Феодал. Том 2 (СИ). Страница 7

— Какие-то мрази зарезали его на похоронах Троекурского, полиция их никак не может найти…

Я уже не обращал на него внимания и понял к чему чёрное платье.

— Подождите здесь, секунду, — попросил я и отошёл обратно к чете Кислица. — Мне очень жаль, это мой адвокат, случился срочный вопрос по слушаниям, так что в этот раз не получится мило поболтать, но мы с вами ещё увидимся, Антон Павлович. Скорее всего, когда я уже буду в другом статусе. Наталья Антоновна, Лариса Павловна, — кивнул я матери с дочкой, — получил изысканное удовольствие от знакомства с вами. Не успел похвалить ваши наряды. Уверяю, до этого обязательно дошло бы, но дела-дела.

— Та девушка ваш адвокат? — с сомнением спросила мадам Кислица.

— О да, Троекурская, она сейчас в трауре, — я быстренько оплатил счёт и распрощался со знатной четой, ощущая спиной, как они провожают меня взглядом.

— Марина Васильевна, это никуда не годится! — сердито сказал я, вклиниваясь в бесконечную ругань Спицына. — Я вам плачу такие деньги не для того, чтобы вы игнорировали меня. Потрудитесь сейчас же объясниться. Иван Геннадьевич, сожалею о вашем отце, но у меня на кону суд за наследство, — я взял под руку девушку и повёл её на выход, где любезный швейцар отдал мне оружие и открыл дверь.

— Марина, — крикнул вслед ухажёр, но та лишь беспомощно повела плечом.

— Он прав, Иван Геннадьевич, перенесём ужин на другой день…

Снаружи я сразу же подозвал извозчика, пока тот лопух не опомнился. Подав Троекурской руку, я помог ей взобраться, а после одним прыжком оказался внутри.

— Гони! — приказал я, махнув десятирублёвой бумажкой, и ямщик бодро тронулся, удаляясь от «Империаля».

Мы обернулись и увидели, как Спицын в ярости выбежал на улицу. Его комичный растрëпанный вид вызвал у нас приступ хохота.

— Пхх, смотри, он чуть не грохнулся со ступенек, — тронула меня за плечо Марина и снова рассмеялась, ей явно полегчало.

— Как тебя угораздило?

— Контора отошла ему по наследству, вот и пригрозил меня вышвырнуть, если не пойду с ним, что поделать? — философски заключила она.

— Но у вас же равные доли или я ошибаюсь? А и да, мои соболезнования по поводу папеньки, я не знал. Надо было сказать.

— И что бы вы сделали?

— Как минимум пришёл бы на похороны, вы сами не пострадали?

— Нет, Спицина убили возле другого выхода, мне повезло, — как-то слишком спокойно ответила девушка, — а по поводу долей тут печальная ситуация. Мой отец наделал больших долгов, к тому же на старости лет сильно сдал. Пришлось почти всё продать.

— Значит, мои догадки оказались верны?

— Вы о чём?

— По поводу «серой мыши», которую вы из себя разыгрывали.

— Мир мужчин жесток, Владимир, и таких, как я не воспринимают всерьёз. Лучше уж быть серой мышью, чем отбиваться от толп поклонников, мешающих учиться.

— Но сейчас вы больше не притворяетесь?

— Нет. Ни к чему.

— Объясните, — попросил я, поворачиваясь к ней боком.

Преображение просто колоссальное: вместо сутулой спины — осанка как в лучших благородных домах, ухоженные мягкие волны тёмных волос, здоровая бархатная кожа, увеличившаяся в размерах грудь, вся мимика расслаблена, в Троекурской сквозила одновременно женственность и уверенность не только в силе своей красоты. Она хорошо знала себе цену.

— Это моë последнее дело. Закончу его и открою свою практику.

— Смелое решение, — ответил я, — но есть ли у вас на это средства?

— Средства есть, Владимир Денисович, а что вы хотели вступить в долю?

— Сначала выиграйте мне дело, а потом посмотрим, — откинувшись на спинку сиденья, ответил я. — В ближайшие дни всë должно закончиться.

— Надеюсь, — сказала она и замолчала на какое-то время.

Я попросил извозчика отвезти девушку и проводил до дверей. В дороге мы успели поболтать о всяких пустяках, не хотелось говорить о делах в конце дня, потому и расстались мы на приятной ноте.

— Отвези меня в соседний квартал и высади, — попросил я извозчика, когда запрыгнул обратно.

Что-то не нравилось мне в её поведении. Как будто бы всё нормально, но интуиция буквально кричала о несостыковках.

— Дружище, а ты случайно не знаешь, сколько выездов с Покровского погоста?

— Как же не знать, знаю, у меня там бабка похоронена, — ответил мужичок и потёр рукой нос. — Один выезд, других нет.

— Понял тебя, — что и требовалось доказать.

Соврала в одном, соврала и в остальном.

— А что случилось там, говорят, зарезали кого?

— Ага, а то как же, весь город об этом гудит. Адвокатишку того самого ножичком изверги и порешили. Говорят, не меньше пятнадцати ударов получил, — ямщик перекрестился. — А вот девке, что с ним была, повезло — не тронули, ну хоть совесть какая осталась, на том спасибо…

— Погоди, какой ещё девке?

— Ну дык которая, как её бишь там, Троекурова, Трикурская…

— Троекурская?

— Она самая. Нашли её в бессознанке, говорит, испугалась, ничего не видела.

— Разворачивай.

— Ась? А что туда не надо?

— Я говорю, разворачивай, отвези меня обратно к дому.

— В смысле к зазнобе вашей?

— Поговори мне ещё, — раздражённо хлопнул я его по плечу.

— Да кто ж вас поймёт, все обижаются… — пробурчал что-то под нос старик и развернулся.

Марина жила в одноэтажном доме на несколько хозяев. Один подъезд — одна квартира. Улицы освещались тусклыми фонарями, прохожих почти нет, а по подворотням гулял прохладный ветер. Пахло подступающей осенью.

Извозчик как раз выехал на нужную улицу, как я подметил ошивающегося возле дверного прохода подозрительного субъекта. Он как раз ковырялся в замке, когда услышал цоканье копыт и резко развернулся, засунув руки в карманы.

— За ним вот аккуратно едь, только не спугни, ещё десятку дам, понял?

— Сделаем, — насупился дед, и, насвистывая, покатил вдоль бордюра.

Я вжался внутрь, чтобы тень падала на лицо, а сам положил на колени загодя оголённый меч, ножны отодвинул.

Отвага (40/100)

Харизма (16/100)

Убийца ©

Мясник (E)

Преданность к «В. Д. Черноярскому» (0/100)

Достигнут предельный уровень развития.

Троекурская почему-то решила не рассказывать про угрозы в свой адрес, но я придерживался той позиции, что всё, кто со мной в одной лодке, подлежат моей защите. Я не дам обижать своих людей, а в Марине я видел ценный кадр. Её талант — это драгоценность, которую надо оберегать. «Искажение истины» — это не только про юридические вопросы, но и торговля, дипломатия, пропаганда и многое другое. Она может менять мнения людей по самым важным вопросам, если, конечно, сама в этом заинтересована.

Потому я разозлился на Рындина не на шутку. Тот словно в издевательство надо мной послал именно мясника, чтобы душегуб расчленил бедняжку в назидание мне и всем, кто рискнёт связываться с отделившимся от отца Черноярским.

— Что вам надо? — испуганно спросил пешеход, когда я спрыгнул с брички и выставил вперёд меч.

— Руки, — сказал я строго, — руки держи на виду или проткну.

Убийца медленно поднял ладони в чёрных перчатках, пальцы плотно смыкались друг с другом, на лице отразилась тревога, вид он имел интеллигентный, напоминал среднестатистического клерка, только без очков.

— Вы грабитель? Если да, то у меня совсем нет денег…

— Заткнись, — прервал я его. — Что ты делал возле того дома? — показал я наклоном головы, не отрывая глаз от убийцы.

— Ключи, я ключи обронил, — быстро нашёлся собеседник. — Искал в темноте, точно помню здесь где-то, — он плаксиво сморщился и опустил взгляд на дорогу, как будто продолжал искать. — Разве это возбраняется?

— Ваше превосходительство, да пусть катится куда шёл. Чего по зря народ пужать? — сказал сзади с козел ямщик.

— Я ни в чём не виноват… Они где-то должны быть здесь, жалко посветить нечем. У вас нет с собой фонаря?

— Руки. Держи. На виду, — сквозь зубы сказал я, кончик меча чуть коснулся его груди. — Теперь правую протяни мне медленно.