятно, что меня кто-нибудь найдет, поездка длится уже не первый час, неизвестно в каком направлении. И тем не менее в моей голове начинает вырисовываться план.

В следующий раз, когда Фил откроет двери фургона…

Но как насчет проклятой цепи на ноге? — обрываю я себя.

В слабом свете зажигалки тщательно осматриваю каждый дюйм стен. Провожу кончиками пальцев по каждой неровности, по каждой трещинке, но не могу найти ничего, что могло бы мне помочь. Ни кусочка проволоки, ни щепки… Вполне соответствует подходу Фила: все было спланировано до мельчайших деталей; единственное, чего он не мог предвидеть, так это видеозвонка Бекки.

Когда в зажигалке кончается бензин и снова на меня обрушивается темнота, я в отчаянии падаю на одеяла и тянусь к бутылке с водой, там уже осталось немного. Пить ужасно хочется, но я дозирую воду, позволяя себе лишь два маленьких глотка.

Все больше дает о себе знать ноющее чувство голода. Понятия не имею, когда я последний раз ела, думаю, прошел день или около того после пиццы с Филом. Я не удивляюсь тому, что она не была отравлена, — мне уготована другая участь. Есть ли шанс спастись? Сделала ли Бекки правильные выводы? Сообразит ли она позвать полицейских, чтобы те нашли меня вовремя?

Попив, я снова ощупываю кольцо на щиколотке, но убеждаюсь, что тут полная безнадега. В любом случае у меня нет опыта с кандалами. Будь в моем распоряжении знаменитая шпилька или канцелярская скрепка из боевиков, я бы все равно не придумала, как освободиться. Тем не менее, ощупывая каждое звено цепи, подбираюсь к кольцу в полу, просовываю пальцы и дергаю. Без успеха.

Разочарованно стискиваю зубы и пытаюсь выломать его, резко крутанув вбок.

И замираю от неожиданности…

Кольцо поддалось? Да неужели?..

Низко склоняюсь над ним, напрягаю зрение и замечаю, что один из болтов вроде бы немного ослаб.

Так это или не так, меня переполняет надежда. Расшатываю кольцо в разные стороны, отмечая каждое маленькое изменение, пусть даже не существующее.

В какой-то момент я почти сдаюсь — кольцо накрепко вросло в пол. Но тут один из болтов вылетает, и я на несколько секунд закрываю глаза.

Возможно, не все потеряно. Если освобожусь от цепи, смогу подкараулить Фила прямо у двери. Меткий удар ногой в пах или локтем в висок даст мне время, чтобы сбежать.

Но для этого нужно открутить еще три болта.

Снова принимаюсь за работу, отвлекаясь только на то, чтобы сделать полглотка воды; пальцы сбиты в кровь. Когда последний болт с грохотом летит в сторону, я всхлипываю от облегчения. Неужели я сделала это?

Я больше не в его власти. Могу дать отпор. У меня есть реальный шанс.

Но этот шанс — единственный.

Цепь волочится за мной как хвост. Ну и что с ней делать? Дрожащими руками подтягиваю ее и обматываю вокруг талии, чтобы не мешала движениям. Если сорвется и я споткнусь о нее — мне конец.

Теперь я могу осмотреть те части фургона, куда раньше не дотягивалась. Прежде всего иду к двери. То, что я вижу, отрезвляет. Через узкую щель невозможно понять, где я. Со вздохом начинаю искать оптимальную позицию для нападения. В конце концов решаю встать в полуметре от левой створки. Когда Фил бросил бутылку с водой, он открыл правую створку. Если я неожиданно брошусь на него с другой стороны, возможно, сумею одолеть его.

Со временем адреналин, высвобожденный надеждой, угасает. Торчать за дверью нет смысла. Если я не поберегу силы, то засну или упаду в обморок.

Хотя все во мне сопротивляется, возвращаюсь в свой угол. Головная боль снова дает о себе знать, глаза саднят. Мне нужно довериться своим инстинктам: когда придет момент действовать — я пойму, а пока нужно отдохнуть.

Спустя еще какое-то время до моих ушей доносится хлопанье водительской двери. Я вздрагиваю и внимательно слушаю. Что-то изменилось? Да, зануда двигатель перестал гудеть. Фургон остановился.

Шатаясь, поднимаюсь на ноги, вытягивая и разгибая затекшие конечности, дыхание учащается. Убедившись, что цепь держится на талии, подкрадываюсь к двери и встаю на выбранное место. Слышу, как Фил ходит вокруг машины, и начинаю дрожать от волнения. Я должна сохранять спокойствие любой ценой. Малейшая ошибка отнимет последний шанс на выживание.

Шаги затихают, раздается металлический лязг замка. Я напрягаю все мышцы и сгибаю ногу, чтоб в нужный момент оттолкнуться от стены. Все мое тело, кажется, вибрирует от напряжения.

Скоро. Уже скоро.

Правая створка открывается, царапая деревянный пол. Не раздумывая, я катапультируюсь вперед и со всей силы ударяю преследователя; на нем все та же черная куртка и лыжные очки. Фил приглушенно кричит, отшатывается и падает на землю.

Бежать! Не теряя времени!

Проявляю совершенно не свойственную мне прыть, но в последний момент он хватает меня за щиколотку. Каким-то чудом я вырываюсь, пинаю его от всей души, и он вскрикивает от боли.

Бежать!

Останавливаюсь на долю секунды, когда вижу слабое свечение на земле. Мобильник… Скорее всего, выпал у Фила из кармана, когда я неожиданно напала. Быстро наклоняюсь, хватаю его и несусь в темноту. Неважно куда — куда подальше!

Пульс учащается, кровь стучит в ушах, мне кажется, что я бегу так быстро, как никогда в жизни.

Через несколько метров я понимаю, что бегу по узкой грунтовой дороге, обсаженной редким кустарником. Было бы разумнее свернуть и бежать по пустырю… или что там в темноте? Тогда он не сможет преследовать меня в фургоне. То, что в покое он меня не оставит, гарантировано. Не так уж и сильно я ему вломила. Но почему так тихо?.. Где он?

У меня нет возможности остановиться и оглянуться. Малейшее сомнение может стоить мне жизни. Только сейчас я вспоминаю, что бегу босой — подошвы пронзает боль. К боли все настойчивей добавляется страх, ничуть не подхлестывающий к действию — скорее парализующий. Если я снова попаду в его лапы, уже не выберусь…

Когда позади меня в ночной тишине слышится треск, я подавляю крик. Мысль о том, что Фил вот-вот нагонит меня, вызывает такой выброс адреналина, что я, забыв о боли, прибавляю скорости и спонтанно забираю вправо. Кусты ежевики тут же вонзают шипы в одежду, земля под ногами мокрая и скользкая после дождя. Вскоре я влетаю в канавку и подворачиваю лодыжку. Острая боль пронзает всю ногу. Вот же дерьмо… Растерзанные ступни, вывихнутая нога — мои шансы спастись бегством, кажется, растаяли.

Ослепленная темнотой и слезами, я возвращаюсь на тропу… и вздрагиваю, когда слышу рев двигателя. Это Фил…

Каждый шаг вызывает у меня тошноту и боль, но я продолжаю идти, идти, идти.

Внезапно позади меня загораются фары, заливая все вокруг дневным светом. Я вижу свою гротескно длинную чернильную тень на дороге. Поврежденная нога сопротивляется каждому моему шагу, подгибаясь под моим весом. Я все еще пытаюсь… иду, не разбирая дороги. Поднимаю голову — и открывшийся вид поражает меня, точно безжалостно обрушенный молот… Почему этого я не предусмотрела? Стоило догадаться!

Я не где-то в глуши, и уж лучше бы была там.