Дикий принц (ЛП). Страница 1

Айви Торн

Дикий принц

1

КЕЙД

Солнце палит прямо в лицо. Жарко, я весь горю, обливаясь потом.

Жестокий, безжалостный. Прямо как мой отец.

Это не прекращается. Это никогда не прекращается. Каждый чёртов день после школы он приводит меня сюда. Бег, отжимания, приседания, бокс, поднятие тяжестей. Кричит, чтобы я бил сильнее, бегал быстрее, вставал на ноги, когда я падаю без сил. Какое-то время у меня был тренер, но мой отец сказал, что он недостаточно сильно на меня давил. И вот вместо этого он здесь, кричит на меня, проклинает, заставляет моё тело выходить за пределы того, что оно может вынести.

Кто бы мог подумать, что глава семьи Сент-Винсент может быть таким грёбаным сержантом по строевой подготовке?

Не я, ещё полгода назад.

Это даже не заканчивается, когда он наконец разрешает мне зайти в дом, чтобы привести себя в порядок. За ужином повар получает указание положить в мою тарелку двойную порцию мясных блюд с белковой начинкой и углеводами, которые я с трудом перевариваю, потому что мне уже сказали выпить протеиновый коктейль после тренировки. Утром на завтрак будет ещё один. Я пытался выбрасывать свои обеды, потому что не мог больше есть, но каким-то образом мой отец узнавал об этом. Я не знаю как, но он узнавал.

Это было первое избиение.

В первый раз я понял, что, если я переступлю черту, он всегда узнает об этом.

Он говорит мне, что пытается сделать меня большим и сильным, и что только так можно нарастить мускулы. Вот так ты становишься лучшим, самым выносливым, тем, с кем никто не будет связываться. Если бы я не знал его лучше, то подумал бы, что он делает из меня левую руку следующего правителя Блэкмура, силовика. За шесть месяцев у меня уже стало больше мускулов, чем у любого другого парня в команде. Надо мной смеются из-за этого, но мой отец говорит, что это тоже хорошо. Он говорит, что это закаляет характер. Люди запугивают других, потому что хотят того, чего не могут получить, и потому что они знают, что никогда не будут достаточно хороши, поэтому и унижают других.

Чего мой отец не понимает, так это того, как легко те, над кем издеваются, сами становятся хулиганами. И как сильно я хочу выместить свою боль на других. Сколько ярости накапливается во мне день за днём, каждый раз, когда он кричит, чтобы я вставал, каждый раз, когда он называет меня грёбаным идиотом, потому что я не могу пересказать урок английского или решить математические задачи, поднимая тяжести, нанося апперкот по мешку выполняя свой сотый удар или отжимание от пола за день. Каждый раз, когда он опускает ремень на мою спину, задницу, бедра, потому что я получил двойку за тест или задание, или потому что не смог закончить упражнение.

Каждый раз он говорит мне, что это я должен был умереть, а не мой брат.

Как будто я, черт возьми, этого ещё не знаю.

— Ты не должен был быть наследником! — Кричит он мне сегодня. — Чёртов Принц. Кейд «Принц Блэкмура». Какое, блядь, идиотское имя. Я позволил твоей матери назвать тебя в честь этой ёбаной рок-звезды только потому, что ты был вторым сыном. Для меня это не более чем будущий винтик в колесе. Маменькин сынок. Она могла бы нянчиться с тобой сколько душе угодно, сделать из тебя грёбаную дочь, которую она не смогла родить, но мне, блядь, было всё равно.

Я не должен был быть наследником. Это вдалбливается в меня по дюжине раз на дню, пока я не слышу это во сне. Недостаточно хорош. Мой брат был всем. Выше меня, быстрее, сильнее, хорош во всех видах спорта и по всем предметам в школе. Предан семье. Готов был стать настоящим принцем с тех пор, как научился ходить. Несчастный случай произошёл даже не по его вине.

Пьяный водитель. Чья-то ошибка. Водитель не погиб в аварии, но я знаю, что сейчас он мёртв. Его нашли мёртвым на чердаке несколько месяцев назад. В новостях сообщили, что это самоубийство. Он даже оставил записку, в которой писал, что не может вынести чувства вины, что на нем лежит ответственность за то, что невинная жизнь оборвалась в самом расцвете сил.

Я знаю, что это не так. Я знаю, что он не убивал себя.

Я знаю, потому что мой отец сказал мне. Потому что он взял меня с собой. Он заставил меня смотреть, как один из его головорезов-байкеров вздёрнул этого человека. Пока он говорил этому человеку, как ему повезло, что он умер быстро, что, если бы это не выглядело как законное самоубийство, он бы попросил «Сыновей дьявола» убить его медленно. Отрывал бы кусочки, по одному за каждый год, который Даниэль не проживёт, пока от человека не остались бы одни разорванные части, разбросанные по грязному полу склада.

Но вместо этого он получил петлю. Быстро и просто. Мой отец заставил его написать записку самому. Он сказал, что этот почерк очень нужен. Они проверят его, чтобы убедиться, что всё совпадает. Была продумана каждая мелочь. Я наблюдал за этим и думал о том, каким холодным и расчётливым был мой отец. Как тщательно он позаботился о том, чтобы его месть была осуществлена таким образом, чтобы никто не смог проследить за ним. Я видел, как этот человек умолял, молил о пощаде, говорил, как ему жаль, обещал моему отцу всё, что угодно, в обмен на его жизнь, но это никогда не имело значения. Он мог бы отдать ему всё: свои деньги, свой дом, своего грёбаного первенца, если бы он у него был, и мой отец всё равно велел бы своему парню вздёрнуть его.

Мне пришлось наблюдать, как мужчина брыкался, кричал и царапал себе шею, пока, наконец, это не прекратилось. А потом он просто повис с багровым лицом, свисая со стропил чердака.

После этого меня несколько недель мучили кошмары. Мой отец избил меня и за это тоже, за то, что я разбудил его однажды ночью, потому что мои крики были слышны по всему дому. Дошло до того, что я не мог переодеться в раздевалке, потому что все видели мою спину и бедра в полосах от ремня, красные, ободранные и местами мокнущие. Мой отец старался не задевать те места, которые были видны. Это были только те места, которые можно было спрятать. Но, конечно, надо мной издевались и за это, за то, что я прятался в туалетной кабинке, чтобы переодеться.

Я понял, что нет ничего такого, за что дети не стали бы тебя задирать. Так что к тому времени, когда в следующем году я пошёл в старшую школу, я пообещал себе одну вещь: я стану тем, кто будет их запугивать. С двумя другими наследниками на моей стороне, я позаботился о том, чтобы никто не захотел перейти мне дорогу. А если бы кто-нибудь захотел? Я бы сделал их жизнь такой невыносимой, что они пожалели бы, что родились на свет. Точно так же, как, вероятно, желал тот человек, висящий у себя на чердаке, потому что, по крайней мере, если бы он никогда не родился, ему не пришлось бы умирать таким образом, испуганным и обоссавшимся в конце.

Старшеклассников не волнуют власть, деньги и то, кто твои родители, им всё равно. Всё, что их волнует, это внешний вид, завести нужных друзей, чтобы их видели с нужными людьми, и трахающимися с нужными людьми. И вот сегодня, когда мой отец кричит на меня в один из последних дней лета между окончанием восьмого класса и моим первым днём в подготовительной Академии Блэкмур, у меня есть план, как сделать эту школу своей.

Возможно, я никогда не смогу так же хорошо отомстить холодным способом, как мой отец, медленно и расчётливо, но сейчас во мне кипит столько ярости, что мне это и не нужно.

Если кто-нибудь встанет у меня на пути, я просто сожгу этого ублюдка заживо.

***

Я сажусь в постели, хватая ртом воздух и зажимая рот кулаком, чтобы не закричать от кошмара. Ещё один трюк, которому я научился, рефлекс, выработанный тем, сколько раз отец бил меня за то, что я кричал по ночам. Прошло много времени с тех пор, как мне в последний раз располосовали поясницу. Тем не менее, я всё ещё чувствую фантомные боли, огонь, пробегающий по моему позвоночнику, ягодицам и бёдрам, боль на следующий день, ощущение отёчности и стянутости кожи после ушибов и зуд после заживления. Я точно знаю, каково это, когда тебя бьют, и отчасти из-за этого было так чертовски приятно наблюдать, как Джексон бьёт Афину, потому что я знал, каково это – чувствовать каждый удар. Мне следовало бы заставить его использовать ремень, но от трости больнее. Позже я узнал об этом несколько раз.