Ткач Кошмаров. Книга 4 (СИ). Страница 37

###

Я стоял, опираясь на рукоятки специальной стойки, перед матовой поверхностью диагностического зеркала, отражавшего движение Потока в моем теле. Пальцы непроизвольно сжались в кулаки, и я услышал характерный хруст суставов — слишком громкий в этой стерильной тишине.

Ананси, сидевший у меня на левом плече, в зеркале выглядевший как сгусток белого сияния, шевельнул передними лапками, его белоснежное тельце контрастировало с темной тканью моей рубашки.

— Показатели неудовлетворительные, — раздался спокойный голос доктора Лисандра.

Он стоял по другую сторону зеркала, с его стороны прозрачного, и изучал мое состояние. Впрочем, он мог и не говорить вслух. Я и так видел хаотично скручивающийся и клубящийся, будто витки сигаретного дыма, Поток, начинающийся от середине икр.

Интересно, изменилось бы что-нибудь в моей жизни, если бы меня просканировали через такое зеркало в детстве? Верилось слабо, но некоторое сожаление все равно оставалось.

После ритуала прорыва в сферу Сдвига Тверди выше середины икр все вернулось в норму. Поток двигался стабильно и плавно, но я знал: если добавить к этому естественному течению хоть немного сверх, то «лишняя» энергия просто утечет через искаженные области, где течения не были закольцованы.

Я перевел взгляд на свои ноги. Бледная кожа, тонкие мышцы, едва заметная дрожь в пальцах — всё тот же контраст с жилистым, мощным торсом и руками, покрытыми тугими мускулами.

После возвращения из форта Талвар я начал потихоньку тренировать бедра, но до какого-то удовлетворительного результата были еще недели, если не месяцы упражнений и физиотерапии.

— Шансы есть? — спросил я, тоже уже зная ответ.

Полная процедура застывания Потока в человеческом теле с переносом контроля над высшей мозговой деятельностью на проводника была еще на начальных стадиях разработки. Однако общие ее принципы и противопоказания к проведению уже были примерно известны.

И для меня это были мягко говоря неутешительные новости.

— Ни малейших, — покачал головой Лисандр, высовываясь из-за зеркала. — Мне жаль, Лейран, но пока вам не удастся как-то разорвать этот замкнутый круг, все будет бессмысленно.

Я ударил кулаком по рукояти стойки. Снова путь, ведущий в никуда.

Поток в моем теле было невозможно остановить полностью из-за искаженных и застоявшихся его частей в ногах. Без заморозки Потока по готовящейся процедуре мое тело не сможет стать сильнее и крепче. А с телом уровня обычного человека попытка убрать искаженный Поток с вероятностью в девяносто девять и девять процентов приведет к моей смерти.

Вот уж действительно — замкнутый круг. Лисандр целиком вышел из-за зеркала и положил мне руку на плечо.

— Без полной стабилизации потоков… других вариантов нет.

Я горько усмехнулся.

— Опять я придумал что-то для других, а не для себя.

###

Я сидел в полумраке обзорной комнаты, один, погрузившись в раздумья. Воздух пахло озоном и стерильностью, но мне нравился этот запах.

Передо мной за бронированным стеклом лежал Замерший ящер. Существо, подсказавшее мне идею для очередного научного и, вероятно, военного прорыва, но мне самому отказавшее в шансе на нормальную жизнь.

Однако опускать руки я не собирался. Вот уже восьмую неделю, продолжая вместе с остальными учеными Исследовательского Центра клана, куда когда-то так боялся попасть, разрабатывать процедуру заморозки человеческого Потока, самостоятельно изучал кое-что другое.

Замершие не нуждались в пище, их тела будто застыли в состоянии идеальности. Но все равно было удивительно, что этот ящер уже почти два месяца провел в состоянии, напоминавшем кому, и продолжал выглядеть почти также, как в момент его обнаружения в грузовике Холодной Звезды.

Чем это состояние было вызвано, я выяснил. Даже в Исследовательском Центре об этом способе было мало информации, но я нашел и его название, и общее описание процесса.

Называлось это белым шумом. По сути это была самоподдерживающаяся структура, состоящая из миллионов крошечных флуктуаций энергии, питавшийся любым доступным Потоком.

Благодаря белому шуму Поток внутри Замершего не приходил в полноценное движение, что привело бы к превращению его в обычную тварь Топей, но и находился в слишком подвижном состоянии, чтобы перестроившийся на неподвижный Поток организм Замершего мог начать нормально функционировать.

Грубо говоря, белый шум заполнял мышцы, ткани и органы ящера, включая его мозг, огромным количеством помех, мешавших существу очнуться.

Согласно моей теории, если я смогу воспроизвести белый шум в своих ногах, то эти вихри, для поддержания самих себя использующие окружающую энергию, настолько маленькие, что им было наплевать, замерший Поток, нормальный или искаженный, смогут за относительно небольшое время переработать весь «гнилой» Поток в моих ногах, открыв дорогу чистой энергии.

В таком случае мне даже замораживать Поток в теле не понадобится, ведь я смогу начать практиковаться в контроле Потока сам. Проблема была в том, что за эти восемь недель я не только не придумал, как воспроизвести белый шум, но и понял, что сделать это, не имея исходных данных, практически невозможно.

Мне нужен был тот, кто наложил технику белого шума на ящера, ну или в крайнем случае его подробные записи о процессе. Иначе на попытки подобрать правильные комбинации десятка параметров, чтобы шум не рассеялся, не начал бесконтрольно распространяться по телу и не вышел из-под контроля, могли уйти не месяцы, а годы. Даже с полной поддержкой Института.

К сожалению, этот вопрос пока что приходилось отложить. Как минимум до того момента, когда я смогу через Курта связаться с начальством королевской контрразведки и запросить у них информацию о тех агентах из Холодной Звезды, которых мы поймали в форте.

Отбросив ручку, которую я от рассеянности крутил между пальцами, я с наигранным кряхтением поднялся с места. Работа по разработке процедуры заморозки Потока продолжится и без меня, хотя мне все-таки придется периодически являться в Институт, так как мои знания о проводниках и мои нити, способные стать идеальным аналитическим инструментом, были пока что незаменимы.

Но на ближайшую неделю-полторы я мог заняться своими делами. Как минимум стоило наведаться в центр стажировки, откуда я снова пропал почти на два месяца. За всеми этими тайными операциями, заговорами и исследованиями уже начало забываться, что я так-то кадет и должен учиться.

Хотя с учетом того, что мой уровень уже был выше, чем у большинства инструкторов, учиться уже как будто бы было нечему.

###

Я толкнул дубовую дверь своих апартаментов кадета-короля плечом, услышав знакомый скрип петель, который так и не удалось устранить, несмотря на все мои жалобы. Ананси, сидевший на моем правом плече, резко втянул лапки, когда я замер на пороге.

На полированном столе из черного дуба, где обычно лежали только пыль и пара забытых перьев, теперь покоился продолговатый серый конверт. Бумага была плотной, дорогой, с едва заметным тиснением в виде звездчатых узоров по краям — фирменный знак королевской бумажной мануфактуры.

Я медленно провел указательным пальцем по конверту, ощущая подушечкой легкую шероховатость качественной бумаги. Ни сургучной печати, ни герба — только мое имя, выведенное чернилами глубокого синего цвета, которые на свету отливали фиолетовым.

Отправитель такого письма, с учетом неофициальности, мог быть только один.

— Ну что, Ан, — хмыкнул я, — похоже, наш благородный друг сдержал слово.

Конверт раскрылся с характерным шелестом. Внутри лежал сложенный втрое лист пергамента.

Бумага оказалась тоньше, чем казалось, почти прозрачной, но прочной. Чернила легли ровно, без подтеков:

«Если ты читаешь это, значит, я выполнил свою часть договора. Информация об экспериментах Валгуса иль Антареса находится на первом почтампте с пометкой до востребования на имя Серебряного Странника(это был псевдоним, который принц Барион использовал, анонимно сражаясь на Львиной Арене)».