Нечестивые (ЛП). Страница 19

И я убью этого ублюдка, когда найду его.

ГЛАВА 15

СЕЛЕНА

Поездка обратно к дому отрезвляет. Кайф от погони за Максвеллом больше не витает в воздухе. Оникс предложил отложить эту маленькую миссию на второй план, и я не могла не согласиться. Как бы прекрасно ни было пролить его кровь, сейчас это слишком рискованно, особенно зная, что кто-то определенно следит за нами.

Я не знаю, что они видели той ночью. Возможно, они не видели всего, что произошло с Йеном, а видели только другое тело, которое было там. На нас обоих были маски, так что не похоже, чтобы наши лица были видны человеку, прячущемуся в тени.

В любом случае, мы сейчас в чертовски щекотливой ситуации. Это когда охотник становится добычей, а хищник - добычей. И этого, черт возьми, не может быть.

Слишком многое поставлено на карту. Мы зашли слишком далеко, чтобы все пошло прахом из-за одной такой маленькой оплошности. А на самом деле все сводится ко мне и моему отсутствию контроля над импульсами. Если бы я могла просто перестать быть такой чертовски беспечной и научиться немного самоконтролю, этого бы не случилось.

С Йеном нужно было разобраться, несмотря ни на что. Он каким-то образом последовал за другим парнем туда и нашел его тело, которое было на Ониксе. Хотя я не могу сваливать всю вину на него. Мы увлеклись друг другом, погрузились в нашу маленькую извращенную игру и забыли, как важно в первую очередь позаботиться о дерьме. Нам следовало избавиться от тела и убрать улики, прежде чем предаваться нашим нечестивым увлечениям друг другом.

Оникс загоняет машину в гараж, но когда выходит, даже не потрудился зайти в дом. Я остаюсь на пассажирском сиденье, тупо уставившись в стену. Я понимаю его разочарование и волнение из-за меня прямо сейчас, но я не думаю, что это полностью направлено на меня.

Мы оба облажались, и теперь нам обоим нужно решить, как, черт возьми, нам с этим справиться.

У нас нет абсолютно никакой информации для работы. Нет имени таинственного человека, преследующего нас. У нас нет ни черта, что могло бы привязать их к психушке, только звук и ощущение. Наличие номерного знака было бы полезно, но даже в этом случае это могла быть угнанная машина.

Мы в полной заднице, и я не знаю, как, черт возьми, мы собираемся выбираться из этой передряги, в которую сами себя втянули.

Оникс выходит из гаража, его фигура исчезает, когда он обходит дом снаружи. Мне не нужно спрашивать, чтобы знать, куда он направляется. Он направляется в то место, где я всегда могу ожидать найти его, когда его разум в таком смятении — единственное место, где он может обрести тишину и разобраться в безумии в своем разуме.

Я медленно выхожу из машины, чувствуя, как в воздухе повисает напряжение. Вместо того чтобы выплескивать свой гнев, я прячу его глубоко внутри и аккуратно закрываю дверь, а не хлопаю ею. В доме собаки молчат; их приучили не лаять. Если бы кто-нибудь попытался проникнуть внутрь, он не ожидал бы столкнуться с двумя злобными животными, потому что они не издают ни звука и не привлекают к себе внимания. Они становятся невидимыми, прячась в темноте, пока не придет время атаковать.

Возможно, пришло время прибегнуть к настоящим анималистическим мерам. Пришло время вырвать страницу из их учебника.

Я обхожу дом сбоку, направляясь во внутренний дворик, когда слышу плеск воды. Проходя мимо открытой секции в задней части дома, я вижу одежду Оникса, сваленную в кучу у края бассейна. Вместо того чтобы прыгнуть за ним, я сажусь на край и опускаю ноги в воду.

Поначалу Оникс не опускается на дно. Вместо этого он приходит в форму и проплывает всю длину бассейна. Его лицо показывается на поверхности, когда он выныривает, чтобы глотнуть воздуха, прежде чем снова нырнуть под воду. Оттолкнувшись от бортика бассейна, он снова проплывает всю длину с той же идеальной формой, в какой был в школьной команде по плаванию.

Я смотрю, загипнотизированная тем, как его тело скользит по воде. Он лишь периодически использует руки, проносясь сквозь меняющиеся цвета и дрыгая ногами. Каждое движение обдумано. Нет ничего необдуманного в том, как он маневрирует в воде, доводя свое тело до крайних мер, когда вымещает потрясение на себе.

В этом нет ничего необычного для него, но в большинстве случаев это происходит посреди ночи, и к тому времени, когда я спускаюсь сюда, он уже тонет на дне пропасти. Не часто мне удается увидеть его в действии, на самом деле вот так плывущим по воде.

Когда мы были в приемной семье, у нас не было бассейна, но Оникс был одержим водой и плаванием. Я всегда предполагала, что для него это была своего рода отдушина, что-то безвредное для других, тогда как на самом деле он хотел утопить своих врагов в водах, по которым плавал.

Раньше я ходила с ним в бассейн, оставалась там часами по вечерам вместо того, чтобы возвращаться в наш жестокий дом, просто наблюдая за тем, как он тренируется. Вскоре после этого его плавание приняло зловещий оборот, когда он понял, что может оттолкнуться еще дальше, погрузившись на дно и задержав дыхание.

В этом было что-то такое завораживающее. Когда я впервые увидела, как он это делает, я подумала, что он тонет, но потом заметила, что он не двигается. Не было ни паники, ни отчаяния, стремящихся вырваться на поверхность воды. Он был спокоен, плавая на дне бассейна и затаив дыхание.

Любой человек в здравом уме запаниковал бы и нырнул в воду, чтобы вытащить его до того, как его легкие наполнятся хлорированной водой. Но только не я. К счастью для нас обоих, я никогда не была в здравом уме. Вместо того чтобы нырнуть за ним, я села на край бассейна и просто наблюдала за ним, пока он в конце концов не вынырнул, чтобы глотнуть воздуха.

Вскоре он пригласил меня в бассейн вместе с собой. Я понимала привлекательность того, что он делал, но я не была так увлечена этим, как он. Однако я была увлечена им, поэтому, несмотря на то, что это было не в моем вкусе, я осталась и предавалась этому вместе с ним.

Самым важным было всегда быть рядом друг с другом, и я была слишком одержима Ониксом, чтобы когда-либо подумать о том, чтобы развернуться и уйти. Мы следовали друг за другом по самым темным коридорам, всегда потакая желаниям другого.

Теперь правила игры изменились. Это даже больше не гребаная игра. Теперь это настоящая гребаная жизнь. Это вопрос жизни и смерти.

И я могу пообещать тебе, что, когда дойдет до этого, это никогда не будет Оникс и моей смертью.

Тот, кто посмеет угрожать нам, разрушить все, что мы построили, — тот умрет.

Вместо того, чтобы опуститься на дно, когда он заканчивает свои круги, Оникс подплывает ко мне. Его голова показывается на поверхности, когда он хватается за край бассейна рядом с моей ногой. Я наблюдаю, как поднимается его грудь, когда он делает глубокий вдох, прежде чем откинуть мокрые волосы с лица, и маленькие капельки падают вниз и падают на его щеки.

- Чувствуешь себя лучше? - тихо спрашиваю я его, погружая ноги в воду и дрыгая ими взад-вперед.

Оникс смотрит на меня, его ярко-голубые глаза сияют под солнцем, висящим в небе над нами. - Ни хрена, - его ноздри раздуваются, когда он делает еще один глубокий вдох. Я отрываю от него взгляд, наблюдая за меняющимися оттенками цветов вокруг его тела в воде. - Я не знаю, что еще делать.

- Ты хотел пойти к себе домой, туда, где, по твоему мнению, лучше всего? - спрашиваю я, не вынося никакого осуждения из своего голоса, потому что его нет. Я знаю, что иногда нужно Ониксу, но я не знаю, что еще предложить прямо сейчас. - Я присоединюсь к тебе, если хочешь.

Оникс качает головой, капли с его волос падают мне на ноги. - Я не знаю, поможет ли это вообще, - говорит он низким голосом и искренностью в его тоне. - Я, честно говоря, не знаю, что, черт возьми, мы должны делать прямо сейчас.

- Я знаю, - соглашаюсь я с ним, медленно кивая. - Мы находимся в ситуации, в которой, я не думаю, что мы когда-либо были раньше, но я думаю, что у меня может быть идея, как мы можем справиться с этим.