Демон Жадности. Тетралогия (СИ). Страница 124

– Пошли, дорогая, осмотрим наши апартаменты, – произнес я с нарочитой грубоватостью, играя роль собственника.

И тут она взорвалась. Идеально, как по нотам.

– А ну отпусти! – она рванула свою руку, ее голос звонко и гневно прокатился по пустынному причалу, заставив оглянуться даже пиратов Киогара. – Надоели уже твои приставания! Я вся в синяках от той драки, я не выспалась, я хочу отдохнуть одна! Не видишь, что ли?

Я сделал вид, что опешил, потом нахмурился.

– Какие еще одна? Ты что, совсем охренела? Ты где – там, я где – тут. И точка.

– Нет уж, Седрик! – она ткнула пальцем мне в грудь, ее глаза сверкали настоящими, неигровыми искрами – видимо, ей самой уже начинала нравиться эта роль. – Или ты сейчас же идешь в соседний дом, или я на весь месяц обижаюсь. Серьезно. И будешь потом сам со своей саблей развлекаться!

Она сказала это так громко, так вызывающе, что даже Киогар, наблюдавший за этой сценой с усмешкой, замер с открытым ртом. Несколько моих бойцов, проносивших мимо ящики, сделали вид, что ничего не слышат, но их плечи тряслись от едва сдерживаемого смеха.

Я замер, изображая шок, потом бессильную ярость. Мои щеки покраснели – тут уже не надо было и притворяться.

– Ты… ты что, угрожаешь мне? – я попытался вложить в голос гнев, но он прозвучал скорее обиженно.

– Не угрожаю, а обещаю! – парировала она, подбоченясь. – Выбирай. Или свой дом, или месяц тишины и спокойствия. Решай быстрее, а то я устала.

Она повернулась к Киогару, который уже не скрывал довольной ухмылки.

– Киогар, милый, будь другом, скажи своим, чтобы один из домиков подготовили для меня. Чистый, чтобы паутины не было. А то тут некоторые думают, что женщина – это мебель.

Киогар, польщенный обращением «милый» и возможностью унизить меня еще раз, с радостью закивал.

– Конечно, красавица! Сию минуту! Для тебя – самый лучший! – Он что‑то крикнул своим людям, и те бросились выполнять приказ.

Я стоял, опустив голову, изображая побежденного. Потом мотнул головой и, бормоча что‑то невнятное про «стервятниц» и «неблагодарных женщин», побрел к назначенному мне дому, демонстративно хлопнув дверью.

Сцена была сыграна безупречно, подтверждая мой образ сильного и опасного, но все‑таки подкаблучника, что делало меня в его глазах предсказуемым и менее угрожающим.

Его бдительность должна была еще больше ослабнуть. А у Яраны появилась своя, отдельная база для маневров и, что важнее, законный предлог отдалиться от меня для «тайных» переговоров с ним. План работал.

Оставалось только ждать, когда рыба клюнет на эту наживку окончательно.

Дверь захлопнулась за мной с глухим, удовлетворяющим стуком, окончательно отсекая шум причала и любопытные взгляды. Воздух в доме был затхлым и неподвижным.

Я прислонился спиной к шершавой, прохладной каменной стене, позволив маске гнева сползти с лица. Выходить наружу сегодня мне уже было нельзя, нужно было придерживаться роли. Оставалось только одно. Не сон, к сожалению.

Медитация.

Сон был для нормальных. Мое тело, пронизанное белоснежными нитями Маски, спать уже не могло.

Однако за последний месяц я обнаружил, что глубокое погружение в себя, отключение от внешних стимулов, позволяло не только снять ментальное напряжение, но и немного повысить КПД превращения энергии Маски в ману. Считанные проценты, но это отодвигало момент, когда начнется деградация моих сил, на час‑два за каждую ночь медитации, что было уже неплохо.

Я сбросил с себя кожаную куртку, расстегнул воротник рубахи, обнажив золотой узор на груди. Он мерцал в полумраке тусклым белым светом. Усевшись на голый каменный пол в позу лотоса, я закрыл глаза и запустил процесс.

Это было похоже на погружение в смолянистый, черный океан. Сначала – шум собственного сердца, скрип суставов, так и не переставших ощущаться немного инородно из‑за пронизавших тело нитей, тактильные ощущения холодного камня под бедрами.

Потом я стал отключать чувства одно за другим, как гасил бы лишние огни на корабельных мачтах. Звуки снаружи – затихли. Ощущение тела – растворилось.

Осталось лишь внутреннее пространство, пронизанное золотыми энергетическими потоками, которые текли от Маски, питая артефактные татуировки и поддерживая видимость жизни. Я направлял сознание вдоль этих линий, уплотняя их, заставляя течь ровнее, экономнее, выжимая из каждой крупицы энергии максимум возможного. Это была изнурительная, монотонная работа, но, парадоксально, настолько монотонная, что мозг, войдя в поток, мог реально отдохнуть, расслабив все остальные свои части.

Время в таком состоянии теряло смысл. Это могло длиться минуты или часы. Пока резкий, настойчивый стук в массивную каменную дверь не прорвался сквозь барьеры моего сознания, как гвоздь, вбитый в тишину.

Глава 6

Я открыл глаза. Тело было легким, разум – пронзительно ясным, холодным, как лезвие. Золотой узор на груди светился чуть ярче. Я поднялся, не ощущая ни скованности в мышцах, ни усталости – лишь готовность к действию.

Стук повторился. Три коротких, два длинных. Наш сигнал.

Я откинул тяжелую задвижку и открыл дверь. На пороге стояла Ярана. За ее спиной висела густая, непроглядная тьма предрассветных часов.

– Впусти, – бросила она коротко, проскальзывая внутрь, прежде чем я успел что‑то сказать.

Я закрыл дверь, снова ввернув задвижку. Она стояла посреди комнаты, сняла капюшон и провела рукой по волосам.

– Ну что, твой план сработал. Как по нотам, – ее голос был тихим, но четким, без и тени той игривости, что была днем. – Пришел. Буквально час назад.

Она сделала паузу, собираясь с мыслями.

– Предложение было именно таким, как мы и предполагали. Только еще наглее. – Она усмехнулась беззвучно. – Я, цитата, «слишком хороша для такого неуравновешенного козла». Я «заслуживаю настоящего мужчину, который знает толк в власти и роскоши». То есть, его, разумеется.

Я молча слушал, скрестив руки на груди.

– Суть в следующем: я должна стать его, Киогара, любовницей. И при этом помочь ему контролировать тебя после того, как тебя примут в Братство. Убедить подчиняться приказам, используя мое… влияние на тебя. Взамен мне обещают «положение, которого я действительно заслуживаю». Видимо, роль первой леди его личного борделя, – ее голос наполнился ледяным презрением.

– И ты согласилась, – констатировал я, не задавая вопроса.

– С наигранными сомнениями, с колебаниями, с вопросом «а что же будет с бедным Седи?» – она изобразила слащавую гримасу. – Конечно, согласилась. Сказала, что устала от твоих выходок, что хочу стабильности и силы. Он проглотил наживку целиком. Прямо сиял от счастья, этот самовлюбленный идиот. Думает, что это он такой неотразимый.

Она выдохнула, и в ее позе впервые проскользнула настоящая усталость от постоянной игры.

– Теперь он считает, что я его тайный агент в нашем «экипаже». Обещал на днях связаться с кем‑то с базы, чтобы обсудить наш «ввод» в Братство.

Я кивнул, медленно, обдумывая каждое ее слово. План работал. Киогар попался в ловушку собственного тщеславия. Он видел классическую драму с предательством, амбициями и женщиной в центре. Это было идеально.

– Хорошо, – сказал я наконец. – Отлично сработано. Теперь главное – не спугнуть его. Продолжай играть свою роль. Поддерживай его уверенность.

– Не сомневайся, – она повернулась к двери. – А теперь мне пора. Должна вернуться до рассвета, чтобы никто не заметил, что я у тебя была. Не хочу, чтобы его люди что‑то заподозрили.

Она снова натянула капюшон, скрывая лицо в тени.

– Спокойной ночи, «Седи». – В ее голосе снова прозвучала легкая, почти не уловимая насмешка.

Я молча откинул задвижку, и она бесшумно растворилась в предрассветной мгле. Я закрыл дверь, снова погрузившись в тишину. Но теперь тишина эта была иной. Она была наполнена тихим гулом приближающейся цели.