Ядовитый поцелуй (ЛП). Страница 14

— Хм, — я мычу в ответ и отворачиваюсь, но он следует за мной, как прилипала, коим и является.

— Знаешь, многие из нас хотели Майю. Она не только сестра Сорена, но еще и восходящая знаменитость. Тебе повезло. Сможешь залезать каждую ночь в постель к модели. — Он бросает мне похабную ухмылку. — Когда мне было двадцать, я трахал одну модель. Она любила притворяться мёртвой и была паршивой любовницей, но ее киска была тугой.

Я морщусь. Твою ж мать. Тимоти – один из тех мужчин, которых следовало бы обмотать скотчем, медленно распороть и бросить в яму гнить, пока от него не останется лишь обескровленная оболочка.

Но по какой-то неведомой причине Общество защищает его.

Судьи могут закрыть дело. Начальники полиции могут заставить улики исчезнуть. Был лишь один случай, когда осудили члена Общества, и то лишь потому, что его сняли на камеру, а записи успели обнародовать до того, как их уничтожили.

И это больше не повторялось.

Майя – вполне приятная девушка, и я уверен, что смогла бы осчастливить большинство мужчин. Она хорошо играет свою роль. Я не прикасался к женщине с тех пор, как был с Лилит, если не считать нескольких целомудренных поцелуев в лоб или руку. Красота Майи очевидна. И на публичных мероприятиях она – отличное дополнение, как уже не раз показала мне.

Но она не Лилит.

А Лилит...

Она пробуждает во мне что-то, с чем я не знаю, как справиться.

Я думал, что смогу убить ее. И, возможно, в ту ночь, если бы она не сбежала, я бы так и сделал. Мы уже никогда не узнаем.

— Я бы попросил тебя поделиться ею, но мы все знаем, что Сорен убьет тебя. — Тимоти смеется.

О, я упоминал, что они делятся своими женщинами? Не женами, теми, что сидят дома и прикрывают их. Нет, своими подружками, любовницами, или как там их ещё назвать.

Я не отвечаю. Просто смотрю сверху вниз на его нелепую лысину с зачёсанными остатками волос. Каждый раз, когда я оказываюсь на одном из этих мероприятий (которых я всячески их избегаю), он всегда находит способ заговорить со мной, а я делаю все возможное, чтобы уйти от него.

Видите ли, здесь существует иерархия. Сорен – наш Лорд, и он всегда им будет, тогда как Арло – по сути его пес. Если бы мы были стаей, Сорен был бы альфой, а Арло – бетой. Меня же можно считать третьим по значимости, но я предпочитаю оставаться в тени и не привлекать внимания. Арло бы выбрали для Майи, но у Арло… мягко говоря, проблемы с гневом, что забавно, учитывая его профессию.

Все мы состоим в Обществе по какой-то причине. У многих из нас есть темные желания, и оно нас защищает. Некоторые находятся здесь лишь из-за своих семей, и мы все знаем, кто они.

— Арло, — приветствую я его, когда он подходит к Тимоти. Особенность Арло в том, что он хорошо читает людей. Он кивает мне, наклоняется, чтобы что-то прошептать Тимоти, и я знаю, что это о Майе. Но у меня нет ни сил, ни желания защищать ее прямо сейчас.

Даже если она и выбрана мне в жены.

12.Лилит

Дорогой Дневник,

Мне нравится наблюдать за ним, когда он думает, что никто не смотрит.

Именно тогда проявляется истинная сущность человека.

Я храню нож как напоминание о том, какой особенной была та ночь.

Как сильно я наслаждалась злом… и им.

Ночь пролетает быстро, и под конец, когда я переодеваюсь в обычную одежду и выхожу через чёрный ход, я вижу Реона, который поджидает меня, прислонившись к стене. Ладони начинают потеть, и я сжимаю их, подавляя волнение от встречи с ним.

Разве я могла ожидать чего-то другого?

Он не подходил ко мне до конца вечера и даже не смотрел в мою сторону. Хотя сама я смотрела на него при любой возможности.

— Гусеница. Какую же опасную игру ты затеяла.

Я заправляю волосы за ухо и спешу пройти мимо. Он отталкивается от стены и идет рядом со мной.

— Как Майя? — спрашиваю, поскольку он знает, как я ненавижу изменщиков. Хотя я и следила за ним, у меня есть смутное ощущение, что между ними ничего нет. Возможно, все это напоказ. По крайней мере, для него.

— Дома, спит. Как хорошая девочка.

Подойдя к своей машине, я открываю заднюю дверь и швыряю сумку на сиденье.

— Как тебе живется под именем Купер? — спрашивает он, и я не могу сдержать улыбку.

— Как ты узнал?

— Я понимаю, что ты умна, очень умна, раз смогла зайти так далеко. Большинству бы это не удалось. У этих мужчин могущественные связи по всему миру. И все же тебе удалось проскользнуть незамеченной. — Он делает шаг ближе, теперь нас разделяют лишь сантиметры. — Зачем ты это сделала, маленькая Гусеница?

Я подхожу к нему, глядя в его янтарные глаза.

— Я скучала по тебе, — говорю ему.

— Почему ты сбежала? — он поднимает руку и мягко касается моего подбородка.

— Хочешь сказать, не стоило?

Уголок его губ приподнимается.

— Нет, вероятно, это было к лучшему. — Его пальцы продолжают держать мой подбородок. — А теперь, где мой нож?

— Технически, он не твой, — указываю я, не отстраняясь от его прикосновения.

— Хочешь поиграть сегодня? Совсем чуть-чуть? — В его взгляде вспыхивает огонь, а в тоне проскальзывает вызов и намек. Воздух трещит от напряжения, пока внутри меня закручивается вихрь желания.

— Поиграть? — переспрашиваю я.

Реон усмехается и отступает на шаг, засовывая руки в карманы своего дорогого костюма от Армани.

— Да. Запри машину и пойдем со мной, — требует он.

— Откуда мне знать, что ты не ведешь меня куда-то, чтобы убить? — спрашиваю я, держась за дверцу.

— Полагаю, тебе придется рискнуть, Гусеница.

Похоже, он понимает, что я сделаю все, что он задумал. Захлопнув дверцу и заперев машину, я засовываю телефон в карман джинсов и догоняю его.

— Чтобы ты знал, я поручила одному человеку отнести тот нож в полицию, если со мной что-нибудь случится. Так что я бы на твоем месте дважды подумала, прежде чем убивать меня.

Он открывает дверь своего красного Porsche и жестом приглашает меня сесть.

— Давай не будем притворяться, Гусеница. Ты ведь прекрасно знаешь, как и я, что чем бы ты ни пыталась меня шантажировать, те мужчины, — он указывает на здание, из которого мы вышли, — устранили бы всё, и я вышел бы сухим из воды. — Он наклоняется так, что его губы почти касаются моих. — А вот ты… Ну, думаю, для тебя мы тоже могли бы придумать план.

Он усмехается, а я отступаю на шаг.

— В чем дело? Ты передумала? — От его тона по спине пробегает холод. — Тебе следовало думать лучше прежде, чем приглашать меня к себе домой. Видишь ли, Гусеница, я знаю, что ты следила за мной. И это нормально, потому что я тоже следил за тобой. Ты хоть поняла, что я всё это время держал тебя под наблюдением? Должен сказать, мне нравится, что ты не спала с другими мужчинами. Это обнадеживает. Значит, твоя прекрасная киска будет вся моя, когда придет время.

Я отступаю ещё на шаг, а он облокачивается на машину, наблюдая за мной.

— Язык проглотила? Тебе повезло, что никто там внутри не раскусил, кто ты. Если бы они узнали, что ты солгала, чтобы попасть внутрь, даже без злого умысла, ты бы уже была мертва. И никто бы не вспомнил твоего имени, Гусеница. Кроме меня.

Черт. Черт. Черт.

— Так что, сыграем?

— Сыграем? — повторяю я, отступая еще на шаг. Впервые мне кажется, что я должна его бояться.

Я же сама этого хотела, не так ли?

В смысле, я совершала глупости, чтобы увидеть его. Я украла чужую личность, чтобы узнать о нем больше. И все это время он наблюдал за мной.

Кем я стала?

И почему он ухмыляется?

— Гусеница, неужели ты наконец испугалась? — Его ухмылка превращается в нечто большее. Затем следующие слова, слетающие с его губ, возвращают меня в реальность: — Тебе действительно стоит бояться.

Я поворачиваюсь и бегу прямо к своей машине, где с трудом открываю дверь. Когда наконец сажусь на водительское сиденье и завожу двигатель, я поднимаю глаза и вижу, что он стоит точно в той же позе, в которой я его оставила. Глубоко вздохнув, я сдаю назад и вылетаю с парковки на полной скорости.