Быть неизменным (СИ). Страница 19

Сейчас огромный вепрь разносил деревню в щепки, разбивая бревенчатые дома жалких людишек. Интересовался местными чудовищами? Получи, млять, чудовище и распишись в журнале приёма-передачи злобных тварей. От открывшейся картины я невольно замер и аж присвистнул со словами:

— Охренеть не встать…

— Надо отходить, пока он нас не видит — через пару секунд проговорила Айва, догнав меня и резко осадив лошадь — Тут разве что вся дружина шевалье Клайва сладит, если не побоится из-за стен высунуться.

— Охренеть, говорю, какая здоровая свинья, за один присест сожрать не получится — проворчал я, сбрасывая с плеч мешок с трофеями, беря в руки цвайхандер. За собственное, пусть и недолгое, оцепенение было стыдно. Пока я тут сопли жую, там люди умирают — Бери Каллисто и схоронитесь в лесу, пока я не закончу.

— В одиночку это самоубийство. А я могу помочь — скороговоркой проговорила девушка, которая будто разрывалась между противоречивыми чувствами, и хлопнула по луку у седла, доставшемуся ей от одного из бандитов. Это было очень смело, но при этом не менее глупо.

Но оно наверно и не удивительно. Да, сделать один человек такой твари мало что может, стрелы её вряд ли возьмут и бегает она побыстрее лошади. Однако Айва была девкой не испорченной и не гнилой, а потому испытывала здоровое желание чем-то помочь человеку, который её спас. Это весьма приятно контрастировало с земными реалиями, где если вступишься за какую-нибудь даму, до которой непонятный обрыган докопался в тёмной подворотне, она просто убежит и даже не озадачится тем, чтобы позвать на помощь ещё кого-нибудь или позвонить в полицию, оставив тебе все проблемы. Ну или вообще окажется, что по мордам ей даёт её парень, у них это обычные брачные игры животных, а на тебя напишут два заявления за то, что ты на этого несчастного ни с того, ни с сего набросился с кулаками, сволочь такая, а потом наверняка хотел с бедной девочкой что-то нехорошее сделать.

Так что желание девушки рискнуть своей жизнью в моих глазах очень дорогого стоило, а потому я вдвойне хотел избежать опасности для неё. Тут есть только один демон, который в случае чего способен регенерировать даже тяжёлые травмы. А потому у меня нет причин безучастно смотреть, как на моих глазах умирают поселившиеся не в том месте пейзане, а вот Айве лучше бы спрятаться за деревьями и не отсвечивать. О чём я ей и сказал:

— Не лезь. У меня есть план, ты только помешаешь.

На том наш разговор оказался окончен и я опять втопил вперёд, двигаясь если не на пределе своих возможностей, то весьма близко к ним. Ещё один кирпичик в башню подозрений о том, что у меня очень непростые родители, но плевать. В Империи, насколько я понимаю, несколько вагонов аристократов, которые владеют не только титулами, но и наследием крови или жутко секретными родовыми техниками. Ну подарил какой-то из них ночь крестьянке на сеновале, а у неё вырос ландскнехт и что с того? Тут что пнём по сове, что совой об пень, при любом раскладе отмажусь от любых ненужных мне подозрений. И уж точно я не собирался тормозить скорость своего бега, давая вепрю убить ещё кого-то. Хватит того, что пока бежал, разъярённый чем-то зверь «разобрал» очередную избу и на моих глазах наступил копытом на спину пытающейся выбраться из под обломков молодухи. Иногда чуткий слух это не подспорье, а проблема. Отсюда мне было вполне отчётливо слышно, как хрустнули человеческие кости. От избытка чувств я аж заорал:

— Сюда! Сюда, су|{@, башку поверни!

Удивительно, но мой вопль привлёк внимание вепря и он попёр не на очередной дом, чтобы разнести его могучими клыками, а на наглую букашку, что посмела что-то тут кричать. Его мысли читались с трудом, но в них был отчётливый отпечаток злости на двуногих, что его когда-то ранили и видимо для свинячьих глаз я походил на одного из них как-то больше здешних крестьян. Так что побежал этот кабанчик весьма бодро, вскоре попытавшись надеть меня на свой клык. Я резко ушёл в бок, разминувшись с этим живым тараном и рубанул его по ногам, но без особого успеха. Цвайхандер был всё таки не рельсой, которой я мог бы бить со всей своей демонической дури. Его клинок имел отнюдь не нулевой шанс сломаться, как подсказывала память солдат удачи. А шкура и плоть противника были почти так же тверды, как дерево. Однако даже неглубокая рана разъярила кабана ещё сильнее и он издал громкий, утробный звук. Наверное это даже было злобное хрюканье.

Однако как бы там ни было, а скотина окончательно переключилась на меня, оставив людей в покое и это было хорошо. Для того к нему и торопился. Он же пронёсся мимо двуногого с острой железкой, заложил петлю, так как не мог остановиться, мгновенно совладав со своей огромной массой. Не знаю сколько он весил, но при добрых шести метрах в холке наверняка немало. И это играло мне на руку, позволив отбежать ещё чуть в сторону и опять увернуться от кабаньих клыков, аккуратно рубанув по второй ноге скотины. Оная скотина басовито взвизгнула, заложила новый разворот и опять побежала на меня, но я уже был ближе к лесу и сосредоточенно проговорил:

— Ну иди сюда, бекон эриманфский.

Кабан вряд ли слышал про своего родственника, пересёкшегося с Гераклом во время его двенадцати подвигов, но ему это наверно было и не нужно. Злобная свинья преисполнилась желания уничтожить двуногого, сделавшего ему больно и неслась вперёд, не разбирая дороги. Я же решил ещё сильнее разозлить тварь, припомнив одну книжку про первобытных людей. Там охотник вышел с двумя копьями против тура. Уворачиваясь от рогатого вожака стада в случайную сторону, человек то одним, то другим острым каменным наконечником бил здоровенное животное в пах. То в ярости пыталось с разбега поднять мужика на рога до тех пор, пока силы его окончательно не оставили. Тогда охотник подошёл поближе с левой стороны и метким броском отправил одно из копий в сердце зверя.

У меня был лишь один двуручник, что короче древкового оружия, но на моей стороне играла нечеловеческая ловкость. Риск конечно был не малым, в случае неудачи эта скотина меня могла тут тонким слоем размазать и неизвестно, хватит ли моего самоисцеления, чтобы не дать мне сдохнуть. Ну или не стать дурачком, если лесной свинтус хорошенько наступит на мою черепушку. Однако я пошёл на авантюру и трюк к моей радости вполне удался. Кабан завизжал ещё громче, снёс попавшееся на пути дерево так, что только щепки полетели, сделал разворот и побежал на меня, а на его разум словно упала настоящая пелена ярости. По сравнению с ней, прежде зверёк был лишь слегка раздражён. Я же с трудом увернулся, не помышляя пока о новом ударе в чувствительное пузо у задних ног или кое-что ещё более интимное и стал отступать дальше в лес. Растущий в нём то тут то там кустарник слегка ухудшал манёвр, приходилось тщательно продумывать свой маршрут заранее, но и кабану между деревьев стало сложнее, чем в чистом поле. К тому же мы вскоре перестали быть видны из деревни, со стен замка и из-за поворота дороги, а я смог действовать ещё свободнее. Эмоции эмоциями, но всё же если умеешь считать до десяти, порой стоит по возможности остановиться на семи.

Раны, что наносились животному мечом, были невелики, но безмерно его ярили. Могучий дуб, бывший за моей спиной, пережил очередную атаку злобной свиньи, но даже как-то покосился. Возможно ещё пару раз и эта тварь выкорчевала бы огромное дерево, а у меня невольно вырвались слова:

— Когда бы вверх могла поднять ты рыло

Тебе бы видно было

Что жёлуди на мне растут.

Бекон предсказуемо не оценил творчество Крылова и вновь бросился на меня, но от предыдущего удара похоже слегка потерялся, да и вообще успел уже подустать, сбавив темп. Было искушение попробовать загнать меч встречным колющим ударом в свиной глаз до самого мозга, но я сдержался. Самоуверенность не доводит до добра, а потому лучше планомерно измотать скотину, ведь в отличии от неё я фактически не устаю. Так что куча пока что живого сала получила новый обидный тычок в район паха, подпитавший её ярость, а я продолжил уводить её подальше от лишних глаз. Своеобразная коррида длилась ещё с пол часа, пока свинина наконец не начала пытаться подходить ко мне не торопясь и лишь приблизившись срываться вперёд, пытаясь поразить мою вёрткую тушку клыками. Стало сложнее, но я по прежнему был слишком быстр и ловок, чтобы уставший кабан меня достал. К тому же разок замешкавшись, зверь распрощался с левым глазом, лишившись половины обзора. После этого свин правда на какое-то время стал пободрее, но вскоре его запал опять начал пропадать.