Ткач Кошмаров. Книга 4 (СИ). Страница 46

Единственное, что могло мне хоть как-то помочь и обеспечить шанс на победу — его опьянение, не только мешающее нормально соображать, но и тормозящее движение Потока в теле.

Раган медленно разжал кулаки. На его ладонях вспыхнули ярко-желтые, искрящиеся молниями рукавицы.

— Я покажу тебе… Что значит… настоящая боль.

Я едва успел создать защитную сферу, когда первая атака отца пронзила воздух. Ударная волна ударила в грудь, отбросив меня через весь кабинет.

Если бы не демпфер из нитей, мое хрупкое тело без грамма усиливающей энергии уже превратилось бы в кашу.

Раган стоял в центре комнаты, его массивная фигура подсвечивалась алым заревом горящих документов в камине.

Я резко перекатился за перевернутый дубовый стол, едва уклоняясь от очередного удара. Кулак отца пробил каменную стену с грохотом, сравнимым разве что с артиллерийским залпом.

Обломки гранита дождем посыпались на некогда роскошный ковер, теперь превращенный в решето.

Белые энергетические нити прочертили воздух, цепляясь за запястья Рагана, но он лишь рванул на себя, вырывая целые пласты паркета вместе с балками перекрытия. Деревянные щепки вонзились в мои щеки, оставляя горячие полосы боли.

— УМРИ, НЕДОНОСОК! — его рев сотряс остатки витражей в окнах.

Раган размахнулся, и ударная волна снесла половину стены, открывая вид на ночной сад. Холодный ветер ворвался в помещение, разбрасывая обгоревшие документы и осколки хрусталя.

Я перекувыркнулся через разбитый письменный стол. Ананси выпустил серию точечных ударов по нервным узлам и сразу же бур из нитей, такой же, каким я обезвредил теневика в форте Талвар, вонзился в подреберье отца — удар, который должен был парализовать любого другого бойца.

Раган лишь захохотал — хриплым, животным смехом — и бросился в рукопашную.

Я отступал, продолжая атаковать его нитями со всех сторон. Он ломал стены и перекрытия, как бумажные ширмы. Вскоре, пробив еще и пол второго этажа, мы оказались в саду, начав уничтожать изящные статуи, аккуратные посадки и парочку фонтанов.

— Ты… не мой… сын! — он выплюнул эти слова вместе с кровавой слюной (десятки моих атак все-таки находили бреши в его нестабильной обороне).

Ананси дрожал на моем плече, его нити пульсировали слабым светом.

Когда Раган рванул на меня вочередной раз, я уже был готов. Его удар раскрошил мраморный фонтан, но я успел отпрыгнуть, одновременно выпуская Ананси вперед.

Паук выпустил не просто нити — а целую энергетическую сеть, насквозь пропитанную Потоком. Подготовка этой техники вынудила меня ограничиваться сравнительно простыми контрударами, ежесекундно рискуя пробитым черепом, но оно того стоило.

Сеть накрыла отца, затягиваясь, как удавка. Он принялся рвать ее, но, в отличие от обычных нитей, эти затягивались и срастались сами собой.

Тогда Раган, взревев будто дикий зверь, поднялся в воздух на энергии Потока и, пока сеть на нем продолжала стягиваться, устремился ко мне и сумел, прорвав своей перчаткой несколько звеньев, схватить меня за горло.

Его пальцы, обожженные тончайшими нитями едва ли не до костей, впились в шею. Мир поплыл перед глазами, окрашиваясь в черно-красные тона. Но я успел ударить ладонью ему в солнечное сплетение, выпустив почти весь оставшийся у Ананси Поток прямо в Ледник отца, дестабилизируя его энергию.

Он рухнул на колени. Ананси в последнем усилии восстановил сеть, используя стремительно покидающую тело отца энергию против него же.

— Сам… напросился… — прохрипел я, потирая шею, на которой наверняка остались четкие следы его пальцев.

Раган завалился на бок, тяжелый, как поваленный дуб. Его дыхание стало ровным, но глубоким — он не потерял сознание, но был обездвижен. Глаза, наконец, прояснились.

Вокруг нас лежали руины — исковерканные металлические конструкции, когда-то бывшие лавками обугленные растения, лужи воды и обломки мрамора.

Ананси слабо пошевелился на моем плече, его энергия почти иссякла. Я выпрямился, глядя на отца, который теперь смотрел на меня ясным — и бесконечно усталым — взглядом.

Тишина после битвы была оглушительной. Даже ветер стих, будто затаив дыхание. Вдалеке, за дырами в стенах, слышался треск пожаров, охвативших восточное крыло.

— Лейран… — прошептал отец. — Прости…

— Не хочу тебя слушать, пока ты в таком состоянии, — отрезал я, — Ты пришел в себя? Или мне ждать очередного нападения?

— Все в порядке, — выдохнул он. — Я себя контролирую.

Взмахом руки я развеял энергетическую сеть.

— Приходи в себя. И не забудь извиниться перед Найлой. Я буду ждать где-нибудь в той части дома, что ты не порушил.

С этими словами я развернулся и направился обратно в поместье, нашел уцелевшую комнату и тяжело рухнул спиной на кровать. Понятно, что сказанные Раганом слова стоило делить на пять, а то и на десять. Опьянение и неизбывное горе от потери почти всех детей и внуков разом — сложно было представить, что творилось в его голове и на сердце.

Тем не менее, после того, как Раган столько раз демонстрировал свою готовность и желание поддерживать меня во всем, что я действительно начал вполне искренне ему доверять и даже почти что признал, как настоящего отца, его слова были, мягко говоря, неприятны.

Особенно на фоне всего того, что мне сказал врач. Силы, которые я копил для разговора с отцом, чтобы спокойно и уверенно объяснить ему необходимость поездки в Холодную Звезду (я в любом случае намеревался запросить у королеского клана сведения, вытянутые из пойманных агентов, но почти не сомневался, что мне откажут), испарились как дым. И дело было не в сражении, как таковом.

М-да. А ведь так храбрился, чтобы не думать о том, что меня может ждать, если я не смогу найти технику белого шума. Что же, ладно. Все равно после того, что произошло, отец не решится пытаться меня останавливать или переубеждать. Так что силы на разговор особо не понадобятся.

Ощущая продолжающую стремительно нарастать усталость, я, тяжело вздохнув напоследок, закрыл глаза и почти тут же заснул. С учетом того, что я собирался начать действовать сразу после того, как вернусь из поместья иф Регул, вероятно, это был мой последний мирный сон на следующие месяцы, так что им стоило насладиться по полной.

Очнулся я, когда на улице уже было темно, лежа не поперек кровати, а по-нормальному — вдоль, и накрытый одеялом. В комнате тоже царил полумрак, разгоняемый лишь небольшим настольным светильником, выхватывавшим из черноты фигуру отца. Он сидел в кресле перед столом, развернув его в вполоборота, постукивая по столешнице одной рукой.

Когда я открыл глаза, он повернул голову в мою сторону и грустно улыбнулся.

— Прости, Лейр. За все.

— Перед Найлой извинился? — спросил я.

— Конечно.

— Тогда забыли. Сколько я спал?

— Часов… — он глянул на стену, где тихо тикали старинные часы с большим медным маятником. — Тридцать, наверное. Может чуть больше.

— Тридцать⁈ — я, разумеется, не стал подскакивать, но осознание было неприятным. Я потерял день, который мог потратить на поиски средства своего спасения.

Впрочем, через несколько секунд вместе с ощущением приятной легкости в теле пришло и осознание того, что этот сон мне, похоже, был реально необходим, так что смысла убиваться нет. Если бы продолжил себя перенапрягать, в какой-то момент просто рухнул бы и провел в кровати не тридцать часов, а все триста.

Судя по тому, что Раган, собиравшийся встать и что-то сказать, расслабился и молча кивнул, он мне хотел сказать то же самое.

— Пока ты спал, я узнал насчет твоей ситуации с ногами, — произнес он спустя еще секунд десять. — Я не стану тебя ни в чем убеждать, просто хочу еще раз спросить: ты уверен, что не хочешь ампутации?

— Нет, — кратко ответил я.

— В таком случае мне остается лишь помочь тебе всем, чем смогу.

— Мне ничего не нужно, — начал было я, но Раган поднял руку, останавливая меня.

— Я знаю, что у тебя уже даже больше влияния, чем у меня, и денег достаточно, и что Курт обещал оказать всестороннюю поддержку. Единственное, чего тебе сейчас недостает — это времени. Вернее, тебе не хватает силы, чтобы обеспечить себе дополнительное время.