Убийство ворон (ЛП). Страница 7

— Я выпью за это.

Глава шестая. Доменико

Поднимаясь по ступенькам к апартаментам Кэт, я останавливаюсь перед двумя мужчинами, появляющимися из темноты. Моя рука опускается, но затем в тусклом свете появляется лицо Николо, и я расслабляюсь, засовывая пистолет обратно в кобуру под курткой. — Мальчики.

И они оба мальчишки, хотя Николо сейчас старший солдат. Я сам назначил его и наблюдал за его обучением. Пока у него все хорошо получается.

И он доказывает это, вставая у меня на пути, когда я собираюсь пройти мимо него и Дрю. — Прости, Дом. Она не хочет, чтобы ее прерывали.

Ну что ж.

— Осторожнее, солдат. — Мои слова звучат тихо. — Помни, с кем ты разговариваешь.

Дрю бледнеет, но Николо стоит на своем. — Мне очень жаль. Но она сама отдала мне приказ.

И Катарина превосходит меня по званию. Моя голова поворачивается к ее двери. — Почему?

Я получаю ответ мгновением позже. Раздается низкий гул басов, ритм музыки сопровождается двумя силуэтами в окне.

Все мое тело замирает. — Кто.

Это не вопрос. Это гребаное требование. Дрю и Николо обмениваются взглядами, и моя кровь закипает. Я положу их на гребаные лопатки и к черту всю иерархию.

Если она там, наверху, с ним…

К счастью, Дрю выпаливает ответ. — Эми.

При этих словах все мое тело расслабляется, и этого достаточно, чтобы понять, что я действительно в гребаной беде. Отгоняя эти мысли, я поджимаю губы. — Позвони ей.

Когда Николо колеблется, я с проклятием выхватываю телефон и набираю ее номер.

Двое мужчин переминаются с ноги на ногу, когда звонит телефон.

И звонит.

Ради всего святого.

Завершая звонок, когда он переходит на ее голосовую почту, я встречаюсь с ними обоими взглядом. — Я ее силовик, ваш старший, и мне нужно с ней поговорить. Будете стоять у меня на пути, и я отправлю вас в ночное патрулирование на следующие три месяца. По пятницам и субботам.

Дрю стонет, но Николо выпрямляется. Он сглатывает, но все равно смотрит мне в глаза. — Я постучу и спрошу.

Я не должен хотеть вмазать ему за то, что он, мать его, делает ровно то, что я велел. Отмахиваюсь от него с ворчанием и перевожу взгляд на Дрю. Он бледнеет. — Как продвигаются твои тренировки?

Он ухмыляется. — Думаю, неплохо. Новый режим лучше подходит для моего колена. Спасибо, Дом.

Кивнув, я наблюдаю, как Николо нерешительно стучит. Слишком тихо, чтобы быть услышанным из-за музыки, но затем он стучит снова. Два сильных удара, от которых силуэты в окне расходятся в разные стороны. Один из них скрывается из виду, и наружу вырывается свет, когда Катарина открывает дверь.

— Это, блядь, должно быть очень важным, Николо, — огрызается она. И, может, это прозвучало бы угрожающе… если бы не икание в конце.

Закатив глаза, я протискиваюсь мимо Дрю, перепрыгивая через две ступеньки за раз. — Сжалься над ним. Мне нужно с тобой поговорить.

Она слегка покачивается, глядя на меня, и Николо пользуется возможностью ускользнуть обратно на свой пост. Оставляя меня с ней наедине.

Волосы Катарины, эта пьянящая масса светлых и бронзовых локонов, распущены по лицу, влажные пряди прилипли ко лбу. Карие глаза, такие глубокие, что трудно разглядеть, где кончается радужка и начинаются зрачки, пристально смотрят на меня, все еще оценивая, несмотря на ее опьянение.

Даже сейчас, когда я стою там, я вижу, как кирпич за кирпичом выстраивается стена, за которой она прячется. И на долю секунды я презираю себя за то, что вырвал её из вечера, который, по всей видимости, был ей необходим.

— Это не займет много времени, — тихо говорю я. Она поджимает губы, но отступает, пропуская меня внутрь. Эми растянулась поперек дивана, выглядя еще более потрепанной, и мутно моргает, глядя на меня. Повсюду разбросаны бутылки и стаканы, и грохочущая музыка смолкает, когда Кэт выключает ее.

Я хмуро смотрю на Эми. — Ей нужно домой. Она пьяна.

— Доменико, — невнятно произносит она. — Всегда такой властный.

Когда я снова поворачиваюсь к Кэт, на ее лице появляется выражение, которого я раньше не видел. Она избавляется от него слишком быстро, чтобы я мог распознать, но она вздыхает, глядя на свою подругу. — Пусть Дрю и Ник заберут ее.

Черта с два я пропущу другого мужчину мимо ее входной двери, поэтому я осторожно подхватываю Эми на руки. Она обвивает руками мою шею, прижимаясь лицом к моей груди, когда я несу ее мимо Катарины. — Ты можешь открыть дверь?

Кэт бесшумно открывает ее, когда я насвистываю. После неловкой передачи Эми, которая повисает у меня на шее, и Дрю приходится отцеплять её пальцы, они, наконец, уходят, и я захлопываю за ними дверь.

Кэт примостилась на краешке дивана, подтянув колени к груди и обхватив их руками. — В чем дело?

На мгновение она кажется маленькой. Хрупкой. Это душераздирающе. Но потом она поднимает на меня взгляд с этим чертовым огнем Корво, пылающим в ее глазах, и я понимаю, что допустил просчет.

Потому что она в ярости.

— Что? — Спрашиваю я вместо ответа. — Что я сделал?

Она отводит от меня взгляд. — Просто скажи мне, зачем ты здесь, Дом.

— Нет, пока ты не скажешь мне, почему ты злишься на меня.

Она почти слетает с дивана, приближаясь ко мне. — Я не сержусь на тебя.

— Да, это так, — выдавливаю я. Она останавливается в дюйме от моей груди, ее голова едва достигает моего подбородка, когда я смотрю вниз. — И мне нужно знать почему. Так что заканчивай свою маленькую истерику и скажи мне, что с тобой, черт возьми, происходит, чтобы мы могли вернуться к делу.

Она задыхается, и я почти улыбаюсь, прежде чем ее палец тыкает меня в грудь.

— Ты, — рычит она. — Ты заявляешься в мою квартиру, портишь мой чертов вечер, заставляешь меня выключить музыку, оберегаешь мою лучшую подругу, а потом имеешь гребаную наглость говорить мне, чтобы я закончила истерику?

Я могу сказать, в какой момент она осознает свою ошибку. Ее рот резко закрывается, щеки краснеют так, как я не видел уже очень, очень давно. Я не видел Кэт такой раскованной... слишком давно.

Она пытается повернуться, но я протягиваю руку, погружаюсь в эту идеальную массу бронзовых кудрей и обхватываю ее затылок. Мои пальцы массируют ее череп, пока она пытается восстановить самообладание. — Ты ревнуешь, детка?

Детка. Ласковое слово срывается с губ, но на моем языке оно ощущается чертовски идеально. Хотя и близко не так идеально, как показалось бы для Кэт. Если бы она только, черт возьми, признала это, разрушила бы эти стены хоть на одну чертову минуту, чтобы увидеть то, что находится прямо у нее перед носом.

Но ее лицо меняется, напрягается, жар спадает. — Не морочь мне голову сегодня вечером, Дом, — тихо говорит она. Я провожу пальцем по темным кругам у нее под глазами, по изможденному лицу. — Пожалуйста.

Я мог бы надавить. Она это знает, и я это знаю, и она бы сдалась.

На минуту, а может быть, даже на час. Единственный, блаженный час. И тогда эти стены снова станут прочными, как гребаный титан, и в следующий раз их будет в два раза труднее разрушить.

Мне нужно, чтобы она увидела, что я здесь не только для того, чтобы чертовски хорошо провести время. Я здесь надолго.

Но сегодня не та ночь. Не тогда, когда она пьяна, и немного грустит, и такая чертовски уставшая, что едва держится на ногах. Поэтому вместо этого я осторожно убираю руку, поправляю локоны у нее на лице, пока она наблюдает за мной. Вместо того, чтобы притянуть ее к себе, вдохнуть ее, прижаться губами к ее губам, я нежно обхватываю ее щеку. — Постель?

Она кивает, и я подталкиваю ее к ее комнате. — Тогда иди. Я тут приберусь.

Ее шаги останавливаются. — О чем ты хотел поговорить?

— Это может подождать.

С делами Ворон можно повременить до утра. А остальное из того, что я должен сказать, может подождать столько, сколько потребуется. Я не торопясь убираю со стола, мою стаканы на кухне, выбрасываю бутылки в мусорное ведро на улице. К тому времени, как я заканчиваю и просовываю голову в ее дверь, она уже в постели, свернувшись калачиком под мягкими на вид кремовыми одеялами.