Сильверсмит (ЛП). Страница 24

Через несколько минут принесли еду, и на нашу компанию опустилась уютная тишина. Мы молча восполняли силы после двух изнурительных дней пути. Когда тарелки опустели, разговоры и смех возобновились еще на час или два, пока им на смену не пришли зевота и тяжелеющие веки.

Комната — всего одна — была крошечной, но мы все-таки разместились. Джемма и я заняли единственную кровать, а четверо мужчин настаивали, что пол им вполне подойдет. Каз и Финн храпели наперегонки, не давая мне уснуть до глубокой ночи, и все же я чувствовала себя в безопасности. Быть одной в том доме измотало меня сильнее, чем я думала.

Лежа рядом с Джеммой, укрытая лилово-бордовым одеялом, я старалась не думать о том, что Элиас Уинтерсон, возможно, попытается отговорить меня от желания доказать, чего я стою — ему и его армии. Неужели он не хочет, чтобы его жена сражалась? Но как я могла не сражаться, обладая такой силой? Может, он чувствует угрозу?

Я не считала себя выше Начала. Наоборот — жажда контроля и силы гнала меня вперед на каждой тренировке с Гэвином. Я слишком долго жила без них. И теперь, ощутив хотя бы тень, я не собиралась отпускать это. Мне нужно было знать, что я способна выстоять рядом со своим народом, иначе как я могла бы считать себя достойной в их глазах, да и в своих?

Этой ночью я решила: прежде чем вести за собой, я стану одной из них. Как бы то ни было, я заслужу их доверие. Их уважение.

Если мы действительно должны победить Молохая, если он так зол и силен, как говорят, мне нужны мои люди не меньше, чем им нужна я.

А может, даже больше.

Женский крик — пронзительный, отчаянный, надломленный — вырвал меня из сна. Я вскрикнула и резко села на кровати.

В камине, цепляясь за жизнь, догорали крошечные угольки. Кроме храпа Финна и Каза, в комнате стояла сонная тишина. Даже глаза Гэвина были закрыты, он сидел у двери, прислонившись головой к стене.

Я осторожно выбралась из-под одеяла, стараясь никого не разбудить, но старый деревянный пол, жалобно скрипнувший под легкими шагами, думал иначе.

— Ари? — встревоженный голос Финна вырвал меня из нарастающей паники, и тут я заметила — храп стих. Все глаза были устремлены на меня.

Джемма чиркнула спичкой и зажгла лампу на тумбочке. Каз, Финн и Эзра поднялись с постелей на полу. Я опустила взгляд и увидела дрожащую руку — свою руку — лежащую на животе, а затем почувствовала резкую, расползающуюся боль, словно кто-то забивает толстые, кривые гвозди в мою поясницу.

Я всхлипнула, почти не понимая себя, чувствуя только эту боль и горячие слезы, струящиеся по щекам.

Гэвин рванулся ко мне. Его мозолистая рука легла мне на затылок, другая — на плечо. Он в панике осматривал меня с ног до головы, вглядываясь, ища ответ, но я отпрянула от его прикосновений, чувствуя себя грязной. Слишком сломленной, чтобы позволить себе быть в чьих-то руках. Он искал ответ в моем лице, а у меня его не было.

Я съежилась, отстранившись, а его руки застыли в воздухе, пустые, будто все еще держали меня.

Я рванула к двери, жадно ища свежего, холодного воздуха.

— Ари!

— Что ты делаешь?!

Их встревоженные голоса догнали меня в полутемном коридоре, а по спине заползла липкая паника… не из-за моих друзей. Нет. Из-за гулкой, пустой тени воспоминания, цепляющегося за щиколотки, как адские псы.

Тяжелые, быстрые шаги последовали за моей спиной, и я ускорилась.

Скрипучие ступени вниз, тяжелая задняя дверь, и вот я уже стою среди мертвых, голых деревьев позади трактира.

— Ариэлла.

Глубокий, низкий голос пытался удержать меня на месте, вернуть тело душе. Пытался. Но что-то другое тянуло меня за грудь — что-то, что нуждалось во мне больше, чем я в нем.

Мой дрожащий выдох стал облачком пара перед лицом, та же рябь боли прокатилась по телу.

— Оставь меня. Я просто… просто хочу побыть одна.

— Ты не пойдешь в лес одна, — гравий хрустнул под его шагами. — Сейчас ночь.

Голова закружилась. Я уставилась под ноги, пытаясь хоть так удержать равновесие. На снегу, у моих ботинок, темнело круглое пятно с ноготь большого пальца. Красноватое, как показалось мне в бледном свете луны. Еще одно. И третье.

Это выходило из меня.

Дрожащими пальцами я нащупала источник и замерла между бедрами — липкая, влажная теплынь пропитывала белье.

Я ахнула, глядя на свою руку — она дрожала, вся в крови. Ледяной ветер тут же высушил ее, оставив тревожный узор засохшей алой корки, словно черные чернила пролились под кожу. Симфония ужасных звуков рвалась изнутри, наваливаясь, готовая сбить меня с ног. Я ухватилась за старый дуб — единственную опору в этом безумии. В ушах стоял звон, сквозь него пробивался плач ребенка, женский рыдающий крик, мужской голос, полный паники…

— Нет, — выдохнула я, закрывая глаза, сжимая живот. — Нет, нет, нет…

И тут меня вырвало. Без предупреждения, рывком, в лужу у ног, едва видимую в лунном свете. Только спустя миг я поняла, что он рядом. Гэвин успел так быстро, что спас мои волосы от мерзкой участи. Я всхлипнула и позволила ему удержать меня, но боль в животе усиливалась — как раз там, где у меня был старый изогнутый шрам на нижней части живота — и вместе с ней в меня вгрызалась печаль, такая глубокая, что казалось, она протиснется сквозь позвоночник и выйдет наружу. Я плакала, абсолютно опустошенная, словно из меня вырвали что-то драгоценное, сорвали, унесли вместе с кровью, оставив пустой оболочкой.

Гэвин набросил свое пальто мне на плечи, но ладонь оставил под ним, утешая мягкими, круговыми движениями по спине. Как и в последнем кошмаре, только он один удерживал меня в реальности. Только он не позволял мне осесть в снег и начать рыть его до самого ядра Нириды, лишь бы вернуть то, что я потеряла.

— Смит, что случилось? — требовательный голос Джеммы прозвучал позади. Когда ответа не последовало, она пробурчала что-то себе под нос и протопала ко мне сквозь густой, мокрый снег. Остановилась, оглядев меня с ног до головы. Когда ее взгляд упал на кровь на снегу у моих ног и на алое пятно на моей руке, она тяжело выдохнула: — О, Ари, все в порядке. — Джемма сжала мои плечи. — Это просто цикл. У тебя всегда тяжело проходят месячные.

Я поморщилась. Судороги — да, но не такие же.

— Я не думаю… — начала я, но кровь в жилах застыла, когда я снова услышала тот крик, на этот раз лишь отголосок, но он был.

— Ты слышала его? — я вцепилась пальцами в предплечья Джеммы. — Крик?

— Крик? — Джемма огляделась, потом посмотрела на меня. — Никакого крика не было, — новый резкий рывок в животе умолял меня не забывать боль. — Ты устала и замерзла, пойдем, — Джемма обвила меня рукой и развернула обратно к трактиру. — Давай, переоденешься во что-нибудь мое, ночную рубашку постираем утром.

Съедаемая стыдом, я не могла ни на кого смотреть, пряча засохшую, окровавленную руку в складках ночной рубашки, когда мы пошли назад.

Глава 11

Ариэлла

Мои теперь уже не запачканные кровью руки были единственным, на чем я могла сосредоточиться за завтраком на следующее утро. Все, лишь бы не встречаться взглядом ни с кем из друзей.

Никто не произнес ни слова о моем кровавом ночном срыве. Джемма пообещала рассказать остальным, насколько тяжелыми бывают мои кошмары. Как иногда я чувствую себя потерянной вместе с воспоминаниями о жизни до падения. Как, если не сны о смерти Филиппа и Оливера, то другие ужасы рвутся наружу во сне. К счастью, она сказала им, что я предпочла бы не обсуждать это.

Кошмары, вроде того, что терзал меня прошлой ночью, никогда не имели смысла, и я была столь же рада, как и остальные, притворяться, что они меня не преследуют.

Мерзлые леса северного Уоррича постепенно уступали место каменистым просторам, чем дальше на юго-восток мы продвигались. Климат становился мягче — маленькое, но милосердное утешение. Все еще холодно, но куда терпимее. Ночи были долгими, зато компания — хорошей.