Несмеяна для босса (СИ). Страница 28

Неровный пузырчатый гул быстро нагревающейся воды кажется оглушительным. Нарастает, как моя воспрявшая надежда на новый чистый лист отношений между нами. Да так быстро, что, вдруг осмелев, я быстро спрашиваю:

- Артур, а ты можешь тоже думать только о настоящем? А наше прошлое как бы… стереть?

Он молча разворачивает мой стул вместе со мной, и перед моим носом предстает уютная чайная композиция - запотевшая от пара чашка и блюдце с печеньем. Только затем облокачивается о барную стойку и лаконично отрезает:

- Не могу. И не хочу.

- Почему..?

Стараюсь скрыть свое разочарование. Сосредотачиваюсь на чае, в котором плавает несколько листиков свежей мятной зелени, и отпиваю немного, чтобы спрятать расстроенное лицо.

- Там остались ценные воспоминания о той… кем я тебя считал.

- Аферисткой и врушкой? - криво усмехаюсь я.

- Яной Несмеяновой. Серьезной помощницей с выдающейся находчивостью, - поправляет Короленко. - Девушкой, которая заслужила моё уважение и симпатию.

Я вскидываю на него глаза, не уверенная, что правильно поняла его. Он упомянул только достойную сторону моей прежней личности…

- Зачем о ней помнить? Той девушки не существует, - тихо напоминаю ему.

- Не уверен, - Короленко внезапно поднимает руку к моему лицу и прикасается к уголку моих губ, заставив мое сердце сладко ёкнуть. - У тебя тут листочек прилип.

Он медленно снимает мятную зелень. Даже слишком медленно. Как будто ему хочется растянуть на максимальное время этот обоснованный повод прикоснуться ко мне. И в конце концов его рука зависает перед моими глазами, демонстрируя мне крошечный листик.

- Спасибо, - слабо улыбаюсь. - А я и не заметила. Совсем отвыкла настоящий чай пить. В доме у Медведских сиделка мне всегда заваривала в пакетиках. Наверное, это удобнее для всех.

- В пакетиках… - задумчиво повторяет он. Руку почему-то до сих пор не опускает, так и продолжает вертеть в пальцах листик мяты, глядя на меня. - Как тебе там жилось вообще?

Я неопределенно пожимаю плечами. Потом ловлю себя на мысли, что как-то нехорошо вот так холодно отзываться о чужом гостеприимстве и киваю более уверенно.

- Мне было комфортно.

По лицу Короленко проносится еле заметная тень.

- Комфорт всегда обеспечивается окружением. Медведские тебе понравились? Кто-то конкретный..?

Странным образом наша мягкая философская беседа вдруг начинает напоминать допрос.

Я смотрю на него, затаив дыхание.

Удивительное дело - чужие попытки контролировать мою жизнь всегда воспринимались мною в штыки, с огромным внутренним отторжением… натерпелась и от Германа в свое время, и от его прихвостней. Но только не тогда, когда дело касается моего босса. Эта бесконечная лояльность к нему остается без изменений.

Так что… если это допрос, то пусть допрашивает, пусть!..

Большего счастья, чем его даже такое вот контролирующее внимание ко мне, сейчас и представить не могу. Тем более, если он вроде как и не на меня злится. Возможно, на Яра Медведского с его дурацкой привычкой сидеть на моей кровати в присутствии Короленко.

Самое главное - выключить ежика в тумане и по возможности всегда давать ему однозначные ответы. Прояснять всё по максимуму, даже если Короленко спрашивает обобщенно. И тогда, может быть…

Качаю головой и твердо говорю:

- Нет. Я благодарна им за гостеприимство, но в личном смысле мне никто не нравится.

Сощурившись, Короленко коротко барабанит пальцами по барной стойке. Его собственная чашка с чаем, которая так и осталась нетронутой, медленно остывает рядом. Прекрасный аромат мяты витает в воздухе между нами.

- А как насчет молодых людей? - безжалостно уточняет он, даже и не пытаясь как-то обосновать причину своей напористости. - У тебя вообще кто-нибудь был?

Я тут же безоговорочно принимаю правила его игры, как будто всё происходит в порядке вещей.

- Тоже никого, - отвечаю кротко.

- Почему? Ты молодая и симпатичная. Парни табунами должны за тобой бегать.

Насчет “бегающих табунов” я могла бы и поспорить. На мою обычную внешность молодые люди максимум заглядывались, не более. И только единицы решались на попытку сблизиться. Но я и до своей маскировки под парнишку-курьера всегда всех отшивала.

- Потому что… - не выдержав его острого взгляда, я опускаю глаза и принимаюсь водить указательным пальцем по скользкому ободку белоснежной чашки, - …все эти парни и в подметки не годятся одному-единственному мужчине. Я всю жизнь чувствовала это, даже не зная его.

После моего косвенного признания сердце в груди начинает колотиться, как сумасшедшее. Руки начинают подрагивать, и я торопливо опускаю их на колени, чтобы спрятать нервозность.

Секунда… другая… третья…

Мой подбородок внезапно приподнимают, вынуждая посмотреть на собеседника. Как во сне, завороженно встречаюсь глазами с Короленко. Он медленно проводит подушечкой большого пальца вверх, к моим губам. Так мягко и задумчиво, что я слова больше вымолвить не могу.

Он понял, что это о нём. Да, он точно понял!

Но поверит ли..?

Чувствую, как его пальцы сжимаются на моем подбородке чуть крепче, и обессиленно опускаю ресницы.

- В глаза мне смотри, - властно приказывает он. - И назови его имя.

Я приоткрываю пересохшие губы… и вздрагиваю от жужжащей вибрации мобильника, который лежит на барной стойке. Дисплей высвечивает изображение хмурого Батянина.

Бросив туда короткий взгляд, Короленко дергает щекой и тут же убирает от меня руки. Звонок принимает незамедлительно. Сразу чувствуется, как он его уважает.

- Да, Андрей, - некоторое время молчит, внимательно слушая собеседника, затем спокойно комментирует: - Она сама может подтвердить все свои решения.

И передает трубку мне.

Правда, на его лице мне чудится промелькнувшая тень неуверенности, когда голос Батянина без обиняков интересуется у меня:

- Яна, ты сама захотела переехать к нему или он тебя заставил? Можешь отвечать честно при нем. Ничего не бойся.

Короленко молча поднимается.

Он отходит в сторону окна и стоит там, скрестив руки на груди, спиной ко мне. Его широкие плечи кажутся напряженными. Я глаз с них не свожу, вся дрожа от внезапно нахлынувшей сладости в сердце.

Возьми себя в руки, Яна… блин, отец же на связи!

Глава 32. Проблемная юница

- Сама захотела, Андрей Борисович, - я старательно откашливаюсь, уловив у себя предательскую хрипотцу. - Не было никакого принуждения. Мне дали выбор, и я согласилась.

Задумчивое молчание Батянина в трубке длится не дольше секунды. Затем я слышу его спокойный, но какой-то усталый вздох и отчетливое ощущение смирения с неизбежным в голосе:

- Как пожелаешь, Яна. Я этого пока не планировал, но раз уж Артур так опрометчиво вмешался и утащил тебя к себе, то я могу… м-м, пока неважно, - он обрывает себя, но мое воображение почему-то договаривает само потерявшиеся слова: “... и сам забрать тебя к себе ”.

Конечно, явных причин для подобного домысливания вроде бы нет. Если только Батянин и так не знает уже, что я его дочь… и по какой-то причине не посвящает меня в это. Но пока есть хотя бы малейшее сомнение, что я ошибаюсь, лучше помалкивать. В любом случае своего отца я знаю и понимаю гораздо хуже, чем Короленко. Опять же, эмоциональных качелей с последним мне и без того хватает - так что пусть остается пока в единственном приоритете для рискованных откровенностей.

В итоге, посомневавшись, я осторожно спрашиваю:

- У вас из-за моего переезда могут быть какие-то проблемы, Андрей Борисович? Мне очень жаль, если так…

- Скорее наоборот, - огорошивает Батянин. - Надежнее человека, чем Артур, в плане твоей защиты вряд ли можно найти. Но в прошлом я говорил с ним о тебе и полагал, что у вас слишком напряженные отношения. Так что своим решением ты облегчаешь мне жизнь. Я сейчас очень сильно занят другими задачами, - принимается он зачем-то информировать меня. - Помимо проблем с Германом, есть и хорошие новости. У моей матери наконец появился прогресс со здоровьем, и я пока отправил Ирину Константиновну в бессрочный отпуск. Чтобы она могла присматривать за ней вместо сиделки.