"Фантастика 2025-168". Компиляция. Книги 1-34 (СИ). Страница 55

— Пока Гордей сидит в изоляторе… — начал было Дмитрий, но я его перебил:

— Я уверен, что при оформлении подзащитного в изолятор, охранный отдел допустил множество нарушений. Что делает задержание в изоляторе незаконным. Но даже без этого момента, с новыми обстоятельствами прокуратура вернёт вам дело на доследование. И Гордея все равно придется выпускать. А заодно платить большой штраф за удержание в остроге безвинного. Дело с вашим именем попадет в прессу, мой подзащитный с моей помощью подаст иск на компенсацию морального вреда и история примет скверный оборот. А сейчас у вас есть возможность обойтись простыми извинениями перед задержанным и все.

Иванов застыл, словно восковая кукла, переваривая мою речь. По виду жандарма было понятно, что он не хочет верить в сказанное. Поэтому я спокойно сидел и ждал, пока до него дойдет смысл моих слов. И наконец Дмитрий вздохнул. Он отошел к окну и нервно провел по волосам пятерней. Тень в углу его комнаты сгустилась и мне показалось, что я смог рассмотреть злобное лицо призрака. Тот подмигнул мне и истаял.

— Боюсь, вы правы, мастер Чехов. Вновь открывшиеся обстоятельства говорят о том, что мы допустили ошибку.

— Кто из нас без греха? — развел руками я.

От этого вопроса Дмитрий содрогнулся и бросил на меня непроницаемый, потемневший от ярости взгляд. Однако стоило признать, что он повел себя достойно. Он удержался от грубого ответа и вернулся за стол.

Иванов набрал бланк протокола об освобождении, распечатал его, протянул мне. И я быстро поставил подпись. Жандарм же снял трубку стоявшего на столе телефона и набрал номер:

— Алло, это жандарм Дмитрий Иванов говорит. Выпускайте Гордея Перова… Совсем выпускайте. Из острога, мать вашу, как еще? — его голос задрожал от напряжения. — Да, я знаю, что он в изоляторе. Вы что? Плохо меня понимаете? В изоляторе сидит невиновный… Да, факт. Да, подписал. Да, скоро привезу. Под мою ответственность. Все.

Он опустил трубку на рычаги, сложил на столе руки, сцепил ладони в замок:

— Мы приносим свои искренние извинения, мастер Чехов, — заговорил он.

И в этот момент, сидевшая неподвижно Оксана вдруг начала сползать с кресла. На губах девушки выступила пена, а глаза принялась затягивать поволока.

— Что это с ней? — забеспокоился жандарм.

Я обернулся к Оксане, внимательно ее осмотрел и ответил:

— А, не переживайте. Она умерла. Но могу вас заверить, ваша организация не имеет к этой смерти никакого отношения.

Иванов застыл, непонимающе глядя на меня. А лицо жандарма принялось быстро бледнеть. И я продолжил.

— Вернее, она была мертва до того момента, как пришла сюда. Суицид. Вернее, несчастный случай. Переборщила с таблетками. Уверен, она состоит на учёте у жрецов-профилакторов. Но все, что она говорила — чистая правда.

— Вы… привели на допрос мертвеца? — заикаясь, уточнил жандарм, и я кивнул.

— Именно. В процессуальном уложении нет ни слова о том, что мертвый не может быть свидетелем. Там есть про жрецов, сотрудников дома скудоумия и психологов, близкой родни. А про мертвецов — ничего. А если ничего, то…

Я спокойно встал с кресла и направился к выходу. Уже у двери остановился, обернулся:

— Ах, да. Хоть Гордей по документам и невиновен, хочу вас предупредить: если вы решите задержать его повторно по этому делу — я снова приведу данную свидетельницу. Если нужно — даже в суд. Если вы ее быстро захороните — затребую эксгумацию и выкопаю труп. А может даже прикажу ей выбраться самостоятельно. И все равно притащу Оксану к вам. Если вы кремируете тело — я найду ее призрака. И уверяю вас, мастер Иванов, призраки куда опаснее контролируемых поднятых мертвецов.

Иванов не ответил. Он смотрел на меня огромными глазами, открывая и закрывая рот, из которого вырывалось только хрипение.

— Прощайте, мастер Иванов, — произнес я и вышел за дверь.

Белова сидела на лавке коридора, прикрыв рот обеими ладошками, чтобы не расхохотаться.

— Это ещё не всё, — заверил ее я. — Идём.

Мы успели отойти до середины коридора, когда из приоткрытого кабинета послышался истошный вопль:

— Кто-нибудь, уберите эту мертвую девку!

Такого выкрика Алиса уже не выдержала и рассмеялась в полный голос.

С Алисой мы распрощались на парковке. Девушка потянулась было, чтобы меня обнять, но я отстранился и тихо произнес:

— Сделай вид, что знаешь меня не так близко. Это для твоего же блага.

Белова обернулась, покосилась на стоявших у крыльца жандармов, коротко кивнула:

— До свидания, мастер Чехов.

— Госпожа Белова.

Я коснулся лба указательным и средним пальцами. Девушка улыбнулась и направилась к стоявшей на парковке новенькой черной машине. Которую наверняка подарил ей отец после устройства в жандармерию. Я же подошёл к авто Фомы, сел на пассажирское сиденье, откинулся на спинку и коротко произнес:

— Поехали домой, Фома.

— А девка где? — уточнил слуга.

— Осталась в кабинете жандарма, — ответил я, и глаза помощника округлились от удивления:

— Неужто этот жандарм по мертвечихам? — протянул опешивший парень и торопливо тронул образа на торпеде.

— Надеюсь, нет, — честно ответил я.

Слуга хмыкнул, явно сомневаясь, но завел двигатель, и машина выехала из двора участка.

Я устало прикрыл глаза. Несколько дней назад, стоя на выпускной линейке, я и подумать не мог, что следующие несколько дней будут такими богатыми на события. Но очередное дело сделано. И разрешилось оно в мою пользу. Осталось только вернуться в квартиру Оксаны, поискать там улики, которые бы указали на убийцу, поговорить с призраком…

Я нехотя открыл глаза и обернулся к слуге:

— Поехали на квартиру Оксаны.

Парень молча кивнул, глядя на дорогу и барабаня пальцами по рулю. И я, не выдержав, позвал:

— Фома?

— А?

Повторный вопрос вырвал слугу из размышлений, он обернулся ко мне и произнес:

— На квартиру Оксаны.

— О чем задумался? — с интересом уточнил я.

Фома помедлил с ответом, словно бы подбирая слова. И наконец, произнес:

— Может, и не мое это дело, вашество, но я никак в толк взять не могу. К чему такие мудрености? Простого жулика подставлять за ради чего? Ведь даже душегуба профессионального наняли, чтобы от девки той избавиться. Не нравится мне эта история.

— Мне тоже, — ответил я. — И сдается мне, все дело может быть в Васильевской лавке.

— А тот парень из острога там работает?

— Этот Левин там работал. Убитый. Может статься, что нам ловко отвели глаза, и все замыкается на нем. Хотя я могу ошибаться. Но ничего. Мы в этом разберемся. Вдави газ, дорога пустая.

Фома кивнул, исполнил мою просьбу, и машина понеслась по шоссе.

Сцена после титров

Елена Анатольевна сидела в своем кабинете, и нервно барабанила пальцами по столу, пытаясь унять глухое раздражение. За сегодняшний день ее дважды спустили с небес на грешную землю. Первый раз этот самодовольный хлыщ Чехов, когда развалился на ящике в дурацком кафетерии и пил чай. И как бы между делом вгонял гвозди в гроб ее карьеры.

Один маленький просчет в том, что Соболев решится на банкротство, стоил ей слитого дела. Ну ничего, простолюдина, который много о себе возомнил, она поставит на место. Это дело принципа. Соболев пытается откусить слишком большой кусок пирога, который совершенно точно не сможет проглотить.

Второй раз ее унизили час назад. Когда она стояла перед правлением гильдии, и, краснея, словно девочка, пыталась оправдаться. Это чувство неловкости она испытывала впервые.

Лучшая на курсе в лицее, досрочный выпуск в пятнадцать лет, диплом с отличием, блестящая практика, институт с рубиновой корочкой. Параллельно учебе она трудилась в частной практике. Десять лет стажа, и сегодня…

Княжна тяжело вздохнула, признавая это. И сегодня в ее жизни появился этот Чехов. Ее заткнул за пояс мальчишка, который несколько дней назад выпустился из лицея. И наверняка с трудом получил диплом. Единственный, кто не отказался от этого дела. Зачем ему возиться с простым людом? Неужели он не понимает, что этот Соболев — пощёчина всему великосветскому обществу. Среди промышленников и так полно бастардов, которые лезут в дворянский круг. Но простолюдин… нет, это совсем за гранью.