Дом, где живет лето. Страница 12

Она брызгает в лицо холодной водой, вытирается шершавым бумажным полотенцем. Руки трясутся, она прижимает их к лицу, чтобы унять дрожь. Рассматривает себя в зеркале.

Не такое уж это невероятное совпадение, что клан Маклин-Фицджеральд заглянул в «Арчерс», пока там работает Кристи. В Рокленде сколько угодно ресторанов, но «Арчерс» – одно из лучших мест, чтобы посидеть на открытом воздухе с красивым видом на гавань, на пришвартованные парусники, а порой и на яхты длиной в сотню футов.

Луизу она, разумеется, узнала по «Ханнафорду», по дому и по всем изученным заранее источникам; Мэтти – по фото с забега. Двух младших она еще не видела – в Инстаграме у Луизы закрытый профиль, а оставить запрос на подписку у Кристи не хватило смелости. Но того, кого ей нужно было увидеть, – больше всего нужно – с ними не было. Мартин Фицджеральд. Почему он не пошел с семьей в ресторан? Дэнни говорил, что он болен, но не говорил, чем и как сильно.

Знает ли Энни Фицджеральд о Кристи? Она выжала из Кристи ответ – Альтуна, – но, может, она из тех, кто всегда интересуется у официантов подробностями биографии. Но если она знает, то вряд ли обрадовалась, увидев Кристи здесь.

С другой стороны, а чего ты ожидала? Красную ковровую дорожку, поцелуй в лоб, приглашение на ужин?

Внезапно волной накатывает скорбь по матери, и Кристи боится, что снова заплачет. Ей нужно вернуться в зал и подать палтуса. Но при мысли о палтусе горе затмевает подступившая к горлу тошнота. Кристи бросается в одну из кабинок, и ее рвет в унитаз. Тут дверь в уборную открывается и скрипит дверца соседней кабинки. Потом доносится шум воды в сливном бачке. Кристи собирает волю в кулак и выходит из кабинки в тот же самый момент, что и… Луиза. Конечно. Они шагают к раковине одновременно, словно танцоры в поставленном номере. Кристи снова брызгает в лицо холодной водой и тянется за бумажным полотенцем.

– Эй, вы в порядке? – спрашивает Луиза.

– Да, просто я… Да. Да, все хорошо, спасибо.

Они смотрят друг на друга через зеркало. Голубые глаза Луизы мягче и добрее, чем тогда в продуктовом. Может, после вина, выпитого за ужином, а может, она в более благосклонном настроении.

– Поняла! – Луиза щелкает пальцами. – Мне казалось, я узнаю́ ваше лицо, а сейчас вспомнила… Я видела вас в «Ханнафорде», да? На прошлой неделе?

– Может быть, – отвечает Кристи. – Не могу сказать.

– Да, и… Извините за маму, она была с вами резка. Обычно она не такая. – Луиза опускает глаза и говорит раковине: – На нее в последнее время много свалилось. Мой отец болеет… Не буду утомлять вас подробностями. Я к тому, что она сама не своя.

– Не беспокойтесь, – отвечает Кристи. – Издержки профессии. Я привыкла.

– Вы уверены, что в порядке?

Кристи кивает.

– Просто почему-то устала. Спасибо. Много работы. Я не больна! То есть не думайте, пожалуйста, что вас обслуживал официант с кишечным гриппом или чем-нибудь еще.

– Может, вы беременны.

– Нет! – выдыхает Кристи в ужасе.

Луиза пожимает плечами.

– Послушайте, я вам, конечно, посторонний человек, но если вы устали и плохо себя чувствуете без видимой причины, то на вашем месте я бы сделала тест. Хотя бы затем, чтобы исключить вероятность. Поверьте мне. Я через это проходила трижды. – Она толкает дверь и исчезает в зале.

Кристи пережидает пару секунд и выходит следом. Ее уже караулит Фернандо.

– Тебе нельзя брать перерыв, когда на тебе столы, – заявляет он.

– Экстренная ситуация, – отвечает Кристи. – Женские дела. (Обычно такое объяснение затыкает мужчин.)

Он не сводит с нее взгляда.

– Красивые глазки, только все красные. Ты либо ревела, либо кайф ловила.

– Я не под кайфом. – Она пытается обойти его.

– Приятно пахнешь, – говорит он. – Что за парфюм? – Он нюхает ее шею. Он так близко, что на коже можно рассмотреть черные волоски, пропущенные во время бритья.

– Кухонная вода, – бросает Кристи. Шутка, конечно, но она не улыбается, и Фернандо тоже.

– Доиграешься, Новенькая, – говорит он.

– У меня имя есть.

– Не знаю, не знаю. – Он кладет руку ей на плечо.

Кристи закусывает щеку, чтобы не врезать ему, закусывает сильно – наверное, до крови. Ресторанный бизнес полон таких Фернандо. Она справится еще с одним. Она сбрасывает его руку с плеча, но сдерживается и не посылает его куда подальше. Ей нужна эта работа.

11. Луиза

По дороге домой Луиза поглядывает на детей в зеркальце заднего вида. Мэтти и Эбигейл смотрят каждый в свое окно, а Клэр на среднем сиденье – всегда на среднем сиденье – смотрит прямо вперед, поджав губы и сощурив глаза, будто сосредоточенно запоминает уравнение по физике. От вина Луизу клонит в сон, и в ней закипает раздражение: она уже здорово отстала от графика, согласно которому должна писать три страницы в день, но сейчас не сядет за работу, пока не вздремнет. Надо было, наверное, остаться дома, выдать детям по сэндвичу с арахисовым маслом и джемом и отправить к воде. Небо потемнело, впереди собираются тучи, сквозь трещину в стекле пробирается нечаянный холодок. Может, так неуютно стало из-за перемены в погоде и настроении, а может, это нечто более глубинное и неясное, но когда они сворачивают на подъездную дорожку, а из дома, распахнув дверь, выходит Барбара – не выбегает, она вообще, кажется, не умеет бегать, но стремительно выходит, – держа в руке трубку беспроводного домашнего телефона, тогда кажется, что дальнейших событий было не избежать с самого начала.

– О нет, – говорит Энни. – Нет.

– Что? – подает голосок Клэр.

Энни качает головой, открывает дверь и мигом выбирается из машины. Глаза Эбигейл становятся размером с плошки, когда она видит, что Барбара вся в слезах. Один за другим они вылезают наружу.

– Я только в дамскую комнату отлучилась! – причитает Барбара. Лицо у нее покраснело, голос дрожит. – И полминуты не прошло, а его и след простыл. Я везде искала. Везде!

– В полицию звонила? – спрашивает Энни.

– Я думала, звонить или нет. Решила, что наверняка он где-то в доме. Он не мог далеко уйти! Я начала с нижнего этажа, но…

– Ну конечно, надо было звонить! – рявкает Энни. – Дай сюда. Я позвоню.

Первым в доме появляется помощник шерифа – молоденький, только из школы, на щеках пушок, в голубых глазах невинность, над правым карманом формы с коротким рукавом нашивка с фамилией «Тремблей».

Когда в дверь звонят снова и Луиза открывает, сердце ее подскакивает, сначала дважды, а затем еще раз, потому что, хоть и прошло больше двадцати лет, она помнит эту ямочку на подбородке и карие глаза, и на мгновение ей снова шестнадцать, она на скамье бостонского вельбота, и ветер развевает ей волосы, а лицо осыпают океанские соленые брызги.

– Детектив Марк Хардинг, – говорит обладатель ямочки на подбородке и карих глаз, протягивая ей руку. – На звонок о пропавшем человеке должен был приехать помощник шерифа. Я здесь, чтобы координировать более тщательное расследование, если понадобится.

– Я знаю, кто ты, – говорит она, отвечая на рукопожатие. – Марк, это же я, Луиза.

Он щурится. Отступает назад, осматривается, потом снова окидывает ее взглядом и – как это банально и избито! – расплывается в улыбке. Именно так: можно видеть, как по лицу пробегает радость от уха до уха.

– Луиза Фицджеральд, – произносит он. – Надо же было два и два не сложить, когда я получил адрес. Луиза! Давно не виделись!

– Да уж, – говорит она. – Очень давно, прямо скажем. – Она почти смеется, несмотря на серьезность ситуации. – Ох, извини, что это со мной? Заходи скорей. Заходи, пожалуйста! Познакомься с детьми.

– Привет, дети, – говорит Марк Хардинг, кивая Мэтти и Клэр, стоящим у телефонного столика. (А где Эбигейл?)

– Мама снаружи с Барбарой, папиной сиделкой, и полицейским, – объясняет Луиза. – Они пошли проверить то место, где папу обнаружили в прошлый раз. Это Мэтти, а это Клэр. Еще Эбигейл, она… Эй, а где Эбигейл?