Сильверсмит (ЛП). Страница 46

— Элла, — прорычал он, зажимая переносицу. — Блядь. Пожалуйста.

— Ладно, ладно, — я показала ему рукой, чтобы отвернулся, пока переодеваюсь. — У тебя, знаешь ли, грязный рот.

— Мысли еще грязнее, — рыкнул он в ответ.

Я распахнула глаза, ошарашенная, и, как обычно, от его слов, голоса и самого присутствия по телу разлилось тепло от щек до самого низа живота.

Я натянула трусики. Они оказались мягкими, уютными, приятно скользили по коже.

— Готово, — пробормотала я.

Он медленно повернулся, жадно, сосредоточенно следя за каждым моим движением, пока я залезала в постель.

— Спокойной н…

— Побудешь со мной? — перебила я, слишком быстро, слишком отчаянно, чтобы он успел отказать. — Пока Джемма не вернется, куда бы она ни ушла. Я просто… не хочу быть одна.

Он замер, колеблясь, потом опустился в кресло в углу комнаты.

— Не обязательно сидеть так далеко.

Я облегченно вздохнула, когда он встал, подхватил кресло, переставил его прямо к изголовью моей кровати и снова сел.

Тишина опустилась на нас. Не неловкая — тихая, мягкая, успокаивающая. Мы просто были. Вместе. В темноте.

Я сидела, не ложась, не желая, чтобы этот момент закончился. Переплетая пальцы, я выдохнула:

— А если… я не смогу?

— Что не сможешь?

— Убить, — прошептала я, и по коже пробежала дрожь. Впервые за долгое время сама мысль о смерти по-настоящему пугала меня. Танцы с Джеммой. Смех с друзьями. И это — разговор, один воздух на двоих рядом с Гэвином. Я хотела всего этого. Хотела жить ради этого. Сражаться ради этого. Но отнять чью-то жизнь… решить, что моя ценнее… — А если придется выбирать — или я, или они?

— Не думай об этом, — ответил он мгновенно и наклонился вперед. — Не давай себе времени думать.

— Гэвин, я не уверена, что смогу…

— Нет, — он схватил меня за руку. — Не смей сомневаться, Элла. Слышишь? Берешь то, что у тебя под рукой — меч, нож, палку, зубы — и вырываешь из них жизнь. Не колеблясь. Ни секунды. И живешь дальше, потому что ты — бесценна.

Вес его слов лег на меня тяжело, как железо, но в то же время укрепляюще. Эти слова рушили все чужие ожидания и выстраивали мои. Я нуждалась в них — в чем-то, что можно держать внутри, когда вокруг давит страх. Без этого я чувствовала пустоту, а пустота — это голодное чудовище, которое сожрет все хорошее, не дав ему даже пустить корни.

— Не думай ни на секунду, что я не вижу, как все это на тебя давит, — его голос снова вернул меня к нему, в его пространство, полное тепла и уверенности, и я пошла туда охотно. — Посмотри на меня, Элла, — приказал он мягко, поднимая мой подбородок пальцем и заставляя встретить его взгляд. — Я вижу твое бремя, вижу, что у тебя на сердце. Эти люди, которых ты должна вести, думают, что могут определить, кто ты. Не позволяй. Не позволяй своей ценности зависеть от короны на голове, от силы в жилах, и уж тем более от ебучего Уинтерсона рядом.

Я хрипло рассмеялась сквозь слезы и прижалась щекой к его ладони, впитывая каждое слово, как воздух. Мое сердце просило только одного — чтобы он не останавливался. Чтобы заполнил ту пустоту, что выжгли изнутри чужие приказы и ожидания.

— Ты бесценна не из-за отца, не из-за силы и не из-за крови, — продолжил он. — Ты бесценна, потому что ты — это ты. И уже одного этого достаточно, чтобы за тебя сражаться.

Я сглотнула и кивнула, не уверенная, что способна поверить его словам. Для него, может, это и правда, но не для меня. Я знала, что смогу запомнить его лицо, его голос, его тепло, и ради него сражаться.

Он откинулся назад и поманил меня рукой.

— Иди сюда.

Я послушалась. Он притянул меня к себе на колени. В этот раз я осторожно избегала места, где под рубашкой на его груди скрывались два кольца. В этом не было ничего предосудительного — просто объятие. Просто желание быть рядом. Большего я не могла себе позволить.

Я сделала вид, что не слышу, как участился его пульс от нашей близости, не чувствую, как дрожит под моей ладонью его тело. Притворилась, что не замечаю, как сердце бьется в горле — слишком быстро, слишком сильно. Я позволила ему держать меня, и этого было достаточно.

— Гэвин? — прошептала я, кончиками пальцев касаясь его бороды.

— Да?

— У тебя и правда грязный рот.

Он тихо рассмеялся, глухо, сдержанно, так что смех прошел по его груди, отдаваясь в моей щеке.

— Да.

Я провела пальцем по шраму на его шее.

— Но рядом с тобой я чувствую, что могу. Что смогу быть королевой.

Он посмотрел вниз, и лунный свет упал на его лицо — шрамы, бороду, мягкий уголок губ. В его теплых карих глазах было столько нежности, что мои защипало.

Гэвин накрыл мою руку своей и слегка сжал.

— И я буду служить тебе, моя королева, до самого последнего вздоха.

Наполненная теплом и чувством абсолютной безопасности, вскоре я начала клевать носом. Проснулась только тогда, когда он осторожно опустил меня обратно на кровать. Я забралась под одеяло, остро и сладко осознавая его присутствие рядом.

Широкая, довольная, почти глупая улыбка расползлась по лицу так, что щеки болели, потому что, когда он был рядом, я не боялась закрывать глаза.

Когда он был рядом — мне не были страшны кошмары.

Я знала, он спасет меня от них.

Глава 19

Ариэлла

Я проснулась, когда раннее солнце прорезало листву деревьев и, расплескав острый свет, пробилось через окно в комнату.

Несмотря на тяжелую ночь, я спала спокойно.

Благодаря ему и теплому месту на животе, где на одеялах, плотнее их, лежало что-то тяжелое.

Я высвободила руки и нащупала теплые, мозолистые пальцы — левую, в шрамах, руку Гэвина.

Он держал на мне руку всю ночь — защищая, оберегая, не отпуская.

Сердце пустилось в пляс. Я воспользовалась тем, что его внимание было приковано к маленькому флакону с темной жидкостью — не больше моего указательного пальца, — и попыталась успокоить дыхание. Он вертел его между пальцами правой руки, погруженный в мысли, глядя в никуда.

Я нарочно пошевелилась и зевнула, распахивая глаза.

— Ты был здесь всю ночь?

Он очнулся, спрятал флакон в карман своей черной льняной рубашки, выпрямился и кивнул.

— Почти. Не хотел, чтобы ты проснулась в пустой комнате.

Слева от меня пустовала кровать Джеммы.

— С ней все в порядке?

Он едва сдержал улыбку.

— Уверен, она в полном восторге.

— Где она?

— С Финном, — он сложил руки на коленях. — С самого вечера.

— Ах да, — кровь прилила к щекам, и я села на кровати. — Я рада за нее, — и я начала тараторить. — Ты знал, что Финн тосковал по ней годами? — выпалила я, — но не прикасался к ней, пока ей не исполнилось восемнадцать, хотя между ними всего три года разницы.

Я встала с кровати. Пол застонал под тяжестью, когда Гэвин тоже поднялся со стула.

— Потом ее вызвали в Казармы Элиаса, участвовать в Начале, — продолжила я, расплетая волосы.

Мышца на его челюсти дернулась, когда он смотрел, как волосы рассыпаются по плечам, частично обнаженным под ночной рубашкой, сбившейся во сне. Но он не подошел.

— Потом ее отправили ко мне и, думаю, для них это было… как будто им никогда не суждено быть вместе, не суждено признаться в чувствах, что все не вовремя, но я действительно рада за них сейчас, — я неторопливо проводила щеткой по длинным волосам, совершенно не в такт своей болтовне. — Они заслужили счастье. Финн хороший человек.

— Финн человек получше, чем… — он осекся и прочистил горло, — получше, чем большинство.

Меня захлестнуло сострадание. Я знала, что он хотел сказать, но остановил себя. Что он не считал себя хорошим человеком. Я хотела подобрать слова, чтобы утешить его, как он утешил бы меня, но не знала, что сказать, да и не была уверена, что он хотел это услышать.

Я отвлеклась, глянув в окно.

Зеленые и алые украшения к солнцестоянию оживляли сердце маленького города. Жители Товика спешили по мощеным улицам, лавируя между лошадьми, скрипучими повозками и экипажами — от простых до роскошных.