Поворот судьбы. Страница 11

Червей было полно, правда, от земных они отличались. Самый длинный был сантиметров восемь, бугристый и красный. Но извивался так же.

Примостился у бережка, где «горный ручей», так про себя Санька его обозвал, впадал в озеро. Глубина на вид метр, полтора. Боялся Санька, что не выдержит большой нагрузки крапивная «леска», хотя руками тянул сильно. Выставил глубину поплавком около метра, нацепил два червя и забросил на середину ручья наживку. Махнув двухметровым удилищем, опустился на землю, сев по-турецки. Приготовился ждать. Через пару-тройку секунд поплавок выровнялся и замер, а потом вдруг резко поплыл в сторону озера.

– Да ладно! – удивленно выкрикнул парень и легонько подсек в обратную сторону. Там, на другом конце «лески», кому-то это сильно не понравилось, и он потащил сильнее. – Да ну, – возмутился парень, – а вот хрен тебе! – выпалил Санька. И не ослабляя натяга, стал отходить от воды, поднимая к поверхности свой первый улов. Он старался не дергать, боясь потерять улов. Да куда там! Крючка длиной сантиметров шесть даже не было видно. И через секунду рыбина трепыхалась на берегу, в метре от воды.

– Ур-а-а! – сдержанно воскликнул парень. А потом, давая волю чувствам довольно зарычал: – Ур-р-р-ра!

Вытащив с трудом из пасти крючок, на руке прикинул вес рыбины, граммов восемьсот-девятьсот.

– Отлично! – констатировал он. Что это была за рыба, Санька так и не смог опознать. Тело как у голавля, расцветка как у судака, пасть как у окуня, длиной сантиметров тридцать. Понюхал, пахнет рыбой, вкусно. По-быстрому сбегал к березе у портального камня. Смахнул ветку, на ходу отсек лишнее, кукан готов.

В общем, рыбалка удалась! За двадцать минут Санька поймал восемь рыбин одной породы и почти одного размера плюс-минус пять сантиметров. Три самых маленьких потом выпустил. Куда столько. Насобирал жмень всяких тварей, жуков, гусениц, червей, бросил в воду. Через минуту не осталось ни одной. Не бурлило, но близко.

Рыбачить Санька любил и с рыбой работать умел. И вернувшись к своей стоянке, вскоре уже жарил выпотрошенную и почищенную рыбу над углями. Проткнув каждую двумя веточками, одну вертел руками, остальные воткнул вертикально по кругу очага.

Рыбу Санька умял всю. Головы кости сложил в лист лопуха и спрятал среди ветвей яблони на высоте своего роста. Что делать с костями, Санька знал не понаслышке. Отвар из рыбьих костей – это один из самых лучших биологических клеев. В институте, где учился Санька, была группа энтузиастов – любителей старины, так называемых реконструкторов. Нет, Санька не входил в их сообщество, но работая в кузне, пусть и современной, он помогал парням ремонтировать их железки. Почему бы не помочь ребятам, заодно и денежку, пусть небольшую, но заработать. Так вот для сборки луков они использовали самоварный клей, именно из рыбьих костей. И как хвастался его знакомый Сенька-рубака, предки знали толк. Он-то и поделился процессом приготовления универсального клея. Тогда Санька еще подумал: и на хрена мне твой клей! Когда в магазине их полно, разных, и стоят копейки! А нет! Получается, большое спасибо надо сказать Семену за ценную информацию!

«Странно! – размышлял Санька, лазая по лесу вокруг яблони в поисках подходящей березы, с которой можно было содрать «кожу». – Странно как-то получается, что всю жизнь мне в голову засовывали информацию, которая, казалось бы, совсем не нужна. Травы, грибы, рыбалка, увлечение ножом, настойчивое подталкивание бабули Зорины к готовке. Рассказы деда о странном оружии типа деревянных кастетов и нунчаков. Нескрываемое, настырное подталкивание отца к учебе умением работать с металлом».

Хотя сам Санька хотел учиться на строителя, но после того, как отец погиб в очередной из командировок, а служил батя командиром штурмовой группы при ФСБ, тогда-то Санька в память об отце и пошел в Челябинский политех, на факультет металлургии. Все как бы готовили его к чему-то, а бабка Зорина так и вовсе получается, что точно знала, что он тут окажется!

«Как так?! – пока размышлял, нашел подходящую березу, стал снимать бересту. Сделал надрезы – сначала вертикальный, получилось где-то метр, потом горизонтальные вокруг ствола, подцепил край лезвием ножа. – Кто может знать судьбу человека наперед?! Да еще о таком?! Эт я чо, получается, прошел сквозь звездные врата?! Охренеть от всего этого можно. А, пошло оно все в жопу! Буду жить, как сам захочу!»

Лист бересты отошел целехонек, в двух местах Санька подрезал сучковины. Слегка ошарашенный, но довольный собой, парень отправился к поляне возле яблони. Под деревом разложил бересту, придавил ветками. Одна заготовка готова. Отправился снова в лес, проверить еще одну идею. Возле того дерева, где снимал кору, он видел упавшую березку, как раз по толщине с его руку, может получится сделать наруч.

Санька увлеченно снимал кору с ветки, отмерив размер прямо рукой, два будет. Парень улыбался. Когда справа, чуть сзади, послышалось недовольное рычание, Саня напрягся и скосил глаза в сторону неприятного звука, медленно поворачивая голову.

«Ну здравствуй, папа…» – мысленно произнес парень. Перед ним метрах в четырех у самых кустов стоял барсук. Только это был барсук-папа, потому как был в два раза больше того, с которым уже встречался Санька, явно тот его сынуля. Санька медленно поворачивался к гостю лицом, опуская руку с ножом к колену. Барсук, злобно сверкая глазами, наблюдал за действиями человека и скалился, иногда порыкивая. Санька повернулся к зверю, встав чуть боком и выдвинув плечо с рукой, в которой был нож, чуть присел, расставив ноги. Зверь что-то для себя решил, его задняя часть опустилась – он явно готовился к рывку.

«Да, похоже, миром мы не разойдемся, – подумал парень, – в нем килограммов сорок, а может и больше. Сшибет и не заметит. Ладно, сейчас посмотрим, на что я гожусь…»

Барсук стартанул, как разжатая пружина, его лапы пробуксовали, выбрасывая траву и комья земли. Широко раззявив пасть, он в два прыжка добрался до Санькиной ноги, и его челюсти клацнули в районе паха, хватая пустое место. Зверь пролетел по инерции еще пару метров, рухнул мордой в землю, продолжая делать борозду в земле и заливая все вокруг густой темно-бордовой кровью. Зверь так и не понял, что произошло.

А погубила барсука именно его поспешность… Пока он разбрасывал лапами старые листья и траву, Саня понял, тот нацелился на его живот. Зверь целил в бедро или в пах. Саня сместился чуть в сторону, после стал переставлять ноги и заводить руку с ножом для удара снизу. Барсук вытянул шею, раскрыв пасть, подставился. Парень поймал его в прыжке, толкнув свое тело навстречу. «Клык» всей своей длиной вошел в сочленение шеи и груди, удар вышел жесточайший. Весь вес зверя навалился на кисть, выворачивая нож. Саня держал нож, как мог, сам уходя в перекат. Широкое лезвие само по себе нанесло смертельные ранения, разрезав трахею и пробив легкое. На обратном пути, переворачиваясь и смещаясь, рассекло гортань и артерии, идущие к голове. Еще падая, зверь уже захлебывался собственной кровью. Он еще пытался подняться на подкосившихся лапах, но не смог. Пока барсук пахал носом землю, Саня уже стоял на ногах, готовый продолжать драку. Адреналин бурлил в теле. Но стоило ему посмотреть на барсука, парень понял – тот не жилец.

– Ну, нет так нет, – негромко произнес он, – я не против. – И шумно выдохнул: – Ху-у-у-ух, – как бы сбрасывая напряжение.

Сверкнула еле заметная искорка, пробежав по амулету, и Саню отпустило.

– О как! Интересное дело! – на этот раз парень заметил искрение. Зверь же захрипел и, вытянувшись, затих. Парень присел над зверем, рассматривая его. Шкура уже успела отлинять, мех был чистый, но без подшерстка.

– Хошь, не хошь, – пробурчал парень, – а снимать все равно придется.

Шкуру Санька снимал в первый раз, сделал пару порезов. Рука болела, все-таки сильно вывернуло кисть. Да и «клык» никак не предназначен для таких работ. Растянутая на сучках туша с отсеченной головой источала запахи свежевания на много сотен метров. Саня спешил, ему больше не хотелось с кем-либо воевать, ни за добычу, ни за свою жизнь! Но его мнением, естественно, никто не интересовался. Через два часа, когда Санька, наконец, снял шкуру и разрубил на куски тушу, послышался недалекий рев. Руки, ноги, живот – все было в крови, и как Санька ни старался, но уделался он славно.