Янтарики. Жизненные ситуации, которые делают нас нами. Страница 4

А с другой стороны, может, его женщина ему не разрешает руки подавать другим женщинам, кто знает…

Но внутри как-то неприятно. Стыдновато. Это я уже про аэропорт. И вот эта мысль пчёлкой жужжит: «Лучше б сама всё сделала. Сидела бы сейчас не униженная».

Но так неправильно думать, конечно.

Любая проблема, если из неё убрать эмоции, – это просто ситуация, то есть проблемой её делают именно наши переживания.

Нужно перестать переживать.

Но если б это было так просто. Я всё ментальный диалог вела с той женой. Мол, ну он же твой муж, но не твоя собственность. Заопекала его насмерть.

Дай ему пространство быть мужиком. А что она мне отвечала, вам лучше не знать. Я её мысленно демонизировала до самодурства.

В полёте случилась милота. Маленький мальчик цветными карандашами нарисовал самолётик и подписал: «Миша, 6 лет». И через стюардессу они с мамой передали пилоту этот подарок. А тот на весь самолёт объявил: «Миша, спасибо тебе за рисунок нашего самолёта. Он мне очень понравился. Тебе всего шесть лет, а ты уже такой талантливый. Когда мне было шесть лет, я тоже рисовал самолёты и мечтал о небе, а потом стал пилотом! И ты станешь, если захочешь. Молодец, Миша».

И весь борт, все пассажиры были очень растроганы, и Миша был бесконечно счастлив, и я тоже присоединилась к его эмоциям. Ну как же здорово. Захотелось немедленно обнять пилота и всех стюардесс по очереди.

Такие ситуации как нашатырь для наших внутренних детей.

Вот я, взрослая тётенька, у меня в аптечке живёт тонометр, в лексиконе – слово «щитовидка». У меня есть коронная фраза: «Это хороший пакет, не выбрасывай», но благодаря Мише и самолётику я вспомнила, что внутри меня живёт маленькая Олечка, которая скачет по кровати, как по батуту, закапывает в песочнице секретики из стёклышек и обожает писать сочинения…

Уже в Москве я стояла у крутящейся ленты выдачи багажа и ждала свой чемодан.

Когда он выехал и проезжал мимо меня, я неловко схватила его, ударилась ногтем, подняла, но не смогла удержать и бросила на ленту…

– Девушка, вам помочь? – спросил какой-то парень и, не дожидаясь ответа, снял мой чемодан с ленты.

А я не успела сказать: «Не надо», – хотя внутри всё крикнуло: «НЕ НАДО-О-О-О-О-О!»

Всё-таки я обожглась о ту жену.

– Спасибо огромное, – сказала я парню. – Вы настоящий мужчина.

«Потому что настоящий мужчина – тот, кто и без просьбы поможет», – мысленно добавила я.

А когда я уже вышла на улицу и моя правая рука опять «начала велотренировку», меня кто-то взял за рукав.

Я обернулась.

А это тот чужой муж, который мне при вылете помог с чемоданом. Я аж отшатнулась. Сейчас небось опять на меня налетит жена его, скажет, что я флиртую.

– Не бойтесь, – сказал этот муж, хотя сам пугливо оглядывался.

Вероятно, мы боялись одного и того же: что нас застанет его жена.

– Не знаю, что она вам сказала… Она не хотела обидеть.

У меня просто в прошлом году инфаркт был, и я чуть не умер.

Она испугалась. Она просто боится: мне нельзя тяжести. Мы сами налегке…

К врачу летим. Кардиологу.

– Извините меня, – ответила я.

– А вы нас извините, – сказал он и сбежал.

А я всё смотрела ему вслед, как он бежал к своей жене.

Мне хотелось крикнуть ему вслед: «Не беги, у тебя сердце…» Но, думаю, он и так знает. Не маленький.

Хм, какая интересная штука жизнь. Иногда всё совсем не так, как кажется. Совсем.

Та жена не истеричка и не самодур – она просто влюблённая женщина, которая хочет защитить слабое сердце мужа.

Я не знала, что оно слабое, покусилась на него, а ему долго было объяснять, и он притворился сильным.

А она разозлилась. На него. Но не стала ему высказывать: ему нельзя волноваться.

Поэтому она мне влепила словесную пощёчину.

Мол, не видишь, у него сердце слабое.

А я не вижу. Сердце же внутри. Тикает себе, стучит.

Всё понятно теперь. И не обидно. Наоборот. Захотелось эту жену найти и обнять. Сказать: «Всё хорошо будет, дорогая, береги его, у тебя это отлично получается».

Так хорошо, что он подошёл.

Как бы снял внутреннее напряжение после стычки.

Я ехала домой на такси и думала про Мишу и нарисованный самолёт, а не про пощёчину.

Так здорово, когда мечты сбываются. Мечтал человек о небе, рисовал самолёты и стал пилотом.

Приеду домой – нарисую себе своего мужчину. Чтобы он быстрее сбылся и таскал мои чемоданы. А я бы заботилась о нём в ответ.

Я поняла, что везде-везде есть любовь.

Даже если сначала неочевидно, что это она.

Стресс

– На что жалуетесь? – спросил врач.

Я посмотрела на него с интересом. В принципе, я не жалуюсь. Мой жизненный опыт подсказывает, что жаловаться – абсолютно бесполезно, надо просто идти и всё решать. Чем я, собственно, и занята.

Есть проблема со здоровьем – я у врача.

Но так отвечать нельзя: это рефлексия, а врачу нужны факты. И тут принято отвечать конкретно.

Я прилежно перечислила симптомы, которые привели меня в кабинет врача, кивнула на анализы.

Доктор позадавал мне разные вопросы, среди них: «А в последнее время у вас был острый стресс?»

Мне эпитет понравился: «острый».

Стресс как копьё или как игла. Был у меня такой?

Я стала оценивать свои текущие жизненные события по критерию содержания острого стресса. Да вроде нет, ничего такого.

– Нет, доктор, ничего такого… острого.

Доктор не нашёл причин моего состояния и обострения псориаза и назначил дополнительные анализы.

Я вышла из больницы, купила кофе и села на скамейку выдохнуть.

Сижу и рассуждаю: «А зачем я сказала, что у меня всё ок и нет стресса? У меня гастроли.

Гастроли – это всегда стресс, ответственность, обязательства, риски.

Плюс перелёты. Плюс смена часовых поясов. Разве это не стресс?

А развод и шлейф неизбежных сложностей, которые предполагают выдирание друг друга из общего цветочного горшка, который сначала был семьёй, а потом не был.

И надо выдрать себя и переместить в новый горшок: гордый и одинокий.

И я переместила, но корни пока не пустила: новая почва оказалась совсем не чернозёмом, и, чтобы прорасти там, нужно много сил, а это ежедневная внутренняя работа. Разве это не стресс?

А проблемы с ипотекой? Точнее, с помещением, которое я взяла в ипотеку. Это апартаменты, и в момент покупки все документы были чисты и прекрасны, но потом статус земли под зданием поменялся, и теперь юридически все владельцы квартир превращались в липовых владельцев до момента переоформления статуса, а получится ли всё переоформить – неизвестно.

В домовом чате паника ежедневная, а я её впитываю, потому что ничего в этом вопросе не понимаю, кроме одного: к моменту, когда я выплачу ипотеку, возможно, мне нечем будет владеть, а это очень печальная и удручающая новость, в которую я погружена. Разве это не стресс?

А детская ревность, а финансовые дыры, а вот этот вечный тревожный сквозняк внутри: справлюсь ли, смогу ли одна? Это что, не стресс?

Зачем я соврала врачу?!»

И вдруг я поняла: соврала, потому что я привыкла к этому стрессу. Он уже не острый – он будничный.

Стресс просто есть как жизненный фон. Я его уже даже не идентифицирую как не норму.

Вот классная метафора на этот счёт. Мне на день рождения подарили тяжёлое одеяло – 17 килограммов.

Нейроэффект такой тяжести в том, что спится под ним крепче.

Я сразу оценила, что это классная тема, и детям тоже купила.

Кате нравится спать под тяжёлым одеялом. И тут недавно она спрашивает:

– Мам, а куда ты дела тяжёлое одеяло?

– В каком смысле? – не поняла я.

– Ну, было же тяжёлое!

– Так оно и есть, я только пододеяльники меняю.

– Да? А я к нему привыкла, и теперь оно кажется лёгким.

Вот так мы и к тяжёлой жизни привыкаем и она кажется обычной. И к острому стрессу, которым я укрыта, как тяжёлым одеялом, и уверена, что это подарит мне хороший сон, потому что это иллюзия надёжности и защищённости.