Особый отдел империи. История Заграничной агентуры российских спецслужб. Страница 28

2. Сношения пограничных жандармских офицеров с соседними прусскими и австрийскими полицейскими властями не дали до сего времени, по новизне дела, ощутимых результатов. Лишь сношения капитана Массона с краковской полицией приносят значительную пользу для уяснения социально- и национально-революционных происков галицийских поляков. Майор Де-дилль, имеющий сношения с галицийскими властями, и начальник Подольского губернского жандармского управления Мазур действуют неудовлетворительно. Экзальтированные сообщения Мазура представляются бессвязным лепетом нервно расстроенного человека. Впрочем, и расход на эти международные сношения крайне незначительный — 300 рублей Массону и 90 рублей пособия Мазуру.

3. Несомненное значение имеют обстоятельства и вполне верные сообщения Костржевского, но, к сожалению, сношения эти совершенно не оформлены. Отсутствие какого-либо вознаграждения за них не дозволяет Департаменту злоупотреблять любезностью Костржевского».

Следует заметить, что «любезность» краковского полицейского комиссара Костржевского была вскоре вознаграждена: по представлению Семякина он получил орден Станислава 3-й степени.

«4. Корреспонденты Департамента: Милевский — человек добросовестный, исполнительный, получает 150 рублей, просит еще 200 ввиду дороговизны жизни в Бухаресте. Стемковский в Вене вполне бесполезен, пишет редко, дает ложные сведения, повторяется, а получает 200 рублей.

Гурин в Женеве — несомненно, внутренний агент и находится в сношениях с видными представителями эмиграции. Все сообщения Гурина до сего времени представляли интерес, и многие из них подтвердились фактами. Судя по всему, Гурин — человек добросовестный и агент школы современной; на почве «воздействия и компромиссов, получает 275 рублей с разъездами».

Семякин не мыслил широких преобразований Заграничной агентуры, но все же планировал ее некоторую внутреннюю реорганизацию: увеличить суммы, отпускаемые на шпионскую деятельность консулам, прибавить жалованье Милевскому и предоставить в распоряжение Костржевского 3 тысячи рублей ежегодно. Семякин предлагал также предоставить резиденту 111 Отделения в Париже А. Барлэ полную самостоятельность в организации агентуры и заведовании французскими агентами внешнего наблюдения, а также и в расходе ассигнованных ему на эту агентуру 5 тысяч франков в месяц.

Семякин дал весьма лестный отзыв о деятельности Барлэ и его бригады, но совершенно уничтожающий о Корвин-Круковском, который, по его мнению, делом не интересуется, не понимает его и даже не дает себе труда разбирать письма, доставляемые ему Барлэ, заваливая всяким хламом Департамент полиции. Из 4 тысяч рублей, отпускаемых ежемесячно Круковскому, он получает на свою долю не менее 1500 рублей, расписывая их по разным рубрикам отчета. Барлэ утверждает, пишет Семякин, что для ведения всего дела в Париже достаточно 6 тысяч франков в месяц, что составляло 2400 рублей. Из этой же записки видно, что содержание всех агентов Департамента полиции за границей обходилось в то время в 58 080 рублей в год.

Не забыл Семякин и самого себя. Он предлагал ассигновать в распоряжение делопроизводителя Третьего делопроизводства Департамента полиции, каковую должность он занимал в то время, 1500 рублей ежегодно на экстренные, случайные расходы и на награды 3aгpaничным агентам. К своему делопроизводству Семякин предлагал присоединить иностранный отдел из трех чиновников, который ведал бы не только сообщениями заграничных агентов, но и всеми сообщениями начальника Варшавского жандармского округа о сношениях польских революционеров с Галицией и Познанью, а также сообщениями консулов как агентурного характера, так и о выдаче ими паспортов русским подданным за границей. Кроме того, этот иностранный отдел должен составить отсутствовавший ранее полный список эмигрантов и регистрировать всех лиц, состоящих под негласным надзором, но выбывших за границу.

По мнению Семякина, необходимо еженедельно представлять обзор наиболее важных сведений, полученных из поименованных выше источников, и ежемесячно выпускать сборник сведений:

а) о происходящих в течение месяца событиях;

б) о вновь установленных адресах и сношениях эмигрантов как за границей, так и с лицами, в империи проживающими;

в) о выбывших за границу поднадзорных или бежавших преступниках и задержанных при возвращении;

г) о вновь вышедших за границею революционных изданиях на русском языке или имеющих отношение к России.

В итоге Семякин вернулся домой со следующими рекомендациями: завербовать больше французов в качестве внешних агентов, укрепить связи с французской полицией и уволить Корвин-Круковского.

20 мая 1884 года проект Семякина получил одобрение директора Департамента полиции Плеве и товарища министра внутренних дел Оржевского. Для удаления Корвин-Круковского в Париж снова был послан все тот же Семякин. Он уладил дело, выдав уволенному 10 тысяч франков и взяв расписку об отсутствии претензий к Департаменту полиции. Правда, Корвин-Круковский не мог так легко утешиться и 20 июля 1884 года обратился с письмом к Семякину, в котором, жалуясь на свое тяжелое материальное положение, просил выдать ему за прежние услуги пособие в размере 3 тысяч франков или хоть ссуду в тысячу франков, угрожая в случае отказа обратиться к царю. Вместе с тем он подчеркнул, что, несмотря на свое стесненное материальное положение, отклонил выгодные предложения некоторых французских газет разоблачить в ряде статей устройство русской полиции в Париже. Очевидно, Корвин-Круковский был удовлетворен и на этот раз, так как угроза шантажом и разоблачениями всегда оказывала магическое действие на Департамент полиции.

СМЕРТЬ, ПОЛЕЗНАЯ ДЛЯ РОССИИ

Убийство Г. Судейкина как одна из причин отставки Корвина-Круковского. — Характеристика жандармского подполковника Судейкина. — Поручение Судейкину от директора Департамента полиции В. Плеве. — Полицейская система и тактика вербовки Судейкина. — Инициатива народовольца С.Дегаева казнить Судейкина. — Честолюбивые планы Дегаева. — Вербовка Дегаева Судейкиным. — Арест В. Фигнер по доносу Дегаева. — Признание Дегаева в провокаторской деятельности Л. Тихомирову. — Террористический план Судейкина и Дегаева. — Сотрудничество Дегаева и Судейкина. — Постановление народовольцев об убийстве Судейкина руками Дегаева. — Подробности покушения на Судейкина. — Бегство Дегаева. — Измена террориста Стародворского. — Воспоминания Ю. Мартова о суде народовольцев над Стародворским.

На скорую отставку Корвин-Круковского, кроме других причин, прямо повлияло подготовленное политическими эмигрантами за рубежом убийство заведующего агентурой Петербургского охранного отделения, инспектора секретной полиции жандармского подполковника Г. П. Судейкина и неспособность главы Заграничной агентуры поймать скрывшегося за границу главного участника этого теракта Сергея Дегаева.

Шеф секретных агентов столичной полиции Георгий Порфирьевич Судейкин был в то время человеком известным и влиятельным в правительственных кругах. Он происходил из мелкой дворянской семьи и добился крупного бюрократического поста благодаря своей личной энергии. Судейкин отличался всеми пороками выскочки. Бездушный и умный карьерист, он прекрасно видел и умел преодолевать те препятствия, которые возникали на его пути, тот страх и зависть, которые вызывали в начальстве его способности. Он решил выдвинуться любой ценой. Пожираемый честолюбием, Судейкин мечтал о быстром повышении, но все время наталкивался на непреодолимые препятствия, выдвигаемые против него тогдашним первым царским министром графом Толстым. Судейкин всеми силами ненавидел этого министра, который всячески мешал карьере, не давая следующих чинов, и ограничивался тем, что за все исключительные заслуги лишь вознаграждал орденами или деньгами. Ненависть этого жандармского подполковника к высшему начальству представляла собой образчик нравов, царивших в полицейско-бюрократическом мире с его преступными традициями, безграничным произволом, безответственностью и разнузданностью всех чинов — от самых низших до самых высших. Для достижения личных целей все средства были хороши. Замечательным и значительным в этом отношении оказался разговор, происшедший между Судейки-ным и его непосредственным начальником, директором Департамента полиции и будущим российским диктатором фон Плеве.