Хозяйка скандального салона "Огонек" (СИ). Страница 6

Я потерла лицо руками, надеясь, что ван Дорт не догадается о моих истинных чувства и вопросительно посмотрела на него.

Ворон нетерпеливо зацокал коготками по деревянному верху шкафа и громко каркнул.

- Да, действительно, - лорд словно вынырнул из своих воспоминаний и самобичевания и воззрился на меня. Мой вопросительный взгляд он трактовал по-своему: - Вот это белый пернатый друг когда-то был фамильяром твоей мамы. Я не видел его после отъезда из Миствэйла. И раз он появился здесь, то возможно и в тебе скоро проснется магический дар матери. Айрен была сильной ведьмой, умела заговаривать болезни и общаться с умершими…

Что ж чудесно! Воодушевляюще! Теперь фраза «Достану с того света» заиграла новыми красками.

- Фамильяры являются магическим продолжением своих хозяев, - тем временем продолжал ван Дорт. – Они же – мощный источник их сил. Береги своего фамильяра. Он будет твоим верным помощником и другом.

Я перевела взгляд на ворона. Что-то очень похожее на сарказм промелькнуло в черных глазах-бусинках птицы, и он, раскрыв крылья, снова громко и протяжно каркнул.

Что-то подсказывало, что я еще натерплюсь от своего фамильяра. Не таким уж и прекрасным другом он мне показался.

На языке завертелись вопросы. Многое хотелось узнать и о матери, и о том гноме, которого я видела в саду несколько дней назад. Я уже набрала воздуха в грудь, чтобы открыть рот и спросить о нем, как в комнату влетела запыхавшаяся Клотильда. Вслед за ней в дверях показались переполошенные портнихи.

- Герцог Квобок! – выдохнула мачеху, махая зажатой в кулаке бумажкой. – Герцог Квобок собирается посетить нас.

Ван Дорт нахмурился и поднялся с дивана.

- Когда?

Глава 5

В гостиной, где нас ждал герцог со своим другом, было тепло и пахло апельсинами и шоколадом. А все потому, что Квобок обожал шоколадные печенья с апельсиновой начинкой.

- Говорят, он большой любитель обмазывать своих женщин в шоколаде, - обмолвилась Минди, помогая мне одеться. Поймав мой вопросительный взгляд, горничная пожала плечами и затянула шнурки так, что что я чуть не задохнулась. – Откуда я знаю? Так это… У меня подруга, Китти, работает в его доме. Накануне визита очередной дамы, герцог заказывает несколько больших коробок шоколада и приказывает растапливать их в ванной. А после того, как дама уезжает, бедным горничным приходится оттирать шоколад во всех покоях.

«А герцог тот еще сладкоежка!» - хмыкнула я про себя и задумалась. Фраза «Жизнь в шоколаде» заиграла новыми красками. Но меня больше зацепил тот факт, что горничная рассказывает о постельных причудах Квобока, словно перед ней подружка, а не будущая жена герцога.

Минди же, как и прочие представительницы данного мира, не видела ничего предосудительного в подобных мужских забавах. В конце концов, не будет же приличный господин валять в шоколаде свою жену, как какую-то продажную девку. У жены совершенно другой статус. Она должна быть музой, богиней. Чем-то возвышенным и неприкосновенным. Ей полагалось уединяться с мужем только для того, чтобы зачать ребенка. И то не более двух-трех раз в год. Жену полагалось любить. А все эти постельные низости – это удел продажных девок и публичных женщин.

Зал горел огнями осветительных артефактов, похожих на кованные люстры с хрустальными нитями. На стенах в резных рамах висели огромные зеркала, отчего невольно создавалось впечатление простора. Полированная мебель и мягкие уютные диванчики – все это невольно навевало мысль о декорации к историческому фильму времен королевы Виктории.

Возле камина стоял низенький мужчина. Он обернулся в нашу сторону, едва услышал торопливые шаги.

- Мы искренне рады приветствовать вас, герцог, - обратился к нему ван Дорт. – Позвольте представить вам мою дочь, леди Эвелин.

У меня невольно дернулся глаз.

Герцог Квобок был представителем тех мужчин, которых в моем мире называют «скуфами». Лет ему было не разобрать сколько – то ли тридцать, то ли все пятьдесят. Отечное лица с красными пятнами, пронизанными сеткой капилляров от постоянных попоек, обрюзглое тело, затянутое в золотистый камзол с оборками. Шеи не видно из-за батистового платка, намотанного так, что голова казалась нелепым придатком, торчащим из узких плеч. Редкие волосы мышастого оттенка торчали в разные стороны, будто бы герцог по дороге в дом ван Дортов угодил под турбину самолета.

Пожалуй, единственное, что его отличало от «скуфа» настоящего – это огромное состояние и до нелепости богатая одежда. А так… Натяни на него «треники» и посади перед телевизором с банкой пива, то не отличишь от других мужчин, которые работают на бесперспективной и низкооплачиваемой работе и кричат, что они настоящие самцы.

- Я искренне рад, что вы выздоровели, леди Эвелин, - Квобок протянул мне руку.

В спину легонько толкнули. Я обернулась. Клотильда многозначительно выпучила глаза, мол, подай руку в ответ.

Я мило улыбнулась. Насколько мило получилось, не знаю, - в тот момент я не слишком-то владела своим лицом. Но руку все же протянула. Когда теплая мягкая ладонь едва коснулась кожи, я едва сдержала дрожь отвращения.

Пыхтя, как прабабушкин самовар, Квобок склонился и запечатлел едва заметный поцелуй на тыльной стороне моей ладони.

- Вы еще прекраснее, чем на портрете, леди Эвелин, - пропыхтел герцог, разгибаясь. Я лишь моргала, молясь, чтобы отвращение, которое сковывало изнутри, не выплеснулось наружу. Впрочем, улыбка намертво приросла к моему лицу. – А вы на редкость молчаливы, моя милая леди. Скажите хоть слово!

Если до этого я не говорила только потому, что приживалась в новом мире, то сейчас не могла выдавить ни слова потому, что была в ах…

- Леди Эвелин в восхищении, - вместо меня промурлыкала Клотильда, бросив взгляд на хмурящегося отца. Видимо, папочка все же догадывался, что герцог-скуф – не лучшая партия для его дочери. – Это же так волнительно! Такой человек, как вы... Это большая честь для нашей семьи, ваша светлость!

Врет как дышит! Но как мастерски Клотильда заливает в уши! Мне даже захотелось поаплодировать этой женщине. Несколько фраз сказанных с придыханием от восторга, - и вот герцог от удовольствия побагровел еще больше, став похожим на перезревший помидор.

- Ну что вы! – отечное лица Квобока расплылось в самодовольной улыбке. – Я искренне рад посетить ваш дом, леди ван Дорт. К тому же мы скоро породнимся, и будем видеться значительно чаще.

Слово «чаще» он произнес так, что мне невольно подумалось, как герцог вываливает в шоколаде мачеху и чуть слышно кашлянула, подавившись смешком. А что? Эти двое куда намного лучше подходили друг другу, чем ван Дорт и Клотильда.

- В таком случае, Андре, - сказал отец, - предлагаю сначала поужинать, а потом решить все дела с бумагами.

- О, мой дорогой Винсент, - герцог похлопал по плечу лорда, как будто они были старые друзья, - прости, но поужинать не получиться. Видишь ли, меня вызывают в столицу к самому императору. Так что я бы хотел сейчас подписать бумаги и сразу отправиться в путь. Меня уже ждут при дворе Его Величества.

Отец нахмурился. Отказать в гостеприимстве хозяину было открытым оскорблением и проявлением неуважения. И тем не менее, Квобок отказывался.

- Но, ваша светлость! – воспротивилась Клотильда. – Полагаю, один час в компании нашей семьи не решат судьбы государства.

- Дорогая Клотильда, за один час можно войну развязать, - парировал герцог и чуть наклонил голову. Потом достал из-за пазухи свиток и помахал им в воздухе. – А потому я предпочел бы решить этот вопрос раз и навсегда. И немедленно. Что скажете, Рэйвен?

Человек, который стоял спиной к нам возле окна, повернулся в нашу сторону.

Мое сердце пропустило удар, а потом забилось быстро-быстро. Так, словно хотело пробить ребра.

Все те же дорогие моему сердцу черты. Тот же открытый внимательный взгляд серо-зеленых глаз из-под густых темных бровей. Тот же изгиб красиво очерченных губ.