Хозяйка скандального салона "Огонек" (СИ). Страница 8

- ЧТО?! – взвился побагровевший Квобок. Герцог выпал из ступора и теперь брызгал возмущением и слюнями во все стороны. – Это возмутительно!

- Возмутительно то, что, отправляясь заключать помолвку, вы даже не удосужились принять нашего гостеприимства, ваша светлость, - парировала я и смерила разгневанного герцога холодным взглядом. – «Я тороплюсь ко двору его величества. Поэтому давайте по-быстренькому подпишем документы, и я поехал». Что это за отношение к семье, с которой вы собираетесь породниться, я вас спрашиваю? Это что? Проявление уважения по-вашему? Нет! Так даже мещане не ведут себя. Вы слишком напыщены и избалованы, вот что. Привыкли, что все преклоняются перед вашим статусом. Видимо, вас никто никогда не щелкал по носу за хамство, ваша светлость.

- Эвелина, остановись! – прогремел ван Дорт. Он побелел, как полотно, глаза превратились в черные агаты, пылающие от ярости. – Ты переходишь всякие границы!

- Ну уж нет! Породниться с человеком, который откровенно плюет на правила этикета? Да как на меня после этого в обществе смотреть будут? Как на нашу семью будут? Знаете? А я знаю. Как на людей, которые из-за страха или нужды готовы терпеть унижения. Вы готовы к этому? Я – нет. Но если вам не терпится объединить две семьи, то выдайте за герцога Клотильду. Они отлично подходят друг другу.

Мачеха громко втянула воздух ртом и закатила глаза, собираясь упасть в обморок. Но почему-то не упала. Видимо, хотелось досмотреть представление до конца, чтобы потом во всех подробностях перемывать со своими кумушками мои кости.

Квобок же пыхтел, как самовар, и пытался подобрать хоть какие-то слова. Он тряс вторым подбородком, пальцы стиснули папку, на которой лежало заявление о помолвке, но не мог придумать ничего более связного, кроме фразы «Это скандал!»

- Мы искренне сожалеем о том, что вынуждены пренебречь правилами приличия, - голос Рэйвена прозвучал спокойно. Он стоял возле камина и молча наблюдал за происходящим. В синих глазах проплыла едва уловимая тень, когда он посмотрел на меня. – Но король требовал незамедлительного появления при дворе. Насколько дела его величества могут задержать нас, неизвестно. Потому и приходиться торопиться. Если вы готовы подождать нашего возвращения, то мы непременно перезаключим помолвку по всем правилам. И никто, - он бросил суровый взгляд на Квобока, который растерянно смотрел на заявление, - повторюсь, НИКТО не узнает о сегодняшнем скандале. Вы согласны?

Я воззрилась на ван Кастера, чувствуя на языке горьковато-металлический привкус разочарования. Рэйвен был другим человеком. Мой муж, мой Алекс никогда бы так со мной не поступил. Скорее костьми бы лег, но не отдал бы другому.

Мне стало мерзко, как будто в грязи вывалили. И пусто, словно потеряла последнее, за что стоило бороться.

- Скажите, - тихо прошелестела я, чувствуя, как захлестывает обида, - а вы всегда решаете за герцога? Всегда приносите извинения за его неподобающее поведение?

Конечно же, мне хотелось спросить его о другом. Сказать совершенно другое. Но я растерялась. Было так больно, что захотелось разметать все вокруг. Чтобы от дома камня на камне не осталось, а от его жителей и гостей – воспоминаний.

Если Рэйвен и смутился, то виду не подал. Он открыл было рот, чтобы ответить, но тут очнулся сам герцог.

- Значит так, - сказал он, поднимаясь с дивана с видом оскорбленной добродетели. Старательно отводя взгляд от присутствующих, он погладил ладонями жилет, расправляя невидимые складки. – Никакой второй помолвки не будет. Точка.

С этими словами он разорвал несчастное официальное заявление и бросил на пол. Потом совершенно по-свински прошелся по клочкам бумаги и направился к двери.

- Не вижу смысла больше оставаться в этом доме, - бросил он, не оглядываясь. – Пойдемте, ван Кастер. Нас ждут.

Прикрыв на секунду глаза, ван Кастер покачал головой и проследовал за герцогом. Я едва сдержалась, чтобы не бросить ему в спину едкое: «Прихвостень!»

Но когда обернулась и увидела лицо отца, поняла, что меня ждут неприятности посерьезнее, чем разбитое сердце.

- Ко мне в кабинет, - процедил сквозь зубы ван Дорт. – Живо!

Часть 2. Гном Вилли Гром. Глава 1

Отстаивая свои интересы,

будь готов остаться без ничего.

Довыпендривалась!

Именно так и сказала бы моя бабушка, окажись она свидетелем того разноса, который устроил отец. Он метался по кабинету, как лев, запертый в клетке. Я же сидела тихо, как мышь, и старалась слиться с обивкой кресла. Единственное, что меня спасло от избиения, так то, что я – девочка. Хотя интуиция подсказывала: одно неловкое движение, и моральное насилие превратиться в насилие физическое.

В просвете тяжелых штор краснело закатное небо. Из сада доносилось глухой стук и окрики садовника, отчитывающего помощников на чем свет стоит. Казалось, все вокруг звенит от нервозности и напряжения, пронизывающей атмосферу в доме. Вспомнились круглые глаза служанок, когда я шла по коридору вслед за отцом. Однако стоило бросить взгляд в их сторону, как они тут же начинали натирать напольные вазы с цветами. Да еще с таким усердием, что невольно становилось страшно за фарфор, - глядишь, так и дыру протрут.

Ковыряя пальцем оборку, я почему-то снова вспомнила бабушку. Окажись она здесь, то непременно встала бы на сторону ван Дорта, высказав свое единственное правильное мнение. Например, что с лица воду не пить, а богатые женихи на дорогах не валяются. Тем более, такие, как Квобок.

Вспомнив про герцога, я едва сдержалась, чтобы не содрогнуться от отвращения. Слишком он мерзкий. Толстый, рыхлый, совершенно не уважающий тех, кого считает ниже по статусу. С таким не то, что спать – за одним столом противно находиться.

Представив Квобока пьяным и в одном исподнем я все же вздрогнула.

- Прекрати кривляться! – взорвался отец. – Ты хоть понимаешь, чем грозит разрыв помолвки с таким человеком, как герцог Квобок?

Я вздохнула, покачала головой и искренне призналась, что нет.

Отец закатил глаза, прикрыл их рукой и тяжело опустился в кресло с видом человека, который внезапно осознал, что его единственная дочь окончательно тронулась умом. Какое-то время он молчал, а потом сдавленно проговорил, не отнимая руки от лица:

- Один только вопрос: почему?

- Что «почему»? – не поняла я и принялась с остервенением терзать край юбки. В голову лезли совершенно другие мысли. А потому его вопрос поставил меня в тупик.

- Почему ты так себя повела?

Я лишь молча развела руками. Наверное, будь на моем месте настоящая Эвелина, она бы точно не отказала бы герцогу. Все же и статус повыше, и счет в банке повнушительнее. И хотя я себя время от времени ловила на мысли, что я вжилась в тело несчастной девушки (ну не было у меня другого выхода), все же я не настоящая дочь ван Дорта.

- Молчишь?

- А что говорить? – я пожала плечами и уставилась на стеклянный шар, крутящийся на квадратной подставке. - Этот Квобок мерзкий и противный человек. К тому же, не уважает ни тебя, отец, ни нашу семью. Не вижу смысла связывать себя узами брака с таким.

- Знаешь, Эвелин, заговори ты раньше, я был бы безмерно рад, - перевел тему ван Дорт. Он убрал руку от лица и теперь безэмоционально рассматривал невидимую пылинку на столе. – Но сейчас… Скажи, почему мне кажется, что ты как будто не моя дочь?

«Наверное, потому что я действительно не твоя дочь», - подумалось мне, но вслух я произнесла другое:

- Возможно потому, что пошла против твоей воли?

Поджав губы, отец медленно кивнул. Но не столько соглашаясь с моим предположением, сколько своим мыслям, которые одолевали его.

На улице стремительно темнело. И вскоре на шторе появились бледные размазанные круги от фонарей, которые зажег кто-то из слуг. Дверь бесшумно распахнулась, и в кабинет проскользнула долговязая фигура дворецкого. Он с каменным лицом зажег несколько светильников. Потом бросил на меня хмурый взгляд и исчез за дверью, словно призрак, просочившийся сквозь стену.