Проклятый мастер Гуэй. Страница 4

– Я мо-гу! – твердо возразил писарь.

– Иди уже, – рассмеялся солдат, хлопнув бедолагу по спине так, что он чуть не упал, но удержался.

Убрав табличку за пазуху, юноша пошаркал в город.

Столица была необычайно велика и красива. Чтобы ему, деревенскому пареньку с другого конца Поднебесной, когда-то сюда попасть? Раньше подобное невозможно было и вообразить. Видел бы покойный старший брат, что некогда оберегаемый им младший будет стоять посреди заполненной снующими людьми и богатыми повозками улицы Интяня.

Пусть от ворот он отошел недалеко и видел перед собой все те же обычные дома, как в любом другом большом городе, но его не покидала мысль о том, что он дошел до самого сердца Поднебесной.

К обеду юноша и вовсе расходился; лишь немного досаждало онемение в руках и ногах, словно те затекли.

Наскоро расправившись с лапшой, он первым делом направился в лавку с украшениями, чтобы выяснить причину произошедшего. Обнаружив на прилавке нефритовые подвески, он спросил продавца:

– Скажи, господин, можешь ли ты понять, кому это принадлежит? – Он протянул злосчастный кусок нефрита, снятый со своей шеи.

Старик недолго покрутил в руках подвеску, на одной стороне которой был изображен символ равновесия, а на оборотной – лотос, и ответил:

– Много она не стоит. Если будешь продавать, дам за нее пятьдесят медных.

– Спасибо, но я не продаю. – Юноша потянул за ленточку.

– Подожди, подожди, господин, – задержал его лавочник. – Тебе она зачем? Давай лучше я у тебя ее куплю.

– Раз она стоит всего пятьдесят медных монет, мне выгоднее оставить ее при себе, – со всем уважением отказался писарь. – С виду она дорогая, так пусть будет на зависть другим.

– Ты разбойников разве не боишься? – напирал торговец.

– Ты прав, господин. Лучше спрячу, и позже отдам за невесту.

– Ну хорошо, жалко мне тебя, куплю за пятьдесят пять!

– Так ты же говоришь, что она стоит дешево. Зачем мне тебе ею досаждать? Только выглядит дорогой. Такая вещь несет в себе обман – не могу ее продать.

– Дай, я еще раз взгляну, – снова настоял лавочник. – Откуда, говоришь, она у тебя?

– Когда я шел в город, рядом со мной, не разбирая дороги, промчался один господин, – осторожно начал повествование писарь. – Он и обронил, хочу вернуть.

– Поверю. – Старик задумался, деловито постучав пальцем по подбородку. – Сейчас вижу, что я ошибся. Это нефрит с горы Цинчэншань [5] . Истинное сокровище! Дам тебе пятьдесят серебряных.

– Всего-то? – улыбнулся писарь и вытянул из цепких рук торговца священный амулет. – Нет. Лучше пойду. Может, в другой лавке купят дороже.

– Так куда дороже? – запротестовал старик. – Посмотри, нефрит треснул и откололся.

– И впрямь, – согласился писарь, рассматривая подвеску. Проведя по ней пальцем, он почувствовал скол. – Можно ли ее починить?

– А сколько у тебя денег?

– Немного.

– В таком случае нельзя. Разумнее будет продать.

– Скажи, господин, на горе Цинчэншань ведь стоит даосский храм?

– Верно. И настоятелем его служит, как я слышал, бессмертный наставник У Лин.

– Спасибо, – кланяясь, поблагодарил юноша.

– Подожди, принесу деньги.

– Но я же не продаю, – удивился писарь.

– Ну и иди тогда, чего людям голову морочишь? – шикнул лавочник. – Как надумаешь продавать – приходи.

Юный писарь только покачал головой и поспешил скорее уйти.

Он направился прямиком к стене с объявлениями, где значилось, что всего через неделю состоится важное для него событие – государственный экзамен.

Уходя из деревни, юноша обещал, что непременно добудет на свадьбу денег, чтобы не обременять выкупом невесты родителей. Но в пути столкнулся с суровостью нищей жизни.

После множества кровопролитных потрясений у простого народа имущества совсем не осталось, и платить за письма крестьянам и ремесленникам было попросту нечем. Да и кому им писать, если все родные живут рядом либо же пали в сражениях на границе с монголами?

Как и старший брат юноши, оставив его единственным сыном в семье. А у них, между прочим, на выданье еще четыре сестры.

Вот и понял юноша, что состояния странствующему писарю не сыскать. Напротив, денег хватало ровно на повозку, еду или ночлег – никогда не вместе. Хотя бывало, что его кормили вкусной домашней едой и давали выспаться в тепле, подальше от диких зверей и злобных призраков, неприкаянными бродящих в ночи.

Последних он, необученный священному делу, боялся больше всего.

Но вопреки предостережениям местных и путников, за длительное путешествие нечисть он почти не встречал. А если и видел, то каждый раз был спасен. Быть может, потому, что заходил в храмы помолиться о везении и обходил злополучные места стороной? А если ему говорили уходить – уходил.

И, конечно же, благодаря оберегам, что за зерно и отрез ткани родители выменяли у монахов, вынужденных по указу императора покинуть монастыри и заняться мирскими заботами. Тот отрез из своего приданого мать хранила, дабы позже передать старшей дочери. Вот только против встреченного в лесу демона обереги не помогли. Возможно потому, что были созданы не мастером…

Так как же юноша оказался в самой столице?

Полгода скитаясь от деревни к деревне и из уезда в уезд, желая накопить хотя малую сумму, чтобы по возвращении не потерять лица перед родными и соседями, он совсем отчаялся – да так, что в один день вовсе решил пропасть без вести. Тогда-то ему и повстречался старый товарищ, возвращавшийся домой. Он сообщил, что слышал от знакомого, а тот от своего знакомого, а этот от торговца, который, в свою очередь, вел беседы с девушкой, прислуживавшей стражнику чиновника… И этот стражник поведал, что в Интяне сейчас смерть как нужны строители, ремесленники и писари. Ведь столица молода, а потому Сын Неба задумал возвести вокруг города крепостную стену, а для себя – немалых размеров дворец и мавзолей, непременно искусно обустроенные и богато украшенные. А также переписать свод новых правил. Оттого грамотные люди трудятся днями и ночами, и рук, конечно же, как и светлых голов, не хватает.

Воодушевившись его речью, юноша понял, куда следует держать путь. Сколько лет он прислуживал при монастыре, а потом и богатому дому, чтобы хоть немного научиться грамоте.

Конечно, поэмы писать он не умел, да и читал с великим трудом. Но о чем могли сообщать друг другу в письмах простые люди?! Так что и того малого количества иероглифов, что он знал, было достаточно.

Что же до богачей, те писали сами. Но и такие, ценные по содержанию письма, простому работяге не доверяли.

Поэтому, преисполненный великих надежд на непременный успех, передав через товарища послание семье, юноша направился к морю, в самую восточную провинцию.

– Достопочтенный, – обратился он к стражнику, охранявшему приклеенный к стене указ, – я писарь, куда пойти?

– Если хочешь попытать себя в экзамене, ступай к дому Фэн, – сообщил грозного вида солдат.

– Спасибо, – искренне благодаря и продолжая трястись от волнения, юноша поклонился и пошел на поиски указанного здания.

Долго бродя, наконец, ближе к вечеру он все же нашел большое поместье с табличкой Фэн, ворота которого были широко распахнуты.

Обрадовавшись, писарь бодро зашагал по ступеням. Но был тут же остановлен приворотной стражей.

– Ты куда идешь? – потребовал один из них ответа.

– Прости, господин, я писарь и потому хочу записаться, чтобы иметь возможность участвовать в экзамене. – Надеясь на то, что ответ был исчерпывающим, юноша намеревался переступить через порог, но стража его вдруг оттолкнула.

– Чего лезешь в главные двери? Иди в боковые.

Было до ужаса обидно и стыдно, но, юноша был готов поступиться гордостью, лишь бы получить шанс осуществить свою мечту.

Однако и внутри никому не было до пришедшего дела. Слуги и чиновники суетились, а претенденты на почетные должности занимали место по всему двору. Перед ними на удалении стоял стол принимающего заявления мелкого чиновника. Наскоро расспрашивающего об имени, месте рождения, сословии и навыках.