Между строк (ЛП). Страница 13

— О. Простите, сэр. Она ваша гостья?

— Да. Выдайте ей постоянную пропускную карту.

Его рот шевелится, но звука не слышно. Как будто он собирается протестовать. Но потом он просто быстро кивает.

— Конечно. Я сделаю это за несколько минут.

— Мы заберем пропуск через двадцать минут. Спасибо.

Я беру Шарлотту под локоть и увожу ее от стойки администратора. Между бровей появляется сбивающая с толку морщинка.

— Ты не будешь обедать в своем кабинете?

— Погода слишком хорошая. Пообедай со мной на улице.

— Мне нравится эта идея, — говорит она и легко шагает рядом со мной. — Кстати, это было лишнее. Так запугивать администратора.

— Я никого не запугивал.

— Конечно, не запугивал, — парирует она. — Как будто сейчас в холле не все на нас смотрят.

Я оглядываюсь через ее плечо. Да, возможно, несколько человек смотрят на нас. Но в этом нет ничего необычного. Раздражение усиливает мою головную боль.

— Может быть, мы и привлекаем несколько взглядов.

Я открываю для нее стеклянную дверь.

— Обычно я их игнорирую.

— Уверена, тебе приходится это делать, чтобы пережить рабочий день, — говорит она.

Ее волосы до плеч колышутся при каждом шаге, карамельные пряди бликуют под ярким весенним солнцем.

— Так куда мы идем?

Я указываю на фургончики с едой на другой стороне оживленной дороги.

— Туда.

— Мы будем есть стрит-фуд?

В ее голосе слышится легкое волнение.

— Должна признаться, я этого не ожидала.

Мы переходим дорогу вместе с группой людей в деловых костюмах. Сейчас полдень, и многие вышли на улицу в поисках обеда.

— Ты обычно здесь ешь? — спрашивает она меня. — Это еще одно из твоих любимых мест, как та кофейня?

— Я почти никогда здесь не бываю.

Я заказываю тако и большую бутылку воды у парня в фургончике с едой. Предлагаю Шарлотте сделать свой выбор, и она подходит к прилавку.

Я платил за обе наши порции, и мы направились с едой к скамейке.

Мне следует делать это чаще. Сбегать из четырех стен корпоративной тюрьмы, которая стала мне более знакомой, чем мой собственный дом. Шарлотта скрещивает ноги и поворачивается ко мне. Все ее лицо как будто сияет. Это отвлекает меня.

— Вчера мы говорили обо всем и ни о чем, — говорит она. — Это хорошая отправная точка, чтобы узнать тебя получше.

— Ммм.

Я откусываю большой кусок своего тако с говядиной и отворачиваюсь от ее ярко-голубых глаз. Мое решение не давать ей почти ничего не изменилось.

— Но мне интересно, что ты хочешь получить от этого? Какие стороны своей личности ты считаешь ключевыми?

— Ты никогда не перестаешь работать, — говорю я.

Она издает небольшой звук удивления.

— Для этого меня и наняли, Эйден. У меня и так слишком мало времени для общения с тобой.

Я ценю ее усердие. Просто сейчас это чертовски неудобно.

— Почему ты начала писать мемуары? — спрашиваю я вместо ответа на ее вопрос. — Что ты от этого получаешь? Справедливо, чтобы я тоже узнал что-нибудь о тебе.

Шарлотта откусывает кусочек своего рыбного тако. Медленно жует, слегка наклонив голову.

— Я изучала журналистику в колледже, с дополнительной специализацией по творческому письму. Мне всегда нравились истории людей. Просто понимать, что ими движет, почему они делают тот или иной выбор... Я одинаково люблю как художественную литературу, так и документальные фильмы. Но в реальных историях есть что-то особенное. Реальные люди не следуют сценарию. Они не созданы командой профессионалов, чтобы вызвать у зрителей или читателей определенные эмоции. Они беспорядочные, сложные и полны противоречий.

Она слегка пожимает плечами и смотрит на меня пристальным взглядом. Как будто вызывает меня на спор или считает это глупостью.

— Вот почему я люблю писать мемуары. Это очень интересно рассказывать истории реальных людей.

Черт.

Я провожу свободной рукой по подбородку и снова смотрю на людей, толпящихся вокруг.

— Отличный ответ.

Она удивленно хихикает.

— Ну... спасибо. А ты? Почему тебе нравится то, чем ты занимаешься?

Довольно безобидный вопрос, не так ли?

Я встречаю взгляд ее голубых глаз.

— Это семейная компания. Я несу ответственность перед своими сотрудниками, семьей и наследием моих предков.

Она сдвигает брови.

— Это сильная мотивация.

— Это пожизненный приговор, — говорю я.

Глава 11

Эйден

— Пожизненный приговор, — повторяет она.

Солнечный свет отражается от ее волнистых волос.

— Ты так считаешь?

Она смотрит на меня, как на кусочек пазла, который ей нужно вписать в общую картину. Как на проблему, которую нужно решить, как на тайну, которую нужно разгадать. Давно никто на меня так не смотрел.

Я хочу говорить с ней, как бы глупо это ни было.

— Не всегда в негативном смысле. Но я не могу заниматься чем-то другим. Для меня это все, что я могу иметь.

— Что тебе больше всего нравится в работе? — спрашивает она.

Я отворачиваюсь от Шарлотты и смотрю на толпу людей. Очередь к фургонам с едой становится все длиннее.

— Стратегические совещания, — говорю я.

Это правда, даже если сегодняшнее заседание было разочаровывающим. И я действительно должен ей что-то рассказать, но этого недостаточно, чтобы составить те пикантные мемуары, которые хочет от меня совет директоров.

— Стратегические совещания, — повторяет она. — Это там, где вы планируете развитие компании на следующий год или два?

— Да, среди прочего. Расширение. Новые сотрудники. Предстоящие проекты. Финансы. Стратегия лежит в основе большинства наших решений.

— Тебе нравится принимать такие долгосрочные решения?

— Да.

Она тихо вздыхает, и мой взгляд снова скользит к ее глазам, которые она слегка щурит.

— Насколько ты вовлечен в... различные шоу, которые продюсируешь?

— По-разному. Чаще всего я вообще не участвую в создании сюжета или в производстве. Только в принятии общих решений. Какие шоу продолжать, какие закрывать, в какие инвестировать больше.

Но мне больше нравится говорить о ней.

— Как ты решаешь, что оставить, а что выбросить, когда пишешь мемуары? Ты наверняка получаешь намного больше информации, чем можешь использовать.

— Да, сырого материала бывает много. Слишком много.

Она слегка пожимает плечами.

— Это зависит от истории, которую я и герой хотим рассказать.

Это слово заставляет мои губы изогнуться в улыбке.

— История.

— Да.

— Разве мемуары не должны быть правдивыми?

— А что есть правда? — спрашивает она. — Мы поговорим об этом на одной из наших будущих встреч. Я предложу несколько вариантов повествования, и ты выберешь тот, который захочешь увидеть в готовой книге.

— Варианты повествования?

— Например, путешествие героя. Или точка зрения антигероя. История Давида и Голиафа.

Она наклоняет голову ко мне и на ее лице появляется ироничная улыбка.

— Я думаю, ты выберешь путешествие героя. Но посмотрим.

— Мое путешествие совсем не героическое, — бормочу я.

Моя рука сжимает салфетки в плотный комок.

В течение многих лет единственное, за что я боролся, это частная жизнь. Для меня, моей матери и моей младшей сестры. Частная жизнь, которую мой отец не смог нам обеспечить, когда разрушил всю нашу жизнь и бросил нас.

И вот я здесь, иду против этого, чтобы расширить «Титан Медиа». От меня не ускользает болезненная ирония всего происходящего.

У меня нет времени на что-либо еще. Нет места для чего-либо еще. Даже если женщина рядом со мной заставляет меня переосмыслить это.

— О? — спрашивает Шарлотта. — Я думала, что это именно та история, которую ты хотел. Ну, знаешь, после всей этой ситуации...

Да. Это то, чего хочет совет директоров. Чтобы я раскрыл ложь и секреты моего отца, рассказал душещипательную историю о том, как я спас бизнес, оказавшийся в бедственном положении, и очистил репутацию, как студии, так и семьи основателей.