21 день. Страница 17

— Извините, — выдавливаю я и только сейчас понимаю, что полицейские все еще стоят в дверях и, кажется, с интересом следят за нашим спором. Дерьмово.

— Мы, в общем, пойдем, — говорит один из двух офицеров, словно повинуясь какому-то сигналу, в то время как его напарник, козырнув, бредет к патрульному экипажу, припаркованному рядом с машиной Джози на подъездной дорожке. Они даже не спрашивают, что случилось в сауне, и это лишний раз доказывает их ко мне полное равнодушие.

— Я тоже пойду домой, — решает Джози, не глядя на меня. — А завтра утром мы подумаем, куда тебе лучше всего обратиться.

Я сглатываю слюну. Она что, серьезно хочет отправить меня к психиатру?

— Знаешь, не так-то это и приятно слышать — все эти огульные намеки на то, что у меня не все дома, — решаю я сказать то, что чувствую. — И незачем было выставлять меня идиоткой в глазах полиции.

— Лу… — вздыхает Джози. — Поставь себя на мое место. Ты рассказываешь какие-то дикие истории, но никогда нет ни малейшего доказательства того, что они были на самом деле. Мне кажется, твоя нечистая совесть по поводу случая с этой Астрид просто зажила собственной жизнью и заставила тебя увидеть все эти… вещи. Ты знаешь, что я доверяю тебе, и ты доверяешься мне, я это понимаю. Но то, как ты себя ведешь сейчас, настораживает. Ты должна сама это понять. — Она испытующе смотрит на меня. — Или все дело в работе? Ты переутомилась? Ну попроси тогда у своего босса внеплановый отпуск.

Я пожимаю плечами.

— Ты реально связалась с дурной компанией в то время, — добавляет Джози. — Ты мне сказала в кафе, что больше о деле с Астрид никто не знает. Почему бы не выяснить, кто шлет тебе эти дурные письма, и не потолковать с этим человеком по душам? Уверена, все это просто довольно глупая шутка одного из твоих бывших друзей и отправитель понятия не имеет, как на тебя это все влияет.

— Сегодня я разговаривала по телефону с двумя из той компании. Третий мертв, — говорю я намеренно грубо, потому что поражена ее реакцией. Как она может вот так ударить меня в спину? Перед законниками?..

Джози избегает моего взгляда и вместо этого бесцельно осматривает комнату. Ее взгляд задерживается на бокале вина на столе и почти пустой бутылке рядом с ним.

— Ты выпила это одна? — спрашивает она, подняв брови.

Невысказанные намеки Джози на то, что я отправила ей сообщение в пьяном виде и теперь не могу об этом вспомнить, грызут меня.

— Я выпила всего-то два бокала, — говорю я, задаваясь вопросом, не виноват ли тут алкоголь.

— Тебе не нужно оправдываться передо мной, — говорит Джози с натянутой улыбкой. — Но, думаю, полицейские бутылку наверняка заметили, когда осматривали дом. Ничего, если я пойду домой сейчас? Тим… — Она не заканчивает фразу, как будто не знает, что делать. Как будто имя ее мужа — хороший предлог, чтобы уже уйти. — Ты ведь справишься со всем этим самостоятельно?

— Конечно, — говорю я с гораздо большей убежденностью, чем есть на самом деле.

Она заключает меня в быстрое бесчувственное объятие, и вскоре я снова остаюсь одна в своем большом доме. Беру ручную лопату и перцовый баллончик с комода, где их и оставила, и возвращаюсь в постель во всеоружии. Я начинаю понимать стоящую за этим систему. Я должна не только умереть или, по крайней мере, почувствовать страх смерти, но и провалиться в полную социальную изоляцию. Что произойдет, когда все эти жуткие сценарии будут разыграны, а обратный отсчет окончен? Что случится в нулевой день?

И буду ли я в этот день совершенно никому не нужна?

8

Все утро я откладывала выход в Интернет и открытие почтового ящика. Из страха перед тем, что меня там ждет. Из-за страха перед новой историей, которая может разрушить мой фасад нормальности, который и так становится трудно поддерживать. Несколько часов между ночным происшествием и звоном будильника вряд ли можно назвать спокойными, потому что, когда я снова легла в постель, мне стала ясна вся картина происходящего. Все эти письма, возможно, довели меня до вполне конкретного психоза, вот я и отправляю сообщения во сне, про которые не могу вспомнить, проснувшись, и придумываю себе на голову всякое. Однако и такой подход не объясняет осколок зеркала в машине — он до сих пор лежит завернутый в старую тряпку в гараже. Про картину вообще умолчу.

Значит, должен быть кто-то неизвестный, кто тайно навещает мой дом. У него, похоже, есть все ключи, и он постепенно заставляет всех окружающих усомниться в моей вменяемости.

Всего через десять минут я прочитала письмо столько раз, что почти выучила историю наизусть. Оно не оставляет простора для интерпретации. В этой истории Луиза умирает от яда, подмешанного в еду. Одной этой мысли достаточно, чтобы разжечь новые кошмары, но одна деталь беспокоит меня больше всего: перед смертью она съела морковный пирог, то есть мой любимый пирог, что делает угрозу еще более личной. Тот, кто отправляет эти сообщения, много знает обо мне. Слишком много.

Последующие часы подобны пытке. Конечно, я не могу сохранять спокойствие. В моей голове прокручивается один ужасный сценарий за другим. Мой разум постоянно подкидывает новые идеи о том, как кто-то может незаметно подсыпать яд мне в еду или в выпивку.

В полицию я, конечно, не обращалась. После вчерашнего позора я не могла заставить себя пойти на этот шаг. Уж слишком хорошо запомнились мне гримасы испанского стыда на лицах двух офицеров. И еще эта неожиданная попытка Джози подорвать то малое доверие, которое у меня осталось… Я была разочарована насмешками, сделанными, когда полиция все еще была внутри, и более поздним предположением, что причиной моего безумия был перебор спиртного. Вместо того чтобы поддержать меня и поверить мне, Джози… предала.