Искалеченная судьба (ЛП). Страница 4

Действительно, зачем? Я не так уверена, как Кейн, что пахан Абрамов выберет меня в качестве невесты для своего сына. Но Кейн, похоже, считает это неоспоримым, и если я что-то и знаю о нём, так это то, что он тоже не из тех, кто играет в игры. Если он ввязывается во всё это, то только потому, что верит, что это сработает.

Я могла бы получить то, что мне нужно. Сопротивление, которое я испытываю к идее Кейна, сталкивается с этой глубокой потребностью, единственной, что поддерживала меня все эти годы, через каждый мучительный час тренировок, через каждый дискомфорт, через каждый неприятный аспект этой работы. И всё, что мне нужно сделать, это подтолкнуть себя ещё немного вперёд… сделать ещё одну вещь, которую я не хочу делать.

— Всё равно, добраться до него будет нелегко...

— Ты не станешь убивать его сразу, — объясняет Кейн. — Ты добьёшься помолвки и выйдешь замуж. Если за это время ты соберёшь какую-либо информацию о семье Абрамовых: об их бизнесе, их инвестициях и связях, тем лучше. Ты скажешь Константину, что хочешь провести где-нибудь медовый месяц.

У меня сжалось сердце. Я надеялась, что план Кейна включал в себя помолвку, которая бы завершилась «несчастным случаем» или убийством Константина в нашу первую брачную ночь. Но он хочет, чтобы я участвовала в более длительной игре. Он стремится, чтобы я была как можно дальше от него, когда буду нажимать на спусковой крючок или доставать нож. Хотя на первый взгляд это кажется разумным, с каждым произнесённым словом моё беспокойство только нарастает.

Он нажимает на свой телефон и поворачивает его к себе, показывая мне изображение на экране. Это похоже на роскошный курорт, место, которое выглядит дорогим и уединённым.

— Это эксклюзивный курорт в Серенгети, — объясняет Кейн. — Он расположен далеко, и хозяева не разрешают своим гостям приезжать с усиленной охраной, считая, что их собственного местоположения и безопасности вполне достаточно. Тебе нужно убедить Константина, что ты хочешь уединения для своего медового месяца. Пока ты будешь там, ты сможешь использовать эту близость для выполнения своей миссии. Как только закончишь, свяжешься со мной, и я позабочусь о том, чтобы тебя оттуда забрали.

— И у тебя есть план, как скрыть мои следы?

— Конечно, — подтверждает Кейн. — Ты будешь скорбящей вдовой, не более того. Ты вернёшься ко мне домой, где я предоставлю тебе необходимую информацию. Возможно, тебе даже удастся унаследовать что-нибудь от своего покойного мужа, если тебе повезёт.

Я поджимаю губы, размышляя. Не думаю, что это будет так просто, как говорит Кейн. Но то, как он описывает работу, звучит почти правдоподобно. Как будто у меня есть все шансы на успех, если я смогу преодолеть свои личные предубеждения по этому поводу. Я не склонна к самоуверенности. Я знаю, что у меня есть способности, настолько, насколько он говорит, хотя я не уверена, что смогу легко одолеть наследника преступной семьи. Однако план Кейна может сработать.

И если это так...

Подумай об этом, Валентина. Всё, ради чего ты трудилась. Это... или ещё один год работы на Кейна. Возможно, даже больше...

Всё, что от меня требуется – это притвориться, что я замужем за человеком, которого планирую убить. Всё, о чём мечтает большинство женщин: свадебное платье, церемония, произнесение клятв, приём, брачная ночь... Для меня всё это будет лишь иллюзией, когда я испытаю это в первый и, возможно, в последний раз. Но действительно ли это та черта, которую я не могу переступить? Есть ли что-то, чем я никогда не думала, что когда-нибудь смогу по-настоящему дорожить, когда это может дать мне свободу?

Я знаю ответ на этот вопрос, но всё равно чувствую боль в груди.

Кейн с пониманием кивает.

— Конечно. Ты более чем заслужила свою свободу. Но я не могу доверить эту работу никому другому, Валентина. Ты же понимаешь это.

Это комплимент, предназначенный для того, чтобы я почувствовала себя особенной, а не загнанной в ловушку. Я ненавижу себя за то, что это немного действует. Я ощущаю то же тёплое удовлетворение от осознания того, что доставила ему радость, которое испытывала с детства. Я также ненавижу себя за то, что хочу, чтобы он гордился мной. Даже спустя столько лет я жажду любви и обожания от человека, который был моим отцом с тех пор, как мне исполнилось восемь.

— Я сделаю это. Но мне понадобится вся информация, которую ты можешь предоставить о нём, чтобы я могла убедиться, что он выберет меня. Всё, что приблизит меня к нему: привычки, симпатии и антипатии, предпочтения в женщинах. Всё это.

— Большая часть информации здесь, — говорит Кейн, указывая на фолиант в моих руках. — Всё остальное ты сможешь узнать в процессе ухаживания. Я верю в тебя, Валентина. Ты прошла долгий путь с тех пор, как я впервые привёл тебя домой, маленькой напуганной девочкой. Ты не потерпишь неудачу.

Его слова полны искренности. Однако, когда я встаю, сжимая в руках фолиант, и поворачиваюсь, чтобы уйти, я слышу в его голосе что-то ещё, что он не успел высказать: — Ты не потерпишь неудачу. Иначе…

2

ВАЛЕНТИНА

Я беру фолиант, поднимаюсь наверх, чтобы переодеться, и отправляюсь на пляж. Как только я выхожу на променад, я ощущаю на себе взгляды окружающих, но я к этому привыкла. Несколько свистков достигают моих ушей, когда я снимаю льняной сарафан и бросаю его на край пляжного одеяла, открывая бирюзовое бикини и большую часть своих стройных, мускулистых форм. Однако я не обращаю на них внимания.

На самом деле, я не против такого внимания. Я хорошо знаю, как выгляжу, и упорно работала над каждым дюймом своей подтянутой кожи и крепких мышц.

Я поднимаю руку, чтобы собрать свои густые, тёмные, волнистые волосы в высокий хвост, и засовываю кожаный фолиант под платье, прежде чем спуститься к воде. Я планировала провести время здесь, наслаждаясь коктейлем из банки и изучая досье на Константина Абрамова, но сейчас всё, чего я хочу, это почувствовать, как прохладная вода Флориды омывает мои ступни, песок между пальцами ног и тёплое солнце на моей коже. Я так скучала по этому месту и хочу побыть дома, прежде чем начать искать новую работу.

Брак. Эта мысль до сих пор вызывает у меня прилив адреналина, покалывая кожу и стискивая зубы. Мне нужна минута, чтобы успокоиться, прежде чем я позволю себе действительно задуматься о том, что это значит. То, что я собираюсь сделать, служит цели, к которой я стремилась большую часть своей жизни.

Песок обжигает мои ноги, когда я спускаюсь к воде, но это ощущение приносит мне удовольствие. Удивительно, как оно наполняет меня силой и возвращает к жизни. Работа, которую я только что завершила, была настоящим испытанием для моей психики. Целыми днями я проводила в одиночестве, в изолированном гостиничном номере, где мир ограничивался тем, что было видно на экране. Было легко потерять связь с реальностью, забыть, что я нахожусь в живом, дышащем теле.

Прохладная вода ласкает мои лодыжки, когда я захожу в неё. Я закрываю глаза и запрокидываю голову, позволяя солнцу согреть моё лицо. Дом. Это слово отзывается в моей груди, расслабляя меня и заставляя чувствовать, что я могу дышать полной грудью впервые почти за две недели. Это место, этот город всегда был моим домом.

Я не очень хорошо помню, где провела первые восемь лет своего детства, но мне говорили, что это нормально. Иногда разум блокирует воспоминания, которые слишком болезненны, чтобы их можно было вынести.

Мои воспоминания представляют собой фрагменты, наполненные криками, слезами и запахом пороха и крови. Когда Кейн впервые заставил меня стрелять из пистолета, когда мне было тринадцать, я расплакалась. Этот запах вернул меня в тот момент, когда я пряталась за диваном в гостиной, слыша крики отца и причитания матери.

Сейчас меня это больше не беспокоит. По крайней мере, я так не думаю. Если и есть какие-то чувства, они скрыты под многочисленными слоями брони - психологической защиты, которую я выстраивала годами, чтобы противостоять нагрузкам, которые моя работа может вызвать. Я осознаю, что моя работа должна вызывать у меня беспокойство, но этого не происходит.