Значимые (ЛП). Страница 56

— Видишь, ты тоже мне не доверяешь. – Я знаю, что мой бесстрастный тон ранит её, и отчасти мне этого хочется. Я не хочу, чтобы она знала, какой слабой делает меня. Я не хочу, чтобы она владела мной.

Я помогаю ей встать, переплетая наши пальцы, наши души сливаются, когда я глажу её по щеке. Моя. Её глаза влажны, щёки покраснели от гнева, а сладкие губы так и просят поцелуя.

— Мне нужно окончательное доказательство, Элли, – шепчу я. Она выглядит суровой, растерянной, но понимает, о чём я говорю. Мне нужно то, что она не смогла бы дать другим мужчинам. Мне нужна её душа. Мне нужно, чтобы она была моей. — Есть только одно доказательство. Чтобы показать мне, что я для тебя особенный, чтобы показать мне, что это было нечто большее, чем притворство.

Мне нужно, чтобы она принадлежала мне полностью.

Мне нужно, чтобы она сказала те слова, которых я так долго боялся.

Элли смотрит на меня без эмоций. Я теряю её, и моя восьмилетняя личность возвращается на поверхность. Она открывает рот, но не знает, что сказать. Не находя слов, обхватывает мое лицо ладонями, прижимаясь губами к моим губам. Она словно растворяется во мне, пытаясь отдать мне всю свою душу. Но этого недостаточно. Мы больше не можем прятаться. Я не хочу быть ее убежищем. Я хочу быть чем-то большим.

Я отстраняюсь, мои руки переплетаются с ее, наши тела становятся стеной.

— Скажи это, Элли.

Покажи мне, что мой отец был неправ. Покажи мне, что ты можешь любить меня. Покажи мне, что это правда.

Не разрушай меня сейчас.

— Скажи это, Элли, – умоляю я, и вижу, как она дрожит, отступая на шаг и качает головой.

Она не любит меня.

Она уничтожает во мне остатки человечности.

ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ

Эрос и Психея

Паника охватывает меня, я хватаю ртом воздух, моё тело дрожит. Он хочет, чтобы я произнесла слово на букву «Л». Я люблю его. Я так сильно его люблю, но не могу этого сказать. Любовь – разрушительное слово. В моей голове всплывают воспоминания. Моя мать на коленях умоляет отца не бросать нас. Она плачет, умоляет, выпрашивает. Она бросила свою гордость к его ногам, но он разорвал её на части. Он завладел ею, поработил ее тремя словами: «Я люблю тебя». Она сказала это, и он ушел от нас.

С того дня мне было запрещено произносить эти слова. Сказать «я люблю тебя» – это способ полностью подчиниться другому. Это было запрещено произносить на моем языке, это тайна, которую я сохраню для себя.

Что, если я произнесу эти слова, а он не ответит мне тем же? Что, если история повторится? Как говорила моя мама, мужчина не способен любить. Им нельзя доверять.

Вот почему я выбрала Стефана. Он был мужчиной, в которого, я была уверена, я бы никогда не влюбилась. Он был милым, вежливым, скучным, идеальным мужем. Хороший мужчина, которого любит твоя семья, который никогда тебя не предаст, на бумаге. И всё же он подвергал меня ментальным пыткам.

Я знаю, что ты любишь меня, моя сладкая.

Он знал, что владеет мной. Как только я, наконец, открылась ему, поверив, что нашла современного принца, он показал свое истинное лицо. Мой замок стал моей тюрьмой. Стефан стал моим ночным кошмаром. И моя красота принцессы исчезла, покрылась синяками, мою душу поглотили боль и стыд. И я никогда его не любила. Я люблю Аарона. Ущерб, который он может мне причинить, гораздо больше. Я не готова снова пережить этот кошмар.

— Я не могу, – выдыхаю я. Я могу дать ему все – все, кроме слова «любовь». — Аарон, я...

— Все в порядке, Элли. Мне не нужна твоя жалость.

Он глубоко вздыхает, и я понимаю, что только что вонзила кинжал ему в сердце. Его лицо, наполовину сияющее в лунном свете, наполовину взволнованное. Биолюминесценция нашего взаимного влечения постепенно угасает.

— Ты все это время искала принца, а я не такой мужчина, верно? – Слезы катятся по щекам, когда я наблюдаю, как Аарон впервые ломается. В конце концов, он смертен. — Он был прав, – говорит он сам себе с отвращением на лице.

Он такой же, как я. Неуверенный в любви. Я вижу в нем только небесную, серафическую красоту. И все же кто-то в его прошлом причинил ему боль, до такой степени, что он видит только свою собственную тьму. Мы похожи. Вот почему я не могу дать ему то, что он хочет.

— Не говори так. Ты невероятный, ты...

— Ты знаешь, почему я предложил тебе это соглашение? – Он прерывает меня, его волнение растет.

— Нет.

— Я всегда хотел тебя. С того самого момента, как я увидел тебя, Элли.

Мое сердце замирает. Разбивается о землю, как осколки разбитого стекла. Острые края моего оставшегося сердца, словно кинжалы, режут мою душу. Его пронзительный взгляд не отрывается от моего и способствует моему разложению.

— Сначала это было физическое влечение. Но в ту ночь ты не была похожа ни на одну из женщин, которых я встречал. Я хотел познакомиться с тобой поближе. – Он делает шаг ко мне, подавляя меня своим ростом. — Но единственный способ заставить тебя влюбиться в меня, или добиться этого, – это заключить с тобой соглашение.

— Почему? – Мой голос дрожит, плачет, воет.

— Потому что, если бы я пригласил тебя на свидание, не играя в игру, ты бы никогда не согласилась. Мне нужна была возможность увидеть тебя снова. – Он на мгновение опускает взгляд. — Так что, если бы мы с тобой договорились, нам пришлось бы видеться, и со временем… я смог бы завоевать тебя.

В тот момент, когда я чувствую себя застрявшей в подвешенном состоянии, полностью принадлежащей тьме, начинается дождь, и буря обрушивается на нас. Несколько человек на улице убегают, спасаясь от жестокого ливня, но мы не двигаемся. Принимаем его полностью. Стихия – отражение того, что творится в наших сердцах.

— Но в первую ночь, когда мы переспали, ты убежал? А как же твои спонсоры и команда?

Сотни вопросов крутятся у меня в голове. Я всегда думала, что была для него игрой. Но он сделал игру для меня.

— Я боялся причинить тебе боль. Я потерял контроль, а со мной такого никогда не случалось. Я наконец-то почувствовал, и это напугало меня до чёртиков, – он откашливается, прежде чем его взгляд встречается с моим. — Я Аарон ЛеБо, неужели ты думаешь, что мне нужно было делать всё это, чтобы получить контракт на гонки? Конечно, СМИ преследовали меня, но в глубине души я хотел, чтобы весь мир знал, что ты моя.

Я вспоминаю слова Моники. Аарон не делает того, чего не хочет. Соглашение было ложью. Аарон сделал всё это, потому что хотел меня. Всё это время.

Он загнал себя в ловушку, желая обладать мной, но в итоге я завладела им.

— Как я и говорил тебе. Я всегда хотел тебя. Даже когда сам этого не осознавал. – Он гладит меня по щеке, приближая свой лоб к моему, ливень смывает наши грехи, наше прошлое.

Мы оба – Маскарад. Мы носим маски, скрывающие нашу истинную сущность ото всех, кроме нас самих. Я всегда знала, что нас объединяет нечто более сильное. Он – недостающая половинка моей души. Мы созданы из одной и той же сущности, и все же мы – противоположные части, дополняющие друг друга.

— Аарон…Я... – Я наклоняюсь, чтобы поцеловать его, но он отстраняется.

— Я знаю, как больно тебе это говорить. Я знаю, что это разорвёт тебя на части. Я знаю, что это будет значить для тебя. Что ты потеряешь контроль надо мной. Что ты принадлежишь мне. — Его глаза темнеют, и я вижу только боль. Он требует, чтобы я намеренно причинила себе боль, дала ему то, что нужно его демонам. Уничтожила себя, чтобы спасти нас. Жертва. — Вот почему это лучшее доказательство. – Его взгляд впивается в мой, пытаясь заставить меня прижаться к нему. — Я борюсь за тебя. Но теперь твоя очередь бороться за меня.

Вопреки всему, Аарон боролся со своими демонами ради меня. Он всегда был рядом. Спасал меня. Давал мне то, чего я жажду. И теперь я нужна ему, чтобы спасти его. Я бы хотела сказать это. Я хочу. Но не могу. Ущерб, который он может мне причинить, равен моей любви к нему. Это так же сильно, как гнев богов. Однажды он отвернулся от меня, оставив бездушным призраком. Если я признаюсь ему в любви, это будет означать, что я порабощаю себя. Из моих глаз текут слёзы, мне больно, но я не могу произнести эти слова. Я сломлена, я знаю это. Но мои страхи овладевают мной, парализуют меня.