Жестокий Лорд (ЛП). Страница 2

Я бы всё отдала, чтобы вернуть моего отца, наш старый, обшарпанный дом и свою комфортную жизнь. Жизнь, которую я знала и понимала, и которая была мне знакома. А не этот странный, позолоченный мир, в который, я знаю, мне никогда не удастся вписаться.

Административное здание было отделано деревом и кирпичом, а его лестница – гладкая, с железными перилами. Я поднималась по ней четыре пролёта, пока не достигла кабинета декана. Я узнала его по золотой табличке с именем: «Декан Уильям Эджингтон». Что за нелепое имя! Как будто он владелец поместья или что-то в этом роде. И когда я вошла в его офис, то поняла, что он действительно так о себе и думает.

Он невысокий и полный мужчина в твидовом жилете и слаксах. У него лысеющая голова, а за письменным столом из красного дерева стоят книги, которые кажутся старше самого кампуса. По выражению его лица я могу сказать, что этот человек станет для меня настоящей головной болью.

— Афина Сейнт. — Он произносит моё имя так, словно это что-то экзотическое и странное. Я небрежно бросаю рюкзак на деревянный пол, стараясь произвести как можно больше шума. — Перевелась из государственной школы. — Его фраза звучит неестественно, словно он пытается сказать что-то настолько неприличное, что у него не получается произнести это вслух. — Твоя мать – экономка в поместье Блэкмур.

— Да. — Я смотрю на него снизу вверх, слегка ссутулившись. — Моё поступление было частью её контракта по трудоустройству.

— Я знаю. Это очень великодушно со стороны мистера Сент-Винсента. Но, с другой стороны, он всегда питал слабость к менее удачливым.

Я стискиваю зубы. Я не могу спорить с ним, я это знаю. Моей маме нужна эта работа и защита Филипа Сент-Винсента. Пока мы живём, и она работает в поместье Блэкмур, никто из старых друзей моего отца не посмеет тронуть нас. В конце концов, они тоже работают на поместье, обеспечивая защиту оставшихся членов семей-основателей. Но если Сент-Винсент нас выгонит, нам несдобровать.

— Да, это было очень любезно с его стороны, — выдавливаю я из себя. — Мы очень благодарны. — Я хочу, чтобы это прозвучало искренне, но выходит слишком слащаво, почти саркастично. Декан Эджингтон смотрит на меня поверх своих бумаг, прищурившись. Его глаза слегка покраснели по краям, как у кролика.

— Так и должно быть, мисс Сейнт. Теперь, что касается вашего послужного списка в старой школе. Я вижу, что вы проводили много времени в кабинете директора. Не могли бы вы объяснить мне, почему?

Я пожимаю плечами.

— Детям нравится задирать других детей. А мне не нравится, когда надо мной издеваются.

— Исходя из этого, я бы предположил, что, возможно, именно вы всех травили. Драка за дракой. — Он цокает языком, листая мои старые школьные записи. — Поднос с обедом попал девочке в голову, мальчику сломали нос, ударили скейтбордом по лицу… боже мой, мисс Сейнт, в вас определенно есть склонность к насилию.

И снова я с трудом сдерживаю себя, чтобы не наброситься на него. Эта девочка назвала мою мать шлюхой, а парень, которому я сломала нос, расстегнул бретельку моего лифчика и засунул руку мне под рубашку. В то же время, в автобусе, он попытался засунуть другую руку мне в джинсы, а затем сказал, что я сама напросилась, что все байкерские шлюхи любят, когда их трахают и суют член во все места. Парень, чей скейтборд врезался ему в лицо, предположил, что мой отец был крысой.

В конце концов, мой отец оказался крысой, вот почему я оказалась в этой грёбаной ситуации. Но дело не в этом. Дело в том, что я никого не запугивала. Это всегда были другие, кто обзывал меня, пытался напасть и причинить боль мне и моей семье. В этом современном мире, возможно, и не стоит обижаться на оскорбления, но в моём прошлом они могли привести к более серьёзным последствиям.

В моей семье, например, оскорбления привели к тому, что мой отец погиб, а дом сгорел дотла.

— Конечно, учитывая вашу утрату, можно понять, почему в последнее время у вас были... вспышки гнева, — сказал декан Эджингтон, откладывая моё личное дело и переплетая пальцы. — Вы поджигали мусорное ведро в столовой?

— Это была не я.

— Есть сообщения от студентов, которые говорят, что видели вас, — настаивает он.

— Да, а подростки никогда не врут, — сказала я с раздражением. Ничто так не злит меня, как обвинения в том, чего я не совершала.

— Насколько мне помнится, мисс Сейнт, вы подросток. И не всегда управляемый. — Он откинулся на спинку стула, прищурив глаза. — Мы собрались здесь не для того, чтобы подробно обсуждать ваши прошлые заслуги. Я думаю, это говорит само за себя. Мы здесь для того, чтобы убедиться, что подобное поведение больше не повторится в школе Блэкмур. Потому что, я уверен, вы знаете, что мы не потерпим этого здесь. Вы меня понимаете?

— Думаю, да.

— Позвольте мне внести ясность. — Декан Эджингтон сделал глубокий вдох и, загибая пальцы, перечисляя: — В средней школе Блэкмур драки недопустимы. Травля также запрещена. Оскорбления и ненормативная лексика запрещены. Розыгрыши, такие как поджоги мусорных баков, не допускаются. Курение, алкоголь и наркотики, а также их употребление на территории кампуса или за его пределами также запрещены. Мне продолжать?

— Кажется, мне всё ясно. — На этот раз я стараюсь не допустить сарказма в свой голос, и, думаю, у меня это неплохо получается. По крайней мере, на этот раз он, кажется, не замечает этого.

— Очень хорошо. — Он закрывает моё досье и убирает его куда-то в свой стол. Он закончил со мной, его лицо ничего не выражало. Я была последним пунктом в его списке дел, рутинной работой, которую нужно было завершить. На самом деле ему наплевать на меня, на то, как ко мне здесь отнесутся и насколько хорошо я адаптируюсь. Я не удивлена, но это немного задевает. Я не думала, что так будет, но это так.

— Теперь ты можешь идти. — Он натянуто улыбается, и я встаю, позволяя ему разглядеть мой бледный живот, когда моя рубашка задирается, когда я перекидываю рюкзак через плечо. — О, и мисс Сейнт?

— Да? — Я останавливаюсь на полпути к двери и поворачиваюсь, чтобы взглянуть на декана Эджингтона, полного и угрюмого мужчину, сидящего за огромным столом, который делает его почти маленьким. Мне почти жаль его. Или было бы жаль, если бы не огромная, как дубинка, настойчивость в его глазах.

— Ваша юбка слишком короткая, мисс Сейнт. Пожалуйста, примите меры. У нас здесь очень строгий дресс-код.

Я дарю ему извиняющуюся улыбку, которую, я уверена, мне придётся часто использовать, пока я здесь.

— Простите, — говорю я с искренним раскаянием. — Я немедленно всё исправлю.

— Пожалуйста, сделайте это.

Я не собираюсь ничего исправлять. На самом деле, я уже начинаю задумываться о том, смогу ли я к завтрашнему дню поднять её ещё на полдюйма.

После этой встречи предстоящий день кажется немного более светлым, хотя и ненамного. Взглянув на свой старый iPhone, который уже устарел на четыре поколения, я увидела, что у меня есть десять минут, чтобы пересечь кампус и попасть на урок. Я уверена, что мой декан найдёт, что сказать по поводу моего опоздания на первое занятие в первый же день.

Я стремительно спускаюсь по каменным ступеням, даже не глядя, куда иду. Лишь мельком бросаю взгляд в ту сторону, куда мне придётся буквально бежать, чтобы успеть вовремя.

В результате я с такой силой врезаюсь в кого-то, поднимающегося по лестнице, что на секунду у меня перехватывает дыхание.

Этот кто-то пахнет чистым бельём и пряным одеколоном. У него необычайно крепкая грудь и мускулистые руки, которые подхватывают меня, когда я спотыкаюсь на лестнице и чуть не падаю.

Когда я поднимаю глаза, то встречаюсь взглядом с человеком, чьи зелёные глаза кажутся самыми яркими из всех, что я когда-либо видела. Они словно подводные водоросли, окружённые тёмными ресницами. Его кожа слегка загорела, приобретя тот светло-коричневый оттенок, который часто бывает у людей с бледной кожей, проводящих много времени на улице, но этот оттенок ещё не достиг такой тёмной глубины. И его руки всё ещё сжимают мои плечи.