Чехов. Последнее дело (СИ). Страница 10

— Подозревал, — признался я. — Но думал, что это пройдёт. Что она… просто под впечатлением от человека. Но с каждым разом становилось очевиднее: это не игра. Не увлечение. И все серьезно.

— Ладно, — сказал он после паузы. — Спасибо, что дал понять, что мне не стоит идти с этим к Алисе. И я надеюсь, что она выбрала кого-то по-настоящему достойного. Кстати, кто он?

Друг выжидательно взглянул на меня. Но я лишь пожал плечами, давая понять, что не могу говорить об этом вслух. Суворов прищурился, а потом глаза его распахнулись. Все же делать выводы он умел.

— Не может быть… — он прижал пальцы ко рту. — Неужто это… Шуйский?

Некоторое время в комнате стояла тишина. Только часы на полке отстукивали секунды. Суворов встал, прошёл к окну, приоткрыл его на ладонь, чтобы впустить немного воздуха, и прислонился к раме плечом.

— Она достойна хорошего человека, — наконец глухо сказал он. — Мне казалось, что тем самым человеком могу стать я. Но я опоздал. Или всё не так понял. Думал, если дождусь, если сыграю по правилам… всё как-нибудь сложится. А пока я сомневался, она просто… выбрала. Или просто другой мужчина не стал сомневаться и ждать. Оказался мудрее. И смелее.

Я не стал его поправлять. Всё и правда так сложилось не потому, что Алексей был плохим, или опоздал. Просто Алиса выбрала сердцем другого человека.

Он обернулся, и в его глазах была благодарность. И как мне показалось — облегчение.

— Спасибо, что не стал делать вид, будто ничего не знаешь, — произнёс он. — Ну, вернее попытался, но, как всегда, не смог остаться в стороне.

Я пожал плечами:

— Это не мой секрет. Поэтому ты должен был догадаться сам. И прошу: не распространяйся об этом. Хотя, думаю, скоро Алиса сама все расскажет.

— Ты всегда был таким, — протянул Алексей. — Честным до скрипа в костях.

— Прости, если сделал тебе больно, — ответил я.

Он усмехнулся, немного горько.

— Больно — это когда теряешь человека. А я всего лишь потерял иллюзию. Я просто считал, что у нас с ней есть шанс. Я хотел использовать этот шанс. Не ради выгоды. А потому что считал, что мы сможем стать опорой друг для друга.

— Думаю, ты и правда мог бы стать для нее кем-то надежным, — сказал я искренне. — Но знаешь, мне кажется, что такие союзы не приносят тепла. Каждый из нас имеет право быть любимым.

— Я очень надеюсь, что князь Шуйский не станет повторять моих ошибок. Что он не будет играть в благородство, а прямо сделает девушке предложение.

— Полагаю, что это будет правильно, — сдержанно улыбнулся я.

— Я всё равно за неё рад, — добавил он. — Алиса — не та, кому подойдет быть чьей-то «выгодой». Она достойна любви. Настоящей. И если Шуйский не сумеет… если не сможет сделать ее счастливой, то я женюсь на его вдове.

— Ты вызовешь князя на дуэль? — хитро усмехнулся я.

— Алиса сама его упокоит, — уверенно заявил Суворов, пряча за улыбкой неуверенность. — Ты точно знаешь, что он ее не обидит?

— Уверен, — ответил я.

Гость расправил плечи, собираясь вновь натянуть привычную маску и выйти в мир, снова стать тем самым ироничным, саркастичным Алексеем Суворовым.

— Ну, и не бери в голову, — ухмыльнулся он, заметив мой внимательный взгляд. — Найду я кого-нибудь себе в спутницы. Быть может, и впрямь влюблюсь в какую-нибудь чудесную девушку. Только не из жандармерии. Мне теперь эта служба снится в кошмарах.

Я удивленно посмотрел на него, и Суворов поспешно добавил:

— Не из-за Алисы. Просто проверки по работе, которые связаны с жандармерией. Их слишком… много. Иногда я ловлю себя на мысли, что я жандарм, а не сотрудник прокуратуры. Так много времени мне приходится проводить в разных отделениях этого ведомства.

— Придирчивый ты, — усмехнулся я в ответ, чувствуя, как с плеч словно бы упало что-то тяжелое, размером с гору.

Суворов же потер подбородок и задумчиво продолжил:

— А что, я тоже попробую поискать свою судьбу. Говорят, что счастье должно быть обоюдным. Вот возьму и встречу ту, которая выберет настоящего меня. И не потому, что так надо, а из-за того, что меня полюбит.

Я молчал. И вдруг заметил, что этот момент мой товарищ и правда стал взрослее.

— Если уж даже некромант нашел себе спутницу, то мне и вовсе солнце в спину светит, — продолжил Суворов с привычной усмешкой. — Я-то куда более симпатичный, чем ты. И с чувством юмора. С харизмой. И вообще…

— Тут не поспоришь, — согласился я, пряча улыбку.

— А ведь я уже прикинул, как ты будешь стоять рядом в каком-нибудь синем сюртуке и читать тост на полторы страницы. Надеялся, что кто-нибудь будет рядом, если я споткнусь.

— Я рядом, дружище, — сказал я и подался чуть вперёд. — И остаюсь рядом. Только не как свидетель на свадьбе. А как друг. И если будет больно — приходи. Если захочется ругаться — позвони. Даже если просто понадобится молча посидеть — я буду рядом.

— Спасибо, — тихо ответил приятель.

Алексей бросил взгляд на стол, потом чуть двинулся вперед, кивнув на лежащую у края папку.

— Неужто агрохолдинг нанял тебя для защиты?

Я покачал головой:

— Наоборот.

Он вскинулся и хищно прищурился заметив:

— Практикант, который всего пару месяцев назад окончил лицей, бросает вызов самой крупной агропромышленной компании Империи. Ничего не напоминает?

Я посмотрел на него с лёгким недоумением. Алексей выдержал паузу и довольно улыбнулся:

— Притчу, которую нам рассказывали жрецы на первом курсе — Он поднял указательный палец к потолку, как будто читал с кафедры. — Когда юноша бился с гигантом.

Я слегка нахмурился, но через секунду усмехнулся:

— Насколько я помню, юноша победил гиганта.

— Вот именно, — заметил Алексей. — Одним точным ударом.

Он замолчал, опершись лопатками на спинку кресла. Я чувствовал, что за его спокойной фразой пряталось куда больше, чем просто шутка.

— Ладно, герой. Только ты гляди, не подставляй подбородок. Гиганты, они, как известно, не валятся с первого удара.

— Учту, — тихо ответил я.

— А что там? — протянул друг, с интересом глядя на папку. — Неужто ты смог что-то на них накопать?

— Пока нет. А что?

— Да, видишь ли, в чем дело, братец, — начал Суворов. — Эта организация хуже упырей. Столько крови у меня попили, что на меня даже комары не позарятся. На эту организацию постоянно приходит множество жалоб на нарушение всего, что только можно. А прижать их я не могу.

— Почему? — уточнил я, стараясь принять самый простодушный вид. И это сработало. Алексей поморщился и произнес:

— Павел Филиппович, ну ты как маленький.

Он замолчал на пару мгновений, словно размышлял, стоит ли продолжать. Затем осмотрелся, будто по привычке, оставшейся, видимо, ещё со времён учёбы, когда делился с кем-то ответами на контрольной. Наконец, понизил голос и, наклонившись немного вперед, заговорил:

— У этого «Содружества» очень высокий покровитель. Неофициально, конечно. И каждый раз, когда я начинаю какую-нибудь проверку, приходит намёк. Не всегда прямо — чаще мягко, через начальство. Что, мол, люди в «Содружестве» уважаемые, налоги платят исправно, рабочие места оформляют… И вообще, не стоит понапрасну портить жизнь организации, которая, как говорится, «нас, сирых и убогих, кормит».

Он усмехнулся, но в этом была не насмешка, горькое раздражение.

— А так-то хотелось бы, конечно, прижать эту контору, — продолжает он чуть тише. — Но для этого нужно что-то… увесистое. Очень. Из-за обычных жалоб они даже не морщатся.

Я кивнул в ответ, уже почти уверенный в том, что причина интереса Суворова к делу не только справедливость. Если молодой помощник прокурора сумеет осадить такую махину, как «Содружество», это будет победа. И не просто одна из. А та, что открывает двери, вешает медали на новые мундиры. После такого дела его практика будет окончена и молодого сотрудника примут в штат. И скорее всего, даже повысят в должности. Мне же нужны были союзники в этом деле. Поэтому ответил: