Я (не) твоя пара, двуликий! или Игры со временем (СИ). Страница 8

— Прости за резкость.

— Нет-нет, ты права. Не мне судить. Просто… Жаль. Но это не значит, что жаль Льяне и Адриану. Не против, если я зайду за тобой перед ужином?

— Я только за, — попыталась сгладить улыбкой не слишком приятный разговор.

— Отлично. Златан очень хотел с тобой познакомиться. Это наш с Драго сын. Ему уже шестнадцать стукнуло.

Рассеянно кивнула. Да, Хинис права, время бежит очень быстро. В последний раз я здесь была аж шестнадцать лет назад, а теперь снова здесь. Забралась на окно, любуясь чудесными видами, невольно размышляла об Ульяне и Адриане. С одной стороны, Хинис права, шестнадцать лет бездетности для истинной пары – это не просто много, это… даже слов нет, хреново это.

Но только если не знать, что пятнадцать лет назад у Ульяны случился выкидыш, она, да и Риан тяжело его переживали. Я случайно узнала около года назад, неважно, при каких обстоятельствах, и до сих пор Ульяна ставит себе специальные блоки, потому что боится пройти через то, что уже прошла, а дядя Рий, как истинный предначертанный, поддерживает свою ведьму во всём, он её искренне любит и ждет, когда его пара будет готова вновь попробовать.

В целом, может быть, это и неплохо, я о времени, время у них есть. Они оба с магическим даром и в крайнем случае переместятся сюда, где смогут прожить гораздо больше, чем мы, другие оборотни.

Глава 12

Дин

— Карте-е-ен, — тычет в плечо пальцем ведьма. — Ты живой вообще?

На секунду приоткрываю ресницы и вновь опускаю под бурчание Ульяны: «Ну, слава зельям, вроде живой». Перед мысленным взором проигрываются строчки из письма Снежки.

«Милый мой друг (обращаюсь к тому хорошему мудрому другу, которого когда-то знала. Увы, ты уже совершенно не он, а будто совсем другой оборотень, вечно мною недовольный и по-прежнему считающий меня маленьким ребенком), ты спрашивал, когда между нами всё изменилось, и ответа от меня так и не получил. Всё просто, мой милый друг: я сама не знаю, когда между нами всё так изменилось. Наверное, когда мне стукнуло восемнадцать, я стала старше и сие событие и для меня прошло неуловимо, а жаль, однако я предполагаю — тогда, когда мой зверь не почуял в тебе пару, да-да, мой дорогой друг, это признание, и мне сложно тебе об этом писать, но я должна».

Рядом плюхнулась ведьма.

— Дин, а, Дин, ты бы хоть поел чего? Уже больше трех часов сидишь тут статуей, и мне уже за тебя страшно.

«Раз я начала сыпать признаниями, то скажу: мне было очень больно не только от того, что мы с тобой оказались не парой, а ведь я была почти что уверена, но это уже совершенно не важно, хуже всего мне пришлось видеть тебя с другими женщинами. Ты, может, думаешь, я ничего не замечала? Вот только ты ошибаешься, замечала, ещё как».

— Молчишь, Картен? Игнорщик, — ворчит ведьма на ухо. — Всегда знала: ты ещё тот любитель игры в молчанку.

«Так вот, мой дорогой (не) друг, я всегда наивно полагала: нет ничего больнее сломанных костей… Помнишь, когда я случайно на полном ходу врезалась в бетонную стену, разбив в хлам папину тачку и немножко себя, при этом сломав двенадцать костей? Ты был первым, кому я, перед тем как отключиться, сумела позвонить. Ты примчался, весь такой собранный, как и обычно, злобный, как стая демонов. Собственно, это тоже неважно. Так вот, мне казалось: нет ничего хуже той раздирающей на части боли, а оказалось, очень даже есть, — то, что я испытываю, когда вижу тебя с другими, куда больней, когда внутри рвется душа, да, в сто крат больнее костей».

— Ди-и-ин, — зудит ведьма уныло. — Может быть, хватит, а? Давай поговорим. Поговорим, и тебе легче станет.

«Я люблю тебя, Дин Картен. И прости за те слова, что ты мне никто. Ой. Что-то моё обращение к другу зашло совсем не туда, но, знаешь, что? А плевать. Да, я люблю тебя и всегда любила, и очень обидно знать, что это не только не взаимно, вот только твоё ко мне отношение как к глупому дитю обидней вдвойне. Я ведь живая и ни хрена не сильная, а ведь должна. Я же оборотень. Однако, кажется, во мне куда больше человеческого, верно говорят: кровь не водица».

— Святые зелья, Дин, ну, хочешь, открою я для тебя этот чертов переход, только оживай уже!

«Я запуталась, мой дорогой друг. И чтобы распутаться, да, решилась сбежать туда, где меня очень трудно достать, если только выпытать нашу ведьму. Надеюсь на твоё благоразумие, Дин, — ты не станешь трогать Ульяну и заставлять переместить тебя в Реа. Настоятельно тебя прошу. Как друга. Как того, кому доверяю. Не надо. По крайней мере не сразу, дай мне немного времени, ладно? Просто дай мне пожить вдали от тебя и понять… Я не знаю, что я должна понять, хотя скорее, я должна принять, что между нами ничего никогда не будет, мы не судьба друг другу, как бы ни было мне хреново от этого. И да, я ругаюсь, я взрослая девочка, имею право! Так что не зуди там».

— М-м-м, где я просчиталась? Разве ты не должен уже после моего щедрого предложения мести хвостом?

«Пожалуйста, пригляди за родными, надеюсь, у них всё будет хорошо. И нет, я не прощаюсь, что ты. Просто скорее всего пробуду в Реа больше оговоренного срока, а на сколько больше, пока сказать не могу. В любом случае, и главное — в крайнем, через Ульяну можно будет связаться, но только в крайнем, хорошо? Очень полагаюсь на твою мудрость и сознательность, мой дорогой друг».

— Э-э-э, видно, нет. Так, где я ошиблась? Может быть, сам скажешь, не заставишь несчастную ведьму гадать?

«С любовью, твоя Снежа».

— Хм. А ты точно там живой? — подозрения в тоне.

Поднимаю веки и медленно поворачиваю голову к ведьме, Ульяна отшатывается и неловко хихикает.

— Ну, слава богам во всех мирах, очухался! Привет. Как дела, страдалец? Ой, не смотри на меня так. Не страдалец, так не страдалец. Принести перекусить, или поднимешься к нам, сирым? Адриан о тебе, кстати, спрашивал, и Леонардо звонил. Волнуются.

— Я сам. Спасибо, Ульяна.

— Эм. Да не за что. На кухне ещё осталось немного индейки с картошкой после обеда и фасолевый салат. Так, что, переход отменяется?

— Отменяется, — поднимаюсь, ведьма вскакивает следом и бежит за мной. Поднимаемся наверх.

— И с чем это связано? Нет, я, конечно, только рада твоей сознательности, и всё-таки? — хмуро кошусь на Льяну. — Ладно, не моё дело, поняла. Не дурак.

После запоздалого обеда под озадачено-скорбное внимание ведьмы возвращаюсь обратно в подвал, связываюсь сперва с Леонардо.

— Ну, привет, пропажа. Звонишь, чтобы отпроситься в отпускные дни?

— Ты, как всегда, проницателен. В качестве замены могу договориться с Картером Флаймом, Адрианом, Айсаром или Бернаром Бьорном…

— Остановись, я сам найду тебе замену. Оговоренные парни не подойдут.

— По какой причине?

— Любопытствуешь? Это хорошо. У Айсара пара в положении, утром узнали. У братьев, как оказалось, тоже.

— Александра снова беременна? Близнецам, насколько я помню, исполнилась по три года. Быстро они.

— Мне на радость, — смеется Фрост.

— А Адриан?

Задумчиво принюхиваюсь, ничем таким от одного объекта не веет.

— У него другие заботы. В принципе, можно Димитрия попросить, он относительно свободен.

— Димитрий никогда не имел дел с вердентами.

— Тоже верно. В принципе, Картер Флайм — хорошая кандидатура, а с женой справится и Ярин. Хм. Вечером к ним заеду.

— Алекс будет в восторге.

— Язвишь? Ну, язви. На сколько берешь отпуск?

— Не могу сказать. Пока частичный, дальше посмотрим.

— Понял. Действуй. Помощи, как понимаю, не попросишь?

— Ты сам говорил — не просить.

По ту сторону одобрение.

— Ну, хоть где-то мне не требуется корячиться. Ульяне привет.

Оборачиваюсь к крадущейся за мной ведьме.

— Что? — с честным лицом. — Я не подслушивала.

Вскидываю бровь.

— Ладно, немножко подслушивала. Я так рада за девочек, малыши — это же… просто восторг, прям беби-бум какой-то! — а у самой в глазах тоскливая грусть. — Как думаешь, с чем это связано?