Там, где обитает чудовище… (СИ). Страница 7

Немного успокоившись, Ясень подтянула подушку к изголовью кровати и, предварительно побив ее кулаком, устроилась на ней полусидя. Итак, что же это выходило? Агнешка-Хтон точно обращалась к зову гадальных зеркал, к чернокнижному зеркалью. Тот лютый зов — ее рук дело? Как же теперь поступить? Согласно правилу лорда, Ра обязана выдать Агнешку, рассказать, что видела, и представить девушку на Генесовский суд, а ту неминуемо ждет сожжение. Ясень не сомневалась: хозяин Заводи сдержит свое слово.

Ра не считала, что она обязана молчать по той причине, что Хтон спасла ее от давки. Все же Ясень понимала прекрасно: знай Агнешка, какую должность посулили Ясень, и пальцем не ударила, чтобы вытащить ее из-под мужицких сапог, верней, еще и сама бы наподдала, чтобы уж задавили Ра наверняка.

И все-таки, неразумную горожанку Ясень немножечко жаль, в то же время, ей было весьма интересно, что же такого просила у леди Агнешка, какой повод вынудил ее пойти на столь отвратительно-отчаянный шаг.

Неужели сам Аид-Генес? Жажда его любви и внимания? Глупости. Леди никак не может заставить кого бы то ни было полюбить; на лучший случай, устроить жертве весомые неприятности, на худший — убить.

Только мало кто знает о существовании еще одной легенды о черной леди. Ясень и сама не понимала, откуда она ведает об истинной легенде.

Изначально, очень много лет назад, задолго до террора над городом, леди величали — пико́вая дама, а все потому, что некий и некогда могучий чернокнижник с помощью пиковой масти и гадальных карт призвал в этот мир потустороннюю злобную сущность на стражу его интересов. Дама карала всех неугодных чернокнижнику, отнимала души, забирала тайны, несла хаос и раздор. Долго те мучения продолжались, пока однажды чернокнижник не умер, а дама осталась без кукловода. Только после смерти своего хозяина и она перестала убивать, исчезла на долгие столетия, пока ее не призвали обратно в наш мир. Кто был тем призывателем — легенда умалчивает, но и отзывалась дама далеко не всем, а только тем, кто свободен от меркантильности, зависти и тяжелых грехов. И ходит дама по миру в чернильном одеянии, исполняя волю призывателя до тех пор, пока в полной мере не исполнит его волю или он сам ее не остановит. Вот так.

Оставшуюся ночь Ясень провела без сна. Поутру девушка твердо решила сразу рассказать о ночном происшествии лорду. Поднявшись с отходом тумана, Ра приоделась, не забыв повесить на грудь почтовую сумку, и уже было собиралась уходить, как в дверь постучали; а на пороге, с ласковой улыбкой — сама Агнешка-Хтон, в руках зеркальницы металлический поднос, накрытый крышкой.

Машинально отступив вглубь комнатки, Ра вопросила сухо, сдерживая внутреннюю гадливую дрожь:

— Чего тебе, Агнешка?

— Неласково ты, Ясень, — горожанка без приглашения ступила в нутро помещения, оглядываясь с интересом да нескрываемой завистью. — Я пришла к тебе за примирением. Негоже нам как подругам лаяться почем зря. Выпьем чаю? Какой любишь? Я сготовила ягодный, цветочный и пустой.

— Некогда мне чаи распивать, Агнешка-Хтон, меня ждет лорд, люд с весточками и почтовые конверты.

— Что же ты так грубо со своей спасительницей, Ясень? — прищурилась Хтон, водружая поднос на маленький столик. — Я к тебе с благими намереньями, а лорд еще спит, точно тебе говорю. Слышала, как Донна-Ё, его личная горничная, о том говорила.

Ясень-Ра угрюмо нахмурилась, покосилась на поднос с подозрением. Агнешка проследила за взглядом подруги и состроила просительную гримасу:

— Решайся, Ясень, в темные времена плохо иметь врагов, только друг в смутное время протянет руку помощи. А к лорду успеешь еще. Мы недолго.

Ра колебалась. В словах Агнешки была толика истины. Почему бы и не разделить с нею чаю, заодно прямо поговорить о ночном происшествии? Ясень не была наивной, понимала: то, как чернокнижием, другим не объяснишь, но, возможно, ей удастся уговорить горожанку самой признаться в грехе Генесу, вдруг тот смилостивит наказание, если Хтон сама явится к нему с повинной.

— Хорошо, — наконец вымолвила Ясень, и Агнешка довольно захлопала в ладоши. — Ты права, негоже нам, городским, быть врагами. Одним воздухом с рождения дышали, дышим и сейчас. Не время разводить склоки, когда над городом властвует мор и леди.

— И я о том.

…Ясень отвернулась, опуская на постель почтовую сумочку; она не видела, как изменилось доброе выражение лица горожанки на кровожадно-удовлетворенное, злобное да предвкушающее.

Ра и мысли не допускала, что «подруга» приготовила ей не только чай, но и страшную участь.

Глава 8

Отодвинув сумку к изголовью, Ясень присела на краешек постели.

— Я в самом деле не против нашего чайного примирения, только, сама видишь, рассесться у меня негде.

— Ну да, саму помощницу лорда могли обеспечить более комфортными комнатами, двойными, не иначе. Будь я помощницей Аида-Генеса, уже бы вытрясла из кастеляна выгодные условия, а вот ты, Ясень, мягкосердечная, рано или поздно это тебя сведет в могилу, точно тебе говорю.

Ясень-Ра посмурнела, недобрые слова Агнешки, сказанные лилейным голоском, ей совсем не пришлись по вкусу, и выставить бы нахальницу на улицу, да только воспитание не позволяло и желаемый разговор по поводу черных дел Хтон. А Агнешка, уловив настроение подружки, зачастила:

— Но то ничего, Ясень-Ра, ничего. Устроимся как-нибудь, мы же ненадолго, — Хтон открыла крышку подноса, уставленного дымящимися чашками, маленькими колбочками с рассыпчатым чаем и парочкой сдобных булочек на блюдечке. — Какой выбираешь?

— Цветочный.

— Прекрасный выбор, — одобрила горожанка, высыпала содержимое колбочки в чашку, помяла высушенные мелкие цветочки маленькой деревянной палочкой, помешала и передала Ра. Ясень приняла подношение с благодарным кивком. Сама Хтон, по ее словам, избрала пустой — из зеленых чайных листьев.

Агнешка приподняла чашку:

— Ну, Ясень, за нашу дружбу и блага!

— За честность, — вымолвила Ясень, осторожно делая несколько глотков и морщась от полынного вкуса и металла на языке. — Горчит.

— Это травы. Я добавила парочку для вкуса. Горчит, да? — на лице Хтон мелькнула вина. — Ой, как жако. Давай поменяю на ягодный, он более сладкий?

— Ничего страшного, не беспокойся, я этот допью. Агнешка…

— Да, Ясень?

— Я хотела с тобой поговорить, — в груди Ясень вдруг неприятно сдавило, она покачнулась от мимолетного головокружения. — Вот о чем… Давай прямо. Я видела тебя этой ночью…

— Вот как? Где ты могла видеть меня, Ясень-Ра? Ночью все спят, и я, уж поверь, не исключение.

Ра покачала головой:

— Не нужно мне лгать, Агнешка… — девушка тихонько застонала от резкой ужасающей головной боли, схватилась свободной рукой за голову, пальцы сжали дрогнувшую чашку; давление в грудной клетке продолжало нарастать.

— Не понимаю, о чем ты говоришь, Ясень, — будто бы искренне воскликнула Хтон. — В каких ужасах пытаешься обвинить.

— Хватит, Агнешка. Я знаю, что видела, — твердо, но слабым тоном возразила ей Ясень. — Ты занималась чернодельем. Зачем? Зачем ты пыталась призвать леди в Заводь, что хотела просить? Впрочем, не важно, что. Ты обязана все рассказать Аиду-Генесу, если сама признаешься, он… к-ха, к-ха, пощадит тебя.

Внимательно наблюдающая за горожанкой Хтон вдруг неприятно усмехнулась:

— Зачем? А ты не догадываешься, Ясень? В особенности, когда забрала то, что принадлежит мне. Тепленькое место в Заводи, лорда, мою жизнь? И ладно это, ты видела то, чего видеть не была должна. Заставить меня все рассказать лорду, а-ха-ха-ха. Ясень, ты такая наивная, такие, как ты, долго не живут.

Ясень пораженно ахнула и закашлялась, выхаркивая на ладонь кровь.

— Оу. Как ты себя чувствуешь, дорогая?

Чашка выпала из ослабевшей руки и ударилась о паркет, кусочек откололся, остатки жидкости растеклись по щелям в дереве.

— Что было в чае? — прокаркала Ясень, тяжело дыша, ее тело больше не поддавалось контролю и завалилось набок. Ра ощущала себя настолько плохо, что ей в самом деле хотелось скорее умереть и освободиться от тягости страшных мук.