Звери. История группы. Страница 55
Я приехал утром на такси: было недешево, но я мог себе это позволить. На стиральную машину не было, а на такси к девушке – пожалуйста. Я купил литровую бутылку рома «Капитан Морган» темно-коричневого, пацанского. Он только тогда появился, и мы с группой любили его попивать. Насчет шампанского я что‐то не подумал… Колу мы купили уже в отеле, чтобы ром запивать. У нас больше ничего не было. Такое утро.
Мы зашли. Номер для курящих. Тяжелые толстые шторы, через брешь между ними солнце заглядывает внутрь. Пропахший сигаретным дымом гобеленовый номер в коричнево-серых тонах. На журнальном столике стояла бутылка «Моргана», кола в стеклянных бутылках. Мне было неудобно, потому что девушка. Мало ли чего подумает? Может, секс сразу… Я не планировал! Я мечтал! Я представлял себе ее, думал, хорошо было бы. Но если нет, я вообще не расстроюсь. Но было все иначе.
Давай выпьем? Давай выпьем. За встречу, за ее прошедший день рождения. Мы этого «Моргана» с утра заглотнули… Погуляли по городу, болтали обо всем – бывает такое чувство, как будто человека всю жизнь знаешь… Во время этой встречи мы впервые поцеловались. А остальное как в тумане, я к тому же накануне не спал всю ночь. Помню номер гостиницы «Октябрьская», «Моргана» для храбрости, кровать, солнечные улицы Петербурга, набережную канала Грибоедова и ее руку в моей. Это все. Я уехал.
Наши отношения развивались стремительно. Марина доучивалась в институте, ей нужно было сдать еще один экзамен. Она приехала на выходные ко мне в Москву, а осталась со мной на месяц. Практически сразу слиняли с ней в Крым. У меня не было загранпаспорта. Мы подумали, куда можем с ней съездить вдвоем попутешествовать? И я сказал: только не за границу. Марину это очень удивило. Мы приехали в Симферополь. К нам подошел таксист:
– Куда ехать?
– Нам в Коктебель.
– 50 долларов.
– Нормально. Поехали.
А тогда 350 долларов в месяц стоило квартиру снять. Седьмая часть – дорога. Недешево, конечно, но и не так прям дорого, чтобы рейсовый автобус ждать. Мы сели в такси, поехали, а на середине дороги водитель нам говорит, что 50 долларов стоит только одно посадочное место. И мы приезжаем и платим ему 200 долларов. Развели нас с Мариной. А мы доверчивые люди, неконфликтные. Он меня не узнал, не в этом дело. Обыкновенный лохотрон: выходит влюбленная парочка из вокзала, за 50 поехали, не торгуясь. Марина пыталась возмущаться, но я сказал: надо забить и забыть об этом.
Вот и эллинг мы сняли за какие‐то безумные деньги: в сутки платили тоже около 50 долларов. Эллинг – это такой домик на воде, на первом этаже стоит лодка или яхточка: у кого что, на рельсах прямо в воду съезжает, а на втором этаже спальня, кухня, душ. Что‐то вроде дачи на воде.
Был в разгаре чемпионат Европы по футболу. В финале играли Греция и Португалия. И мы ходили смотреть игру в местный спорт-бар – кафе с телевизором. Мы забронировали столик, на нем стояла бутылка серебряной «Ольмеки», какие‐то закуски. Мы пили текилу и болели за португальцев, а все остальные посетители в этом кафе болели почему‐то за греков. А чего за них болеть? Они случайно попали в финал, никогда греки в футбол особо сильно не играли. За греков, потому что православные, что ли? А мы за португальцев, конечно. Луиш Фигу! Такие футболисты легендарные! Но португальцы проиграли. Все вскакивали, когда «нашим» гол забивали, радовались, а мы нет. Люди меня узнавали: когда матч закончился, просили сфотографироваться, дать автограф. А мы уже с Мариной полбутылки «Ольмеки»-то за поражение Португалии убили. Я говорю: «Вы за кого болели? За Португалию? Не врите, все вы здесь болели за Грецию, так что не надо гнать!»
Но какого‐то повального узнавания меня не было. Это же Крым. Большинство местных вообще никого не знают. Какая им группа «Звери»? Да мне и не до того было, я был очень сильно занят Мариной. Один случай был забавный, когда мы поплыли на кораблике смотреть на Золотые ворота. Мы скромненько сели с краешка, чтобы нас не видели. Экскурсию вел какой‐то парень: «Вот сейчас мы проплываем мимо скал: если посмотрите направо, вы увидите на скале профиль Пушкина, а на голове у него как будто бы маленькая шапочка». Мы с Мариной слушали эту чушь и ржали. «А сейчас мы подплываем к Кара-Дагу. Мы остановимся, и вы сможете искупаться… А сейчас давайте поаплодируем: на нашем корабле плывет лидер группы „Звери“ Рома Зверь». А вокруг сидят наши люди – тети и дяди толстые с бутылкой водки, колбаской в пакетике, нарезанными помидорчиками-огурчиками. Все начинают оборачиваться – а кто это? Но все равно все хлопают. Я сижу весь красный, Марине тоже неудобно. Я не люблю таких вещей, когда начинают внимание обращать, пальцем тыкать. В быту это ужасная вещь. А тут еще и с лодки‐то деться некуда.
Мы делали все, что можно было делать в Коктебеле, любое развлечение, все пробовали. Мы плавали на корабликах, мы ходили на лошадях в горы с бодунища жуткого, мы ловили рыбу, мы играли в игровые автоматы на набережной. Покупали с рук вареных раков, стояли на причале и ели их. Я показывал Марине все, что знаю, умею и вообще что может быть. Разве что в караоке не пели – я же певец, для меня это всегда было жутким моветоном.
А еще я сломал там руку. Мы играли на набережной в «закинь баскетбольный мячик в кольцо». Я кинул мячик, он отскочил и поскакал по асфальту. Я побежал за ним и поскользнулся на луже. Лужа была старая, дно покрылось зеленым налетом ила, она зацвела и стала скользкой. Вот я и хряпнулся прямо в нее, сломал кисть. Конечно, нетрезвый был. Ну а как? Секс и алкоголь – мы этим только и занимались. Отдыхали, в общем. Романтика! Короче, наутро у меня очень сильно распухла рука, мы решили ехать на такси в больницу в Феодосию. Взяли с собой две бутылки белого и по пути туда одну раздавили. Приехали в больницу. А она такая советская, полный хаос. Вышел доктор: «Садитесь в очередь, ждите, медсестра сделает вам гипсовую накладку». – «Доктор, у меня такая ситуация…» – и даю ему сто гривен. За такие деньги он мне сам все сделал – рентген, гипс, шину. Оказалось, треснула косточка, сказали походить в гипсе. Ну не прямо как в «Бриллиантовой руке», полегче, конечно. Мы с Мариной вторую бутылочку после наложения гипса закинули и поехали обратно в Коктебель.
После отпуска я должен был ехать на съемки в передаче «Форт Боярд», позвонил Ефимовой: «Аня, я руку сломал в Коктебеле. Надо отказываться». – «Отказываться нельзя, ты уже в команде. Тебе будут давать задания, где не нужна физическая сила». В итоге мне всю дорогу давали такие задания: то пауков на лицо ползать положат, то руку другую скажут к змеям засунуть, то пошлют загадки у старцев отгадывать. Я прятал сломанную кисть, потому что французы не допустили бы человека с переломом. Для этого мне в Москве перед поездкой гипс сняли и перебинтовали жестким бинтом.
Мы вернулись из Крыма, Марина поехала защищать диплом в Питер, а я – в Москву. Я еще не понимал тогда, насколько у нас все серьезно. Мне было просто очень комфортно с ней. Я был влюблен. Все так прекрасно. Но серьезно о чем‐то я не задумывался, хоть мы и стали жить вместе, сначала на Преображенке, потом переехали на Смоленку. У меня было очень непонятное время, мы ссорились. Все новое было. Слишком много всего вокруг, ничего не помещалось в голове. Ни о чем нельзя было с уверенностью что‐то сказать. Вихрь, ураган. Эта популярность свалилась из ниоткуда. Понятно, конечно, откуда. Но просто вокруг царил такой хаос! Как шло, так и шло, я не успевал подумать: а что будет дальше? За что хваталось, то и хваталось, зацепиться бы за что‐нибудь. Я вот так и цеплялся, и за людей тоже. Потому что уносило, выносило в разные стороны. Загулы, жестокие попойки, оргии. Гастроли, люди, путешествия. Тут и там какие‐то обязательства. Радиостанции с телеканалами напирают.
Первый канал практически не глядя взял у нас «Снегопад» для отборочного конкурса на Евровидение. Им нужна была песня, которая еще нигде не звучала. А у меня таких не было вообще. Единственной песней, которая более-менее на репетициях была сыграна и имела законченную форму, был лишь «Снегопад». Думаю, дадим-ка им этот трек с гитаркой раздолбайской, они же все равно не пропустят такое, а мы от них по-хорошему отмажемся. А они возьми да и согласись! Первый канал тебе говорит: дайте любую песню. Любую! Это же круто, сколько людей ее услышит! Я потом подумал, что надо было что‐нибудь еще жестче им дать, жаль, не было на тот момент.