Ком 10 (СИ). Страница 26

Да нет, я, конечно, про египетские пирамиды и прочие мумии тоже в учебнике читал. Только я думал, что сфинкс (или как у нас Петька Ермоленко из класса упорно говорил «свинкс») — это такая здоровенная неподвижная дура, которая лежит себе в песках, в сторону какого-то созвездия таращится, а не вот так, чтоб рысью бегать да ещё на людишек собравшихся плотоядно поглядывать.

Впрочем, до смертоубийства и человеческих жертвоприношений пока не доходило. Возможно потому, что означенный свинкс тянул за собой огромную сверкающую колесницу — видом навроде тех, на которых мы приехали. Только была та колесница как бы полупрозрачной, по крайней мере барханы пустыни и редкие пальмы сквозь неё было видно. А в колеснице сидели… видимо, местные боги?

Сколько их там набилось, оставалось немного непонятным, поскольку были они тоже полупрозрачными и с лёгкостью проходили друг сквозь друга. По крайней мере, я сам видел, как здоровенный… э-э-э… кто-то с телом человека, но головой собаки прошёл сквозь такого же, только с головой птицы на плечах. Занятно придумано, ничего не скажешь.

— ВЫ ЗВАЛИ. И МЫ ПРИШЛИ! — пронеслось над пустыней.

Египетские жрецы (мордатые — вестимо, от слова «жрать»), словно только этого и ждали, затянули какую-то песню.

— Благословения просят. На брак, — негромко прокомментировал Дашков.

— Ты знаешь египетский? — повернулся к нему Сокол.

— Немного. Говорить, пожалуй, не смогу, но с пятое на десятое, смысл понимаю, — скромно похвастался Михаил.

— Хорошо хоть так. А то стоим тут, как кутята слепые. Ничего не понятно. Если что экстраординарное случится, ты…

— Внимание! — воскликнул Витгенштейн, и нас накрыл совместный щит. — Началось!

— Что? — завертел головой Иван.

— Смотри! — ткнул пальцем Петя.

От возвышения в сторону остановившейся полупрозрачной колесницы шёл человек. На её фоне божественного транспортного средства он казался гротескно ничтожным, но это, видимо, его совсем не пугало. Человек остановился метров в пятидесяти от лежащего льва-человека и, упав на одно колено, что-то громко закричал.

— Внезапно!.. — удивлённо пробормотал Дашков. — Говорит, что этот брак — позор, и что… э-э-э… нельзя, чтобы династию Крокодилов сменил Бегемот. Потому как бегемот — враг какого-то Ра.

Сокол потемнел лицом:

— А ещё какие новости?

— К сожалению, в большинстве цветистых оборотов разобраться не могу, но очень похоже, что всё в ту же тему. Падение династии, позор всему Египту.

— Я ему устрою позор, — зло выплюнул Сокол, — мало не покажется.

Однако действо продолжало развиваться. На колеснице вперёд вышел кто-то с головой крокодила на плечах. Что ж у них с головами-то не всё в порядке?

— Себе-е-е-е-ек! — закричали вокруг, и половина гостей свадьбы опустилась на одно колено. А некоторые — так и вовсе на два! Да ещё в песок лицами падать начали. Что ж вы делаете, египетские граждане? Этак у вас от парадной формы никакого вида не останется!

А человечек перед колесницей задрал руки вверх, посильнее поднатужился и ещё пуще заорал.

Екатерина Кирилловна, судя по всему, прекрасно понимающая, о чём речь, оглянулась на нас и остро прошлась взглядом по нашей небольшой группе.

— Этот скандалист говорит, что брать в жены чужестранку из страны безбожников — позор, — продолжил переводить Дашков. — и Египет не должен терпеливо сносить подобное поношение…

— Ясно. И, скорее всего, этот крикун с минуты на минуту прекрасного себя предложит в наследники, — кисло предположил Витгенштейн.

— Ага. Уже. Вот именно сейчас и предложил, — подтвердил Михаил.

— Теперь я ещё больше с нашим посольством в Египте переговорить хочу, — мрачно сказал я. — Мало того, что телеса свои жирные* в сомнительных одеждах светить не захотели. Так ещё и этакий конфуз клювами прощёлкали. Это совсем на разведку наплевать надо, чтоб подобное брожение умов пропустить!

*Я почему-то твердокаменно был уверен, что морды в посольстве сидят все как на подбор жирные.

— Тут я тебя полностью поддерживаю, — процедил Иван, совсем уж похожий на грозовую тучу. — И мы туда непременно наведаемся вместе. Если я сегодня жив останусь.

На нас уже оглядывались. Поскольку вокруг царила тишина, наши негромкие разговоры разлетались вокруг, как круги на воде. Да и голубоватые искры щитов опять же…

А потом вперёд вышел жених Катеринин, этот, крокодил-бегемот который. И тоже стал что-то кричать.

— Предлагает решить дело поединком, — перевёл Михаил.

— Ага. Уже лучше, — только и успел проговорить Иван, как над пустыней прогремел голос:

— НЕ ПОЕДИНОК! ВОЙНА!

— Они там что — вообще охренели? — вслух подивился невоспитанный Волчок.

— Или им смертельно скучно, — неприязненно предположил Витгенштейн.

Меж тем жених что-то опять проорал.

— Предлагает, девять на девять. Почти война, почти дуэль. И число правильное, — торопливо перевёл Дашков, — квадрат трёх.

На колеснице вышел вперёд, потеснив бога-крокодила, громадный, выше остальных бог с зеленой кожей лица и синими волосами. Нет, положительно, богам Египта с головами не повезло.

— ДА БУДЕТ ТАК. ЗАВТРА. ЗДЕСЬ! — зеленолицый махнул рукой, и справа, прямо перед нами, возникло каменное поле примерно метров триста на полкилометра. Обалдеть не встать!

И сияющая колесница растворилась. Вместе со сфинксом, что характерно.

Что тут начало-ось!

Орали, по-моему, все. И каждый своё. А посреди песка стояла понурая фигура принца-бегемота. А вот противник его напротив, приплясывал от радости. Знать всё по его планам пошло?

И что-то так злобо́й меня захлестнуло, глядя на эту веселящуюся рожу, что внутри словно вскипело всё. Как гейзеры, знаете? Вроде сидит себе источник, потихоньку булькает — а потом ка-а-ак даст! Вот и у меня вырвалось примерно также, даже для меня внезапно:

— А вот хрен тебе на всё рыло, уродец! — я даже для верности ткнул в него пальцем.

И что-то меня покачнуло. Слабость такая накрыла откатом, я даже на колено упал.

— Ты чего, Ильюша? — вцепилась в мой локоть Серафима.

— Коршун, нормально? — склонился с другой стороны Серго.

— Жарко тут, — хрипло отмазался я. — Перегрелся, видать. — Прочистил горло, поднялся, опираясь на руку Багратиона: — Сокол! Зови этого крокодила-бегемота. Будем у твоего зятя подробности выпытывать.

— Я уже, — Иван выразительно шевельнул бровями и похлопал себя пальцем по уху. — Амулет связи. Жаль, на короткое расстояние только работает, но тут достал. Я Катьке уже сказал.

Вот это я не в себе был, ядрёна колупайка, если переговоры под боком пропустил. Ладно, вроде уже нормально стою.

ЕГИПЕТСКИЕ НРАВЫ

К моему глубочайшему изумлению, оказалось, что свадьбу такого уровня можно вот так щелчком пальцев взять и… то ли отменить, то ли перенести — хрен теперь пойми. И все приготовления — просто так псу под хвост. А иностранным делегациям велели обождать, вот завтра пройдёт малая война (она же Большой поединок) — тогда и ясно станет, дескать, что справлять будем — свадьбу или похороны.

Поразительная незамутнённость сознания!

— А куда они свадебную трапезу денут? — спросил я Петю, пока мы тащились в резиденцию этого Джедефа.

— Сожрут довольные дворцовые слуги? — предположил Петя.

— Или, что вернее, дворцовые управляющие, — ухмыльнулся Багратион.

Впрочем, судя по ломящемуся столу, Джедефу тоже досталось.

Я успел поймать короткий обмен взглядами между Машей и Серафимой — мол, можно оставлять мужей без опаски, не отравятся — и наши дамы ушли в соседний «женский» зал.

Впрочем, не я один Серафимин кивок считал. Петя объявил негромко, но отчётливо:

— Господа, согласно заключению эксперта, отравленных блюд нет.

Джедеф, услышавший это заявление, удивился страшно, но Петя только пожал плечами:

— Что поделать? Высокая политика, так и живём.

Катерину, сменившую золотой нагрудник на обширную белоснежную накидку, наши девочки утащили за собой в соседнюю залу, и о чём-то там шептались. О своём, о девичьем, ага. Небось, новые заклинания показывают.