Тверской баскак. Том Шестой (СИ). Страница 33

— Ну-ка, ко мне оба!

Грохоча железом, полковники поспешили на зов и замерли в шаге, с трудом скрывая довольные улыбки.

Смотрю на них и понимаю, что тратить сейчас слова дело пустое, и кулаки тоже не помогут. Чтобы я ни сказал, они пропустят мимо ушей, а в памяти останется только адреналин в крови, восторг и преклонение бойцов перед удалью своих командиров.

«Может, Калида прав, — мелькнула на миг мысль, — разжаловать обоих! А кого на их место?!.»

Вопрос даже в мыслях повис в воздухе, и я выругался про себя:

«Вот дерьмо! Ладно, будем работать с тем, кто есть! Только таким безбашенным рубакам, как эти двое, для прочистки мозгов нужна суровая пилюля. Как говорится, убить, чтобы не убило, но напугало до усрачки! Только тогда на пользу пойдет!»

Одеваю на лицо самое жесткое выражение и обращаюсь к Калиде:

— Значит так! Этих обоих в кандалы! Бригаду разведки возьмешь на себя, а командиром полка временно назначаю, — нахожу глазами сотника первой сотни и тыкаю в него пальцем, — вот его!

Наблюдаю немую сцену и усмехаюсь про себя.

«Ревизор отдыхает!»

После секундной заминки Калида кивает охране, и мои телохранители быстро вяжут обоих командиров. Те не сопротивляются, только по-детски пытаются оправдаться.

— За что, господин?!. — Разом посерев лицом, кричит Стылый, и ему вторит ошалевший от неожиданности булгарин.

— Да мы за тебя в огнь и в воду! За что?!.

На миг фокусирую на себе глаза обоих и разом обрезаю их вопли.

— За что⁈ Вот вечером приду, и вы мне на этот вопрос сами ответите. Ответите верно, помилую, а нет, тоды точно не место вам в моем войске. Выгоню поганой метлой!

От сказанных слов все замерли, но полный смысл всего произошедшего, я уверен, уловил лишь Калида.

Усмехнувшись про себя, жестом показываю застывшей охране: «Уводите, чего встали!»

Солнце уже в зените. Несмотря на сентябрь, еще по-летнему жарко, и я сижу в тени навеса на каком-то дворе ближайшего к площади дома. Кремль оцеплен, но штурма я пока не начинал. Там в крепости сотни две-три дружинников, дворовые да бабы, включая княгиню Александру Брячиславну и троих ее детей.

Коли идти на штурм в лоб без подготовки, то потери неминуемы, а коли дождаться подхода артиллерии, то пожар в кремле и ненужные жертвы гарантированы.

«Дилемма!» — Мысленно пробурчав, уже в который раз не могу прийти к однозначному решению.

Можно, конечно, подождать! Рано или поздно защитники кремля сдадутся, но такой вариант мне тоже не нравится. Во-первых, это может продлиться и месяц, и два, а у меня нет времени здесь рассиживаться, мне надо возвращаться в Тверь. Во-вторых, морить голодом женщин и детей как-то тоже не комильфо! Славы доброй не принесет.

— Изволь, господин консул, кваску нашего испробовать! — Дородная хозяйка дома с радушной улыбкой на устах поставила передо мной крынку с квасом.

Благодарю ее, но пробовать не спешу. Хрен их знает этих киевлян! На лицах улыбки, а что там в душе — один бог знает. Потравит еще!

Вообще, горожане уже обвыклись к нежданным чужакам, но все ж глядят с недоверчивым непониманием. Грабить не грабят, полон не берут, дома не жгут, а чего тоды пришли⁈ По нынешним меркам непонятно! Тем не менее те, кто посмелее, уже на улицах: торгуют, выспрашивают: «Кто такие, чего пришли, зачем?»

Мне нужно было взять власть в городе тихо и полюбовно, и ведь почти получилось. Обломались на последнем шаге!

С досадой смотрю на стены кремля, на ворота, и тут мне приходит в голову мысль:

«Сами ворота на вид крепкие! Дубовые, обшитые бронзой, тараном не прошибить… Это если они завалом изнутри подперты, а если нет… — Прищурившись, оцениваю взглядом ворота. — Тогда, их самое слабое место — петли!»

Часть 1

Глава 15

Середина сентября 1263 года

Две сотни арбалетчиков, спрятавшись за сколоченными щитами, выдвинулись на прицельную позицию и не дают защитникам даже носа высунуть из бойниц.

Рядом со мной шестеро стрелков, у каждого из них в руках полуторалитровое ядро для баллист, начиненное порохом. Каждое ядро в сетке с крюком, и, нарисовав на песке ворота, я объясняю парням куда надо вбивать крюки.

— Вот смотрите, — рисую им места, где обычно крепятся петли ворот, — заряды должны быть, как можно ближе к петлям. Уяснили⁈

Получаю утвердительные кивки и дружный ответ:

— Понятно, господин консул!

После этого оцениваю взглядом еще двадцатку бойцов, стоящую рядом с толстым восьмиметровым бревном. Оно обвязано так, чтобы каждый из двадцати штурмовиков мог ухватиться за веревочную петлю и приложить максимум усилий.

Получаю от их десятника рапорт о готовности и даю отмашку.

— Ну, с богом!

По команде арбалетчики перестраиваются в три линии, делая и без того плотный обстрел бойниц практически непрерывным. Такой огонь не дает защитникам кремля ни одного шанса нанести прицельный выстрел, и, пользуясь этим, минеры рванули к воротам.

Смотрю, как они бегут, растянувшись в две линии, не обращая внимания на те редкие стрелы, что все-таки летят в них со стен. Не сдержавшись, морщусь с досады, когда одна из них каким-то немыслимым способом все-таки достигает цели.

Крайний в левой тройке боец вдруг с криком падает на землю, хватаясь за торчащую из ноги стрелу. В полном соответствии с приказом его товарищи продолжили бег к воротам, а за раненым выдвинулась тройка подготовленных для этого санитаров. Прикрываясь большими, сколоченными из толстых досок щитами, они добрались до раненого и начали оттаскивать его из зоны поражения. Эта возня с раненым привлекла к себе все внимание стрелков на стенах, позволив остальной пятерке минеров благополучно добраться до ворот.

Приладив свои заряды в районы петель, они подожгли запалы и тут же бросились обратно. Все пятеро были примерно на середине площади, когда прогремел взрыв. Когда-нибудь в будущем взрыв пяти шаров с неочищенным порохом не произведет впечатления, но сегодня это было сродни обрушению неба на землю. Грохнуло так, что земля вздрогнула под ногами, и, кажется, весь город Киев шатнуло из стороны в сторону.

Бойцы вокруг меня хоть и были готовы к взрыву, но все равно аж присели и слегка оглушенные застыли в ступоре. Воротную башню заволокло черным дымом с рыжими языками пламени, а по всей площади растекся серый вонючий туман.

Понять, насколько разрушительным был взрыв еще невозможно, и я жду, пока пороховая дымка рассеется.

Несколько томительных мгновений, и в разрывах серой пелены уже видно, что башня осталась цела. Несколько покосилась, но в целом, выдержала, а вот ворота, как я и ожидал, сорвало-таки с петель. Взрыв вырвал ворота с места, но сцепленные тяжелым запором дубовые створки не рухнули вниз, а расклинились в воротной арке, по-прежнему перекрывая проход.

К такому исходу я тоже подготовился и командую бойцам с тараном:

— Пошли!

Подхватив тяжелое бревно, двадцать стрелков сорвались с места и побежали к воротам. Защитники на стенах все еще ошарашены взрывом, и ни одна стрела не встречает бегущих.

С полного разгона таран врезается в ворота, разваливая их на две части и обрушивая разбитые створки вниз.

Стоящие наготове отряды встречают это успех радостным ревом, и боевой клич Твери гремит над площадью.

— Твееерь! Твееерь! — Надрывая свои луженые глотки, конные сотни срываются с места в галоп и на полном скаку врываются в темное нутро обгоревшей воротной арки.

На мгновение клич стихает, но тут же вспыхивает вновь вместе с лязгом железа, но уже изнутри кремлевской стены.

В приемной горнице княжего терема жарко и душно. Рассевшиеся по лавкам бояре потеют и сопят нервным дыханием. Десятки толстых горящих свечей добавляют еще жару, а маленькие оконца хоть и открыты, но так невелики, что неспособны принести вовнутрь уличную прохладу.

Гремя железом, первыми в палату входят мои телохранители и застывают по бокам распахнутой двери. За ними вхожу я и, не останавливаясь, иду между двух боярских рядов. Охрана не следует за мной, а остается у входа. Это стоило мне серьезного спора с Калидой. Тот категорически настаивал на том, чтобы стража не оставляла меня одного ни на минуту.