Сломленная голубка (ЛП). Страница 3

— Ты готовишь завтрак? — Шокировано спрашиваю я.

— Здесь так чертовски плохо пахнет?

— Нет, нет. Пахнет потрясающе. Я никогда не готовлю себе завтрак. Обычно я пропускаю его или хожу в закусочную Бетти в городе.

— Что ж, сегодня твой счастливый день, братишка. Но не привыкай к этому. Я действительно не знаю, какого хрена я делаю, но мне действительно захотелось немного бекона. Надеюсь, ты не возражаешь, я поехал на твоем грузовике за продуктами, и мне пришлось взять немного денег.

Мне хочется отругать его за то, что он опять взял мой грузовик, не спросив и не предупредив меня еще раз, но я прикусываю язык. В конце концов, он просто приготовил нам завтрак.

— Я могу дать тебе больше наличных, чтобы ты продержался некоторое время, пока мы не найдем тебе работу, — предлагаю я.

— Спасибо, Каллум. Присаживайся. Ешь. И я не хочу слышать, если ты обнаружишь волосы в своей яичнице. Я сделал все, что мог. — Он невинно улыбается и протягивает мне тарелку с двумя яйцами и большой порцией горячего шипящего бекона.

У меня текут слюнки.

— Эй, давай сходим куда-нибудь сегодня вечером. В бар или еще куда-нибудь. Мне нужно потрахаться. Мне нужно почувствовать тепло киски. Думаю, тебе тоже не помешало бы немного, — предлагает Коул.

Я смеюсь.

— Конечно, мы можем сходить в "Стикс и Стоунз" и найти тебе какую-нибудь шикарную киску.

— Ах, ты же знаешь, как я их люблю, малыш.

Я закатываю глаза.

— Мы выезжаем около восьми.

Я бы не сказал, что "Стикс и Стоунз" — самый грязный бар в округе, есть определенно и похуже, но он определенно не самый приятный. Я просто знаю, что обычно тут любят тусоваться проститутки, а также женщины, которые не берут денег и охотно предлагают свои дырочки бесплатно. Это будет идеально для Коула.

Сомневаюсь, что Коулу придется платить за то, чтобы оторвать свой член сегодня вечером. Раньше дамы любили моего старшего брата. Хотя я на несколько дюймов выше, Коул шире и немного коренастее. Все мышцы, которые у него были тогда, только увеличились за время его пребывания в тюрьме, где тренировки, похоже, были его любимым занятием. Он отпустил бороду немного длиннее, но она по-прежнему аккуратно подстрижена, и уж точно не похоже, что он в ближайшее время облысеет с этой головой, заросшей темно-каштановыми волосами. У меня такие же волосы, короткие по бокам и немного длиннее на макушке, хотя мои всегда немного растрепаны по сравнению с его ухоженными локонами. Клянусь, у меня есть расческа. Время от времени несколько непослушных прядей падают, почти достигая глаз, и мне приходится откидывать их назад. Наверное, мне скоро стоит подстричься.

У Коула такие глаза, за что ему всегда делали комплименты. Они темно-синие, в то время как мои гораздо более светло-голубые, напоминающие лед, которые также получили комплименты, но в основном комментарии о том, что они — причудливые и необычные. Очевидно, у меня те же глаза, как и у моей матери. Однако я ее не помню. Она умерла, когда мне было три года. Она упала в душе и потеряла сознание. В итоге ее волосы забили слив, ванна наполнилась водой, и она утонула. Коул был тем, кто нашел ее. Он побежал по коридору за нашим отцом, который вырубился пьяным в своем кресле с откидной спинкой, хотя должен был наблюдать за мной.

Может быть, только может быть, если бы он был в сознании, он услышал бы, как наша мать упала, и спас ее.

Жаль, что у меня нет фотографий моей матери. Но наш отец сжег их все до единой, сказав нам, что лучше стереть ее из памяти и полностью забыть, чтобы мы могли избавить себя от боли. Если бы только все было так просто. Я был слишком мал, чтобы помнить, но Коул не был. Он помнил, и никогда не забывал. Сожжение всех ее фотографий только открыло дверь для того, чтобы еще больше тьмы проникло глубоко в Коула, и она продолжала расти на протяжении многих лет с нашим жестоким куском дерьма отцом. Хотя он всегда пытался скрыть это, я мог видеть ту тьму в его глазах тогда и вижу ее до сих пор.

Мы находим два места в конце бара, откуда открывается вид на всю планировку. Внутри запрещено курить, но все равно воняет сигаретами. Коул — курильщик. Наш папа заставил нас попробовать, когда мы были детьми, и в итоге меня вырвало. И я никогда больше не прикасался к ним, хотя горячий конец одной из них касался моей кожи больше раз, чем я могу сосчитать.

— Ладно, парень, оглянись вокруг. Возьми одну, прежде чем это сделаю я.

— У меня все готово, Коул. Они все твои, здоровяк, — говорю я, похлопывая его по руке.

— Да ладно тебе. Ты не можешь позволить мне получать все удовольствие.

— Я настаиваю. Правда. Ты можешь претендовать на всех этих первоклассных женщин, — саркастически говорю я. — Я буду твоим ведомым.

— Тогда ладно, ведомый, за работу.

Коул встает первым со своим пивом в руке и начинает расхаживать по заведению, смешиваясь то тут, то там. Я наблюдаю, как женщины в этом заведении смотрят на него как на бога. Одна уже потирает его бицепсы и, вероятно, спрашивает, носит ли он с собой другие большие вещи. Я закатываю глаза. Ему не нужен ведомый. Он с этим справится, а мне уже чертовски нужен свежий воздух.

Я допиваю остатки пива и направляюсь к двери. Когда я прохожу мимо него, Коул обнимает двух блондинок. Он подмигивает мне, а я просто качаю головой и смеюсь, открывая дверь.

Прохладный ночной воздух касается моего лица, когда я глубоко вдыхаю, наполняя легкие освежающим холодом. Так намного лучше.

В отличие от оживленного и шумного бара внутри, снаружи здесь все спокойно.

Я прислоняюсь к зданию и смотрю на небо. Ночь довольно ясная, так что мерцающие звезды хорошо видны. Я смотрю еще мгновение, надеясь увидеть падающую звезду. Я видел только две в своей жизни.

Я прекращаю свои поиски и, оглядываясь назад, вижу пробегающую мимо женщину на другой стороне улицы. Ее темный волнистый хвост колышется при каждом движении, а полные груди подпрыгивают вверх-вниз. Не замечая моего взгляда, она остается полностью поглощенной тропинкой впереди, потерянная в своем собственном маленьком мире. Она подпевает мелодии, струящейся из белых наушников, изящно торчащих у нее в ушах. Я не знаю, почему она заставляет меня ухмыляться и продолжать наблюдать за ней, пока она полностью не скрывается из виду.

Глава 4

Коул

Я выхожу из бара с двумя блондинками, которых только что подхватил на руки, и обнаруживаю, что Каллум пялится вслед пробегающей мимо брюнетке с милой попкой. Это самое большое внимание, которое мой брат проявлял к женщине. В Sticks & Stones полно цыпочек, но он здесь, наблюдает за этой. Эта пухлая попка довольно хороша, но кроме этого, что, черт возьми, в ней такого особенного, что заставляет моего младшего брата смотреть ей вслед, как будто она последний чертов закат, который он когда-либо увидит?

— Эй, чувак, — говорю я Каллуму, прерывая его фантазии.

— Черт! — пораженно произносит он и оборачивается, чтобы взглянуть на мою компанию.

— Мы готовы ехать, — говорю я ему с широкой дурацкой улыбкой.

Глава 5

Каллум

Я в своей комнате, лежу на кровати, уставившись в потолок, и слышу, как в гостиной происходит секс втроем. Наверное, на моем уютном диване. Я не знаю, почему он не мог отвести их к себе в комнату. Звуки шлепанья кожи, стоны и опрокидывания вещей наполняют мои уши. Я беру подушку и закрываю ею уши. Нет, спасибо. Я держу ее там, пока не засыпаю.

На следующее утро я обнаруживаю гостиную в беспорядке из-за одежды, обнаженных тел, пива и разбитой лампы. Теперь у меня осталась только одна лампа. Отлично. Мне лучше не находить какие-либо телесные выделения на моем диване. Я готовлю кофе и направляюсь на веранду к скамейке-качалке, которую соорудил мой дедушка. Мне пришлось немного подправить ее, но теперь она был практически как новенький.