Вампиры ночи. Страница 38

– Все еще милее твоего, – дразню его.

– Прости.

Лежа на кровати, я игриво толкаю его носком ботинка.

– Тогда возмести ущерб. Сними с меня обувь. Эти каблуки меня убивают.

Лукка раскачивается на своих ботинках, словно обдумывая сказанное мной. Затем протягивает руку, хватается пальцами за замшу моего правого ботфорта и медленно тянет на себя. Я чувствую, как она соскальзывает с моих колен, икр и ступней. Лукка не торопится. Он роняет ботинок, и тот с глухим ударом падает на пол. Затем стягивает другой, на этот раз еще медленнее, позволяя ботфорту скользить по ткани моих колготок. После бросает его и обращает взор на меня.

Свобода от высокой узкой обуви сама по себе мини-оргазм. Постанывая, я шевелю пальцами ног. Лукка разворачивается, чтобы уйти.

– И колготки! – вскрикиваю ему.

Когда он поворачивается ко мне, выражение его лица становится диким. Лукка подходит к кровати, хватает мои лодыжки руками и сильно дергает меня вперед, так, что оказывается между моих ног. Сглатываю, глядя на Лукку. Знаю, что дразнила его, но теперь ощущения становятся реальными. Ужасающе реальными. Возможно, я зашла слишком далеко, но мне не хочется, чтобы все прекратилось.

Зачарованная музыка все еще льется по моим жилам, заставляя вздрагивать каждую клетку тела. Холод от его рук, сжимающих мои лодыжки, ощущается так, будто кто-то проводит по ним языком. Нет, не кто-то. Лукка.

Я сдерживаю стон. Не хочу быть той, кто начинает стонать лишь от чьих-то прикосновений к лодыжкам. Кроме того, Лукка может подумать, что у меня фетиш на ноги, а это не очень сексуально.

Внутренний диалог прерывается, когда он наклоняется вперед и скользит руками под мои ягодицы, поднимая и заставляя выгнуть спину. Я задыхаюсь, когда он цепляется пальцами за пояс моих колготок и медленно, невыносимо медленно, снимает их. Пока он это делает, большой палец нежно скользит по внутренней стороне моего бедра, и вслед за его касанием пробегают мурашки.

Лукка кидает колготки на пол и встает.

– Пора спать, Ведьмочка.

У меня есть тысяча причин, почему я не хочу спать, и Вампир между моих ног возглавляет этот список.

Но к тому же мне очень хочется пить. Мучительно сглатываю, борясь с сухостью внутри.

– Расскажи мне сказку перед сном, – обращаюсь к Лукке, и от этих слов у меня сжимается горло.

Не успеваю и глазом моргнуть, как он уже покидает комнату со своей вампирской скоростью. Ушел. Дверь за ним захлопнулась.

Он что?.. Серьезно оставил меня здесь? ВОТ ТАК?

Разозлившись, я поднимаюсь и начинаю его проклинать. Какой же придурок! Этот высокомерный, глупый блондин…

Тихий свист, и Лукка снова передо мной. На этот раз под его фиолетовой кобурой лишь оголенный торс и ухмылка на губах. В татуированных руках, ведерко со льдом и открытая бутылка шампанского. Он умудрился снять с себя одежду, побывать на кухне и захватить шампанское меньше чем за 30 секунд. Закрываю рот, не осознавая, что он был разинут.

– Я не знаю хороших историй для хороших девочек, – игриво произносит Лукка. – Но знаю плохие истории… для плохих девочек.

Он ставит ведерко рядом со мной и забирается на кровать, садясь на колени.

– Тогда расскажи мне плохую историю, – шепотом отвечаю я.

Выражение его лица меняется. Он больше не забавляется – он голоден.

Лукка проводит рукой по моим волосам, нежно обхватывает лицо, а после подносит бутылку шампанского к моему рту. Я касаюсь губами ее края и отпиваю, поднимая на него свой взгляд. Он толкает бутылку чуть глубже в мое горло, затем быстро вытягивает ее, заставляя пену стекать у меня изо рта вниз по подбородку. Медленно приподнимая его, он облизывает уголок моих губ. Затем поднимает бутылку и наклоняет ее так, что шампанское течет по его бледному мускулистому торсу. Пенистая жидкость струится по татуировкам Лукки прямо на мои простыни.

Я тут же прижимаюсь губами к его прессу, чтобы остановить поток, облизывая и целуя его V-образный пояс Аполлона. Лукка сжимает мои щеки ладонью и вливает шампанское мне в рот.

Не отрываю от него взгляда ни на секунду, пока пью и глотаю холодное шампанское, которое он выливает на меня. Оно течет по моей шее, по груди, прижимая к ней влажную ткань моего платья.

Лукка снова встает, и у меня перехватывает дыхание. Внутри все сжимается из-за него. Не хочу, чтобы он уходил.

– Теперь я вся мокрая, – говорю ему, вытирая рот тыльной стороной ладони. – И липкая.

Его губы расплываются в демонической ухмылке, и он снова тянется ко мне. Я ложусь на спину. Его руки скользят под мое платье, пальцы цепляются за бретельки моих стрингов. Затем он медленно стягивает их.

Я выгибаюсь, чтобы ему было легче снимать, и вид моей плоти заставляет его издать глухое рычание.

Чувствую, как Лукка стягивает мое нижнее белье вниз, а затем легкое, как перышко, прикосновение на лодыжках, прежде чем он отбрасывает его в сторону. Я снова выгибаю спину, чтобы дать ему еще раз хорошенько взглянуть на меня.

Его клыки торчат, и он кусает свои губы, оставляя на них легкий отпечаток.

– Я расскажу тебе историю, – произносит он тихим баритоном. – Историю о маленькой непослушной Ведьмочке.

Лукка оставляет меня на кровати, расхаживая по комнате и зажигая на ходу декоративные свечи. Его силуэт выглядит жутковато на фоне мерцающего света. Он возвращается обратно и опускает на меня свой взор. Затем делает медленный, неторопливый глоток шампанского и отставляет пустую бутылку в сторону.

Рывком Лукка освобождает своими татуированными пальцами завязанные на балдахине веревки. Внезапно он привязывает мои лодыжки к столбикам кровати, мои ноги широко раздвинуты. Тихо сглатываю.

– Что сделала та Ведьмочка из твоей истории? – затаив дыхание, спрашиваю я. Хочу, чтобы его руки снова касались меня. Чувствую, как жар между ног становится все сильнее с каждой секундой. Веревки впиваются в мягкую кожу лодыжек, и давление нарастает внутри меня. Я приподнимаюсь, и смотрю на него из-под длинных ресниц.

– Ведьмочка охотилась за правдой, – рассказывает мне Лукка. Его молочно-белый взгляд блуждает в тусклом свете. Он улыбается, лениво проводя пальцем по моему животу, левой груди и губам. – Но Ведьмочка, охотившаяся за правдой, сама состояла из лжи.

Начало истории Лукки мне совершенно не нравится, несмотря на то, что его палец все еще лениво рисует круги по моему телу, и я уже нахожусь на полпути в город удовольствий. Ему известно, кто я? Известно, что я репортер? Поэтому он называет меня лгуньей?

Может быть, ему ничего не известно. Может быть, это его обычное состояние – Лукка, который любит говорить идиотскими загадками.

Я пытаюсь обдумать услышанное, как вдруг он привязывает мои запястья свободными концами веревок к кровати, фиксируя их вокруг одного из столбиков. Его движения нежны, как порхание бабочки, но затем он быстро затягивает узлы жестким рывком.

Вот что представляет из себя Лукка – нежность в обертке насилия.

Он тянется к ведерку со льдом, находящимся за мной, а после бросает один кубик в рот. На его губах появляется улыбка. Безумная, дикая улыбка.

Нет, ему неизвестно, кто я, как и мне теперь тоже.

Своим мягкими полуоткрытыми губами он удерживает кусочек льда и проводит им по моей голени и внутренней стороне бедер. Я вздрагиваю от холода, а затем вскрикиваю, чувствуя, как его ледяной язык скользит между моих ног. Холод поднимается все выше, выше и еще выше, до тех пор, пока мне становится совсем сложно сдерживать себя.

Затем его язык раздвигает меня снизу, и я со стоном выгибаюсь в третий раз, удерживаемая веревками на месте. Один из клыков дразняще царапает мои половые губы, и я громко стону. Он повторяет свое движение.

– Остановись, – шепчу ему. Мое дыхание сбито. Под сказанным мной имеется в виду обратное. Мне хочется, чтобы это продолжалось, продолжалось, продолжалось.

– Хочешь, чтобы я остановился? – спрашивает он, отправляя в рот еще один кубик льда.