Значимые (ЛП). Страница 52

Контраст между темнотой с его чёрными рваными джинсами, чёрным пальто и его обсидиановыми волосами, освещёнными светом голубых, небесных глаз. О, Аарон.

Я делаю шаг. Бегу к нему по холоду, мои босые ноги утопают в снегу, а он идёт ко мне. На мне только длинная рубашка, без бюстгальтера и трусиков, вероятно, я открыта взглядам немногих прохожих, но мне всё равно. Я вижу только его. Мы застыли в замедленной съёмке, словно в романтической сцене из фильма, но наша история не имеет ничего общего со сказкой. В том-то и дело: когда тебя влечёт к кому-то, ждать даже секунду слишком больно. Я бросаюсь в его объятия, крепко обнимаю за шею. Он прижимает меня к себе, его руки защитно сжимают мою талию, словно всегда были там. Сильнее. Ближе. Мы растворяемся друг в друге. Мы снова едины, стоим так, словно весь мир принадлежит нам, и снег – единственный свидетель нашего воссоединения.

— Черт, ma belle – моя красавица, на улице холодно, не стой так.

Он снимает пальто, оставаясь в одной черной рубашке. Заворачивает меня в пальто, притягивая к себе, от него все еще пахнет его одеколоном, возбуждая во мне желание. Он хмурит брови, выражая беспокойство за меня.

Подхватывает на руки и несёт в мою квартиру, а я не жалуюсь. Между нами так много недосказанного, но я не готова разрушить этот момент. Пронеся меня последние два этажа, опускает меня в гостиной и закрывает за собой дверь.

— Почему здесь так холодно? – В его голосе нет осуждения, он обеспокоен.

Боже, Аарон, ты подаёшь мне противоречивые сигналы. Я больше не могу играть.

— Радиатор в моей гостиной сломан. Но в других комнатах тепло. – По моей коже бегут мурашки, зубы стучат, я скрещиваю руки на груди, плотнее запахивая его пальто.

— Где твои инструменты?

— На кухне, в последнем ящике.

Его взгляд останавливается на картине, которую он купил и повесил на стену, губы изгибаются в призрачной улыбке.

— Я так и не поблагодарила тебя за картину. Это было очень щедро с твоей стороны. Даже слишком. Ты можешь забрать ее обратно, если хочешь?

Он не отвечает.

По причинам, о которых не хочу ему говорить, я неделю проплакала из-за этого поступка, думая о том, как он сделал меня счастливой. Но я остаюсь такой же стойкой, как и он.

С тех пор, как он приехал, Аарон не проявлял ко мне никаких эмоций. Он свел зрительный контакт со мной к минимуму. И всё же стоит в нескольких сантиметрах от меня. Я чувствую нашу химию, но он ничего не делает.

— Твоя рубашка мокрая. Ты простудишься, тебе нужно согреться.

Его взгляд устремляется в сторону ванной, и я…злюсь.

Как он может вести себя так непринуждённо передо мной? Вести себя так, будто ничего не случилось? Я хочу взорваться и сказать ему, что люблю его так же сильно, как и ненавижу. Я не хочу его обычного тона и фальшивой вежливости.

Я снимаю с него пальто и бросаю на землю. Не лучший мой ход. Я замерзаю до смерти в своей одежде, пытаясь донести свою мысль. Мы никогда не были средними или заурядными. Мы крайние. Мои глаза бросают ему вызов, побуждая его быть тем Аароном, которого я знаю.

—Ма belle – моя красавица, пожалуйста. – Его голос похож на шепот, но я непреклонна.

Я не двигаюсь.

Он сглатывает, прежде чем отнести меня в спальню, как в ту ночь, когда мой мир рухнул, и я была в отчаянии. Осторожно опускает меня на пол, мы молча смотрим друг на друга. Его руки нежно скользят по моим бёдрам, хватаясь за край рубашки. Его взгляд встречается с моим, спрашивая…разрешения? Прощения? Я не могу понять, чего он хочет. Я хочу увидеть настоящего Аарона. Мужчину, который смотрит на меня с сильным желанием, мужчину, который честен со мной. Я не хочу этого вежливого Аарона. Я хочу его всего.

Поднимаю руки вверх, ожидая его действий. Я хочу знать, почему он меня сломал.

Глаза не лгут. Его пальцы подтягивают мою рубашку к животу, обнажая мои пастельно-голубые трусики, пока он полностью не стягивает её через мою голову. Пока я не стою перед ним почти обнажённой. Пока я не узнаю, настоящие ли мы.

Его взгляд скользит по моему телу, и я помню каждое его прикосновение, его запах, его отметины, которые он оставил на мне. Воспоминания. Останавливает взгляд на моей груди, на моих сосках, направленных на него, и я вспоминаю, как он их сосал. Его глаза темнеют. Взгляд опускается на мой живот, на места, которые он ласкал, на мои бёдра, за которые страстно хватался во время наших жарких объятий. Теперь его взгляд прикован к моим губам, которые он присвоил и которыми щедро пользовался, и я знаю.

Он жаждет меня.

Я пометила его.

Но его воспоминания о нас омрачены глубокой болью. Его кошмаром. Он бросил меня из страха. Страха причинить мне боль. Его пальцы ласкают мой живот, поднимаясь выше, к краю моей груди, наши взгляды прикованы друг к другу. Он приближается ко мне, наши губы тянутся друг к другу, моя потребность в нём растёт, и как раз в тот момент, когда я думаю, что он собирается меня поцеловать – и что я позволю ему, – он накидывает одеяло с моей кровати мне на плечи и заворачивает в него. Он делает шаг назад, прежде чем выйти из моей спальни. Я в замешательстве. Что случилось? Быстро переодеваюсь в свои удобные спортивные штаны и врываюсь в гостиную. Я была в его распоряжении, а он не поцеловал меня? Аарон никогда не отступает перед вызовом.

От жертвы, которая подчиняется добровольно. Мой гнев улетучивается, когда я вижу, как он сидит на полу и чинит мой сломанный радиатор.

Мне следует накричать на него. Поцеловать его. Дать ему пощечину. Что-нибудь. Но что мне делать? Я наблюдаю, как он чинит его, пряча стыд и сожаление, сквозящие в его глазах. Над нами повисает тишина. Прошло несколько минут, и, наконец, он встает и включает обогреватель.

Он починил его. Но сможет ли он починить нас?

Он убирает за собой, а я сажусь на диван, сбитая с толку всей этой ситуацией.

— Спасибо.

Закончив, Аарон садится на стул напротив меня. Держит дистанцию между нами. Когда я вижу противоречие в его глазах, моё сердце замирает в груди, эмоции переполняют меня.

— Прости, Элли. Я отталкивал тебя, я боялся. Я бы никогда не причинил тебе боль. Я хотел защитить тебя от себя.

— Я знаю. – И я понимаю, что сделала бы для него то же самое. Но я не могу забыть его слова.

— Я пытался держаться от тебя подальше, но, чёрт возьми, Элли, ты не даёшь мне покоя. Я бы хотел, чтобы ты дала мне второй шанс. – Он хмурится, словно хочет сказать что-то ещё, но что-то его останавливает. — Я ещё не готов делиться своим прошлым, но я…я хочу попробовать. – Его взгляд прикован к моему, он читает меня, раскрывает себя без прикрас.

Пытаюсь. Пытаюсь исцелиться. Пытаюсь любить.

— Ты не можешь снова оттолкнуть меня. Ты унизил меня, то, что ты мне сказал… Я не смогу пережить это во второй раз. Никогда больше, – твердо говорю я, мои глаза наполняются слезами, выражая боль, которую он мне причинил.

— Я не сделаю так больше.

Слезы текут по моим щекам, когда я отворачиваюсь, потому что, если я этого не сделаю, я расплачусь и приползу обратно к нему так легко – слишком легко. Мы молчим. Я не понимаю, почему нам всегда нужно играть в кошки-мышки. Гоняться друг за другом. Убегать друг от друга. Спасать друг друга или терзать самих себя. Наверное, потому что наше прошлое было сильнее нас. Наша потребность в силе, наша потребность не быть слабым, наша потребность владеть. Но он единственный, кто знает меня.

Он протягивает мне конверт, который достаёт из кармана.

— Я знаю, что не могу предложить тебе то, что мог бы предложить хороший и милый парень. Я погряз в смертельной работе. Ты видела часть меня, я… – Он замолкает, и я понимаю, что он не готов говорить.

Родственные души. Я убеждена, что Аарон – мой. Вероятность будет против нас, и все же мы снова здесь, несмотря ни на что. Из миллиардов людей. На другом континенте. Из-за невероятных обстоятельств, которые нам встретились.

— Ты мне нужна. Я хочу попробовать с тобой. – Он кладет конверт на стол передо мной. — Это билет до Парижа и бронь в отеле. Я бы хотел, чтобы ты поехала со мной на церемонию вручения премии FIA. Я буду ждать тебя в отеле до восьми, после чего уйду. Это твой выбор, Элли. – Он наклоняется ко мне и нежно целует в лоб. — Что бы ты ни выбрала, спасибо, что увидела во мне то, чего никто никогда не видел.